Запах медовых трав

К р е с т ь я н к а (подбегает к старосте и, бросившись на колени, хватает его за полу платья). Господин! Господин! Вы пытали моего мужа, пальцы ему защемляли, били его до того, что кровь у него горлом пошла. Вернулся он домой, да и помер. Бедный ты мой, бедный (поворачивается в сторону мужа). Придется мне просить родственников, пусть идут с жалобой к самому господину правителю. Господин не даст спуску виновным. Бедный ты мой, бедный!..

С т а р о с т а (испуганно). А ты не врешь? Ведь сейчас время сбора налогов… Уж не хочешь ли и ты угодить в колодки?

К р е с т ь я н к а (продолжает причитать). Не стало у меня в жизни опоры… Лучше уж сидеть мне в тюрьме! (Кричит.) Люди, соседи, сюда! Вот староста, он убил моего мужа, он убил его!

С т а р о с т а. Не можешь потише-то! (Достает бумажник.) Я вот что надумал, я решил тебя облагодетельствовать. Вот держи-ка три донга на похороны.

К р е с т ь я н к а (проворно сунув деньги в мешочек). У вас, господин, денег много! А на три донга поминки никак не справишь. Если же я немедленно не доложу об убийстве господину правителю, как бы потом не было кое-кому хуже… (Хватает старосту за полу одежды.)

С т а р о с т а (отстраняя крестьянку). Держи-ка еще два донга, а мне недосуг, я пошел. Считай, что это вроде милостыни покойному. (Обращается к зрителям.) С покойниками, скажу я вам, лучше не связываться!

К р е с т ь я н к а (замечает в бумажнике у старосты квитанции об уплате налога). Почтенный, извольте выдать квитанцию для моего мужа.

С т а р о с т а (опомнившись). Какую еще квитанцию? Мертвецу квитанции не нужны.

К р е с т ь я н к а (задумывается на минуту, потом обрадованно смеется). А я сожгу ее на могиле мужа! [13] А не то, неровен час, спустится он в преисподнюю, застукает его там француз-полицейский да начнет спрашивать квитанцию. Как тогда ему быть прикажете?

В этот момент крестьянин, неподвижно лежавший на земле, вдруг вскакивает и выхватывает квитанцию из рук старосты.

— Теперь все в порядке! Обойдусь без уплаты налога!

Лампу снова накрыли корзиной, и зрители громко захлопали. В островерхую шляпу дождем полетели монеты, да не какая-нибудь мелочь, а крупные.

13

Во Вьетнаме существовало поверье, что сожженные на могиле предметы оказываются на том свете у покойного.

Уже совсем стемнело. В отсветах фонаря на стене вдруг появилась огромная тень толстопузого полицейского с палкой в руке.

Монеты все летели в шляпу, которая заметно потяжелела. Ла высыпала деньги в платок и завязала его узлом. Тут со стороны пристани Батьтхай раздался громкий голос Чатя:

— Полицейские! Настоящие полицейские!

Толпа кинулась врассыпную. Два полицейских подкатили на велосипедах. Они полагали, что выследили компанию, которая занималась запрещенной азартной игрой. Но видя, что им не удалось загрести себе в карман монет — то бишь «вещественных доказательств», — они с важностью удалились.

А сыщики тем временем не дремали. В тот вечер они устроили облавы во всех харчевнях.

В трактире почтенного Нёна, как всегда, было полно народу. Чать, заменяя слугу, дергал за веревку опахало. Дат разносил закуску посетителям и убирал со столов грязную посуду. Ла совсем взмокла возле котлов с рисом. Гао мыла чашки. Тить изображал поваренка — сам почтенный Нён показывал ему, как надо жарить говядину с овощами. Когда в трактир явились сыщики, то оказалось, что все ребята, находившиеся в трактире, служат у почтенного Нёна.

Едва сыщики убрались восвояси, как ребята уселись за стол, чтобы поужинать. Тут появился, опираясь на свою палку и стуча деревянной ногой, дядя Кому-паром-на-Уонгби.

— В покое теперь вас, ребята, не оставят, — чуть слышно проговорил он и указал на караван барж, остановившихся неподалеку у пристани. — Я знаком с одним подрядчиком, он отправляется на угольной барже в Намдинь и везет большую партию рабочих-кули. Вон эти баржи. Стоит вам только оказаться на барже, и вы станете такими же черными, как эти кули. Не мешкайте, ребята… Пять барж, набитых рабочими…

Чать собрался было юркнуть вслед за маленькими актерами, но дядя Кому-мясной-похлебки остановил его. Чатя с детства приводил в трепет зычный голос разносчика. И теперь Чать не посмел перечить ему.

* * *

На следующий день Чать был уже с утра на ногах: надо обязательно сказать маленьким актерам, чтобы они писали письма. Мальчишка выбежал из ночлежки, но прилив уже миновал, и буксир давно, еще в полночь, снялся с якоря и увел караван барж в сторону моря.

Чать схватил деньги и кинулся на Среднюю улицу, к мастерской, где чинили и давали напрокат велосипеды. Но тут случилось непредвиденное: хозяин потребовал под залог отцовское удостоверение. Чать бросился обратно, к дому почтенного Нёна. Хорошо, что на пути ему попался дядюшка Клетка-для-птиц, который тащил на коромысле невиданное количество этих самых клеток. Чать рассказал ему обо всем, и дядюшка, чтобы выручить мальчика, дал ему свое удостоверение.

Чать прыгнул на сиденье большого велосипеда и помчался в сторону переправы Бинь. Паром перевез его на другой берег, и, подгоняемый ветром в спину, он единым духом докатил до Лесной переправы. Когда он увидел караван барж, которые медленно тянул по светлым волнам маленький буксирчик, мальчик был просто вне себя от радости. Он хотел было нанять лодку и догнать баржи, но у берега стояли только тяжелые лодки, груженные камнем. Мальчик, держа велосипед за руль, долго вглядывался вдаль. Буксир и баржи шли вперед, к устью реки, их силуэты постепенно растворялись в пелене дождя и тумана.

Перевод Н. Никулина.

Ву Тхи Тхыонг

СЛУЧИЛОСЬ НЕИЗБЕЖНОЕ

Склонившись над столом, Ман с серьезным видом аккуратно линовал бумагу. Проведя последнюю черту — она получилась такой же ровной, как и остальные, — Ман бросил линейку на стол и весело окликнул жену:

— Ну вот, все в порядке!

Муй выкладывала на тарелку баклажаны. Она обрадованно посмотрела на мужа и похвалила:

— Ой, неужели закончил? Так быстро!

— Разве это быстро? Ну что ты такое говоришь… Хотя ты бы наверняка провозилась весь день. Да и целого дня, пожалуй, не хватило бы. Это уж точно…

Наполнив чашку баклажанами, Муй поставила ее на поднос. Завтрак был готов. Все приготовлено аккуратно, все как полагается.

— А ты полоскал рот? Умылся? Давай-ка живей да садись завтракать.