Запах ненависти

– Они убили твоего отца? – пытался уточнить старейшина.

Ответа не было. Ремзай то хохотал, как филин в глухую ночь, то трясся, в ужасе озираясь по сторонам.

В какой-то миг старейшина изменился в лице. Его крепкие старческие пальцы вцепились в ворот рубахи Ремзая, пристальный взгляд впился в безумное лицо парня.

– Они оставили на тебе след? – резко спросил старик.

Взгляд Ремзая вдруг стал осмысленным.

– Нет! – разом побледнев, выпалил парень. – Нет…

– Раздевайся! – лицо старейшины сделалось страшным. – Докажи это. Покажи всем, что ты чист.

– Нет… – повторил Ремзай. Он вырвался и начал отступать от старейшины, озираясь как попавший в засаду зверь.

Я видела, как помрачнели лица мужчин постарше. Старейшина кивнул, и тут же дядька Ремзая шагнул к племяннику. Сверкнуло в воздухе широкое лезвие. Ремзай повалился лицом на землю. Из его спины торчал охотничий нож.

У меня вырвался крик – но только у меня. Все, кто был поблизости, смотрели сурово, мрачно, но никто не был потрясён или хотя бы удивлён бессмысленностью и жестокостью расправы. Даже мать и невеста Ремзая не кинулись к телу парня. Мать – Рила – тихо плакала, уткнувшись в плечо убийцы сына. Ирха – невеста убитого – смотрела на распростёртое тело с ужасом, прижав руку к губам.

– Неужели снова началось? – каркнула старуха Лиада.

– Не будем спешить, – мрачно ответил старейшина. – Может быть, вчерашние пришлые – не те, кто живёт в лесу.

– А если те, то понятно, к чему им вила, – мать Ремзая смахнула с покрасневших глаз слёзы и уставилась на меня взглядом, полным ненависти. – Надо было сразу отдать им это ведьмино отродье! Их убили из-за тебя, обоих! Будь ты проклята, ведьма! Ведьма!

Её волосы выбились из толстой тёмной косы, растрепались. Рила кинулась ко мне, потрясая кулаками. Я машинально отступила и выставила руку вперёд, пытаясь удержать обезумевшую от горя женщину.

– Рила, остановись! – сразу несколько рук вцепились в мать Ремзая, оттащили её в сторону. – Рила, она нам нужна!

– Все несчастья от ведьмы! – голосила женщина. – Огненное погребение ей, вместе с моим Ремзаем! Слышите?!

– Рила, опомнись! – загремел старейшина, его голос перекрыл все остальные. – Пришлые приходили за ней. И если они – те, кто живёт в лесу, их гнев будет страшен. Они должны получить своё.

– Те, кто живёт в лесу? – с издёвкой протянула Рила. – Да, они получат своё. Я сама готова оттащить к ним за волосы эту тварь! Но если за ведьмой приходили не они, если мои муж и сын случайно встретили хозяев леса по дороге… – её голос прервался злобным шипением. – Девчонка будет гореть в погребальном костре вместе с Ремзаем! – выкрикнула женщина.

От ужаса я не могла понять, о чём они говорят. В голове пульсировала одна мысль: "Рила хочет сжечь меня заживо". Я знала: за меня мало кто может вступиться. Да, мужики ночью искали пришлых, но только потому, что те угрожали селению и грубо держались с моим отцом.

Но кто же живёт в лесу, если их так боятся? С кем встретились Ремзай и его отец? О каком следе спрашивал старейшина? Именно из-за этого следа парня убили у всех на глазах. И к телу никто так и не подошёл.

– Помогите! – истошный крик прорезал воздух над улицей.

Пастух Илгар, спотыкаясь, бежал к собравшейся толпе. Из-под его ног отскакивали мелкие камушки.

Все взгляды обратились в сторону невидимого отсюда луга, куда он с рассветом погнал овец.

– Они? – коротко спросил старейшина.

– Они,– выдохнул Илгар.

Он остановился перед старейшиной, тяжело дыша. Дрожащей рукой пастух машинально потеребил тёмную бороду, пронизанную седыми нитями. Его взгляд упал на тело Ремзая. Илгар отвёл глаза.

– След? – коротко спросил он.

– Да, – старейшина покосился на всхлипывающих Рилу и Ирху. – Что со стадом?

– Они перебили половину овец, – Илгар нервно сглотнул. – Первым убили Вайна…

Я охнула. Вайн – пёс Илгара – стерёг стадо восемь лет. Огромный, мне по пояс, с массивной челюстью, и грозно торчащими даже из закрытой пасти клыками. Кто мог справиться с ним?

– Но почему вы не стреляли? – простонала Ирха.

– Если бы Илгар ранил или убил кого-то из них, селению пришёл бы конец, – мрачно произнёс старейшина.

– Они сказали, чтобы мы отдали им вилу, – выдохнул пастух. – Или они возьмут её сами.

– Лучше бы забрали это отродье вчера вечером! – с ненавистью выкрикнула Рила. – Мой муж, мой единственный сын погибли ни за что!

– Половина овец… – вторила ей Лиада.

– Мой Вайн, – горестно вздохнул Илгар.

– Пусть забирают! – завопили сразу несколько голосов. – В лес ведьму!

– В лес! – подхватил мой отец. – Знал бы, кто они, – отдал бы сразу!

Я не успела опомниться, как мои руки оказались спутаны крепкой бельевой верёвкой из ближайшего двора.

– Одета больно уж простовато, – ухмыльнулась Лиада.

– Об одёже речи не шло, – буркнул отец.

Несколько мужиков гоготнули.

– Скажите хоть, кто там, в этом лесу, – попросила я.

Молить о пощаде было бессмысленно. Я чувствовала вокруг только ярость и мрачную решимость. Если селяне одобрили убийство Ремзая, то они спокойно отправят меня к кому угодно.

– Увидишь, ведьмино отродье, – истерически рассмеялась Рила.

– Прекрати, – устало произнёс старейшина. Он встретил мой взгляд и отвёл глаза. – Отведите её, куда положено.

– Из-за тебя погибли мой муж, мой Ремзай, – монотонно завыла Рила. – Но есть правда на свете! Ты будешь умирать долго, мучительно, они любят поиграть с жертвой, – женщина удовлетворённо улыбнулась.

Я оглядела лица тех, кто столько раз просил у меня помощи – наполнить водой высыхающий колодец, привести живительную влагу в огород, вызвать дождь в невыносимо жаркие дни… Они всегда получали от меня то, чего хотели. А теперь они хотят моей смерти.

– Пошла! – кто-то грубо подтолкнул меня вперёд, и я чуть не упала.

Старейшина отвернулся. Никто даже не попытался поддержать меня. Я и не знала, как тяжело удержаться на ногах, когда у тебя связаны за спиной руки. Я с трудом распрямилась. В воздухе запахло чем-то новым, похожим на смесь корицы и перца. Теперь я знала, как пахнет моя ненависть.

– Да обходит вода ваше селение! – отчётливо проговорила я. – Родники уйдут глубже, дожди пойдут стороной, колодцы высохнут.

– Заткните её! – завизжала Рила.

– Раньше подохнешь, тварь! – прошипела Лиада.