Запах страсти

– Кофе готово! – сказал Валера, открывая туалетную дверь.

– Уйди отсюда, извращенец, проклятый! – ухмыльнувшись, прошипела я, когда мощная струя мочи стала вырываться из моего вялого тела.

– Ну может меня, возбуждает слушать, как вы, девушка, громко журчите… Может я хочу взглянуть, как у вас из дырочки льется эта горячая желтая жидкость…

В этот момент, я с улыбкой потянулась к унитазному ершику, как бы угрожая бросить его, в стоящего передо мной шутника.

– Все–все, понял, ухожу… – засмеялся он, – давай быстрее, писающая девочка, кофе остывает.

– Да блин, уйди ты отсюда, ради Бога! Дай поссать нормально, маньяк недоделанный! – крикнула я, отрывая кусок туалетной бумаги.

Когда я, умытая и более–менее свежая, выползла из ванной и зашла в кухню, мне в нос ударил дурманящий аромат свежесваренного кофе.

Валера определенно находился где–то рядом. Кажется, он сидел за столом.

– Ммм… Всегда бы начинал свое утро с красивой голой девушки…

– Ой, не льсти, давай, пиздабол… – ухмыльнулась я, – лечи, давай, свою голую девочку. А то сдохнет она здесь и вонять будет, на всю квартиру.

– Боже, откуда в тебе столько гадости, Даша! – снова ухмыльнулся он.

– Кофе мне дай, блин! И я сразу стану хорошей и пушистой.

– Да вот он, перед тобой стоит, ты что… – удивился Валера.

Я напрягла нос.

– А, точно… спасибо… – я взяла кружку в руку.

– Приводи себя в порядок. У нас сегодня репетиция в пять. Не забудь… – сказал он, громко отхлебывая кофе.

Порой меня раздражало такое обращение, словно он мой начальник. В нашей рок–группе Boiling point(что в переводе “Точка кипения”), я являюсь основателем и бессменным лидером, на протяжении трех лет.

Я пишу музыку, тексты, наставляю всех участников группы, постоянно собираю их вместе, покупаю струны и другие расходные материалы. Я также снимаю репетиционные базы и выступаю в роли соло–гитариста и вокалиста.

Я обладаю достаточно серьезными гитарными навыками и мощным гроулингом. Для тех, кто не в теме, гроул– это такой грубый тип вокала, похожий на рычание.

Мы играем экстремально тяжелую музыку в жанре death–metal и black–metal. Мой внутренний мир находиться далеко за пределами здравого смысла… Мой поэтический менталитет часто пугает нормальных людей. Себя же я никогда не считала нормальным человеком.

В этой жизни я не знаю ни меры, ни нормы. Мое состояние души всегда стремилось выйти за пределы установленных правил и жить так, как нравиться, а не так, как того требует общество. Уверена, что многим из Вас, вполне возможно, понравилась бы наша музыка, только Ваше воспитание, семейные привычки и общественные нормы восприятия, не позволят Вам слушать это открыто…

Я отхлебнула из кружки и злобно поставила ее на стол.

– Валера, прекрати так со мной разговаривать! Я пишу тексты, музыку, я ищу возможности для выступлений, договариваюсь с пиарщиками. Я даже подгоняю вас и объединяю постоянно. Не тебе мне такое говорить.

– Ага, какая ты ответственная, капец… – с издевкой в голосе произнес он, – только пиздеть можешь, а потом лажаешь на выступлениях.

Я едва не взорвалась от возмущения.

– Закрой свой рот, ублюдок! Я с гитарой провела больше двадцати пяти лет! И эта, как ты говоришь, “лажа”, не моя вина… Это произошло только потому, что ты, придурок, не предупредил Игоря о том, что в песне “Померкший свет” мы меняем твой диез, обратно на “ре”… Поэтому вы с Игорем сыграли до–диез, а я в это время, как положено, обыгрывала ноту ре!

– Да не нужна там твоя ре. Это лажа.

– Дебил, какая нахрен лажа. Лажа с твоим диезом, а ре там вполне уместна! Диеза там и не должно быть. И не было изначально… Это ты Игоря на репетиции взбаламутил, чтобы он интервал поменял… Лично, я не утверждала диез в этом месте.

– Она лучше звучит, Даша! Это же очевидно!

– Да что с твоим слухом, придурок. Это же дисгармония. Ты вообще помнишь какая это тональность? Откуда ты до–диез там взял…

– У меня все отлично со слухом. И не смей больше называть меня придурком.

– Так ты и есть самый настоящий придурок… Все, иди на хуй! – я резко встала и пошла в зал, одеваться.

– Что ты сказала? – Валера пошел за мной.

Я остановилась возле кровати и лицом повернулась к приближающейся "опасности". Мой горе–любовник, как обычно, крепко схватил меня за запястье.

– Пусти, козел! Больно! – я звонко ударила его по лицу, и получила такую ответную пощечину, что с меня едва не слетели очки.

– Никогда не смей называть меня придурком и посылать.

– Да пошел ты! – выкрикнула я, пытаясь освободить свои руки.

Но Валера крепко и больно держал мои запястья.

– Заткнись, сука!

Мой гнев закипал все сильнее и сильнее. Я по–прежнему безвольно пыталась освободить свои запястья из цепкой мужской хватки.

– Пусти меня, ублюдок! Ненавижу тебя! – злобно прошипела я.

Валера резко отпустил мои руки и чуть оттолкнул меня от себя. В следующую секунду я почувствовала резкую, но не сильную пощечину и крепкую хватку на своей шее.

– Не трогай меня! – сдавленно прошептала я.

Чувствуя, как мои артерии тщательно массируются сильными пальцами, я непроизвольно вцепилась в мужскую руку.

– Заткнись, я тебе сказал! А то задушу, нахуй…

Он снова резко оттолкнул меня. Моя злоба и страсть закипели с невероятной силой. Я болезненно потерла шею и с жестоким оскалом выдохнула. Валера подошел ко мне вплотную и грубо прижал к себе.

Он властно схватил мои короткие волосы, насколько позволяла их незначительная длина и чуть потянул вниз. Моя голова слегка задралась.

– Отвали от меня, я ненавижу тебя… – страстно прошипела я.

Валера взял меня за подбородок, мои губы чуть приоткрылись. Он тут же прикоснулся к ним своими жаркими губами. Мы начали страстно целоваться. Валера отпустил мой подбородок, и не прекращая яростного поцелуя, крепко меня обнял. Его руки нахально легли мне на жопу, я возбужденно обхватила его шею.

Наши губы сладко скользили, звонко чмокая своей бесконечной влажностью.

– Сволочь, мразь, ненавижу… – шептала я, периодически отрываясь от сладкого поцелуя.