Запах женщины

– А имя мое ты в «России», на конкурсе узнал? Ты там кажется поворотным кругом заведуешь, в свободное от спасения красивых девушек время? – съехидничала я. И почувствовала как мне становится стыдно за свое ехидство. – И как же все таки тебя зовут, король поворотного круга и мастер автогонок? Джеймс Бонд?

– Мишаня, – Тихо ответил парень, потом повернулся, посмотрел мне в глаза и добавил. – Ты всегда так издеваешься над мужчинами?

Хм. Мишаня… Надо же! Мне стало его жалко. Потому, что он мне действительно начинал нравится. Потому, что он был похож на моего отца, оставшегося там в далеком детстве, когда мне было… Такой же добрый и простодушный. И красивый по-мужски. Я посмотрела на Мишу и вдруг мне захотелось, что бы он прижал мою голову к своей груди и погладил меня по волосам своими теплыми руками. Самое восхитительное ощущение из всех! Когда твоя голова находится на груди любимого мужчины и ты чувствуешь сладковатый запах его одежды пропахшей табачным дымом и хорошим одеколоном. И его рука порхает в твоих волосах. Сильная и нежная… Расслабляешься, рыбка! А ну гони его быстро! Не дай ему схватить твое сердце своими мужицкими лапами! В шею его! В шею!

– Знаешь, что, Мишаня! Из-за тебя я сегодня потеряла сто тысяч зелененьких!

Мишаня затянулся и стряхнул пепел в пепельницу.

– Я думаю, что ты не очень расстроилась… А, что, так нынче платят путанам высшей наценочной категории?

Ишь, ты! Обиделся!

– Нет, путанам так не платят! – Фыркнула я и подумала: «Зачем я все это ему говорю?»

– А кому?

– Не твоего ума дело!

Это уж точно. Зачем ему мои проблемы?

– Странная ты… – сказал он. – Крутую из себя строишь. Говоришь зло, а в глазах…

– Что у меня в глазах? – Настороженно переспросила я. Похоже, Мишаня не такой лапоть как кажется.

– Нежность и грусть.

Вот те раз! Наблюденице! А как говорит! Как говорит! Речи-то до чего сладкие, мамочка… Гони его Ритка, гони быстрее!

– Слушай, Мишаня! Я все цело разделяю твои чувства и ценю твою помощь, но в данный момент амурные дела мне нужны меньше всего на свете. Поехали на вокзал, а?

– Ты меня все равно полюбишь, – сказал Мишаня, затушил сигарету и завел двигатель.

– Это еще почему?

– Потому, что я тебе нравлюсь.

– Ты!?

– Я.

Во дает. Да на фига тебе такое счастье?

– Слушай, Мишаня, – я положила свою ладонь на его руку и почувствовала как он вздрогнул. – Между нами – пропасть. Настолько большая, что тебе и не снилось. Вези на вокзал!

Так его. Пусть думает, что хочет. Он мне не нужен! Я посмотрела на Мишаню. Наверно не нужен. Ой, Ритка, пропала ты! Где же этот вокзал, черт бы его побрал!

Машина поехала. Мишаня молчал. Я тоже молчала, чувствуя, что все происходит совсем не так, как должно происходить. Господи, за, что мне такое наказание? Один раз в жизни встретила человека, который мне понравился и должна от него отказаться.

Через пятнадцать минут молчаливой езды Мишаня остановил машину у края площади и сказал, – Вокзал. Ленинградский.

Я полезла на заднее сидение, достала свою сумку, но выходить из машины не стала, а обняв свое богатство, села молча уставившись в лобовое стекло. Перед машиной какой-то мужик тащил здоровенный чемодан. Чемодан был очень тяжелый. Он-то нес его, то тащил волоком, не желая расставаться со своей ношей, матерясь и на разные лады, во весь голос проклиная какую-то Катю.

Миша смотрел на меня, а я будто не замечала того, что он на меня смотрит, но чувствовала, что ему было приятно и одновременно грустно это делать. Я не хотела на него смотреть. Перед глазами плыл жирный пробор Прилизанного, полу стершееся лицо Мелешева… Бывают такие лица, которые всегда трудно представить в памяти. Все время всплывает какое-то говорящее, размытое пятно. Я представляла отчима. Его потные руки, его лицо покрытое испариной, тоже постоянно являющееся мне в самых страшных кошмарах вместе с нарастающим ощущением боли и страха. Я вспоминала всю эту мерзость и не хотела смотреть на Мишаню, потому, что он показался мне таким близким, таким родным. И мне совсем не хотелось выходить из машины, оставлять его одного. Мне хотелось остаться здесь, рядом с ним. Поцеловать его нежно, трепетно. Потому, что он был такой хороший. Такой необычный… Я не хотела смотреть на него, потому, что знала, что если я посмотрю на него то так и сделаю.

Все. Пора. Решила я и не говоря ни слова попыталась открыть дверь. У меня ничего не получилось.

– Заклинило… – проговорила я не глядя на Мишаню. – Дай я выйду через твою сторону.

Мишаня молча открыл свою дверь и вышел из машины. Я с трудом перебралась на водительское сидение, больно ударившись коленкой о ручку переключения скоростей. Мишаня принял у меня сумку и подал мне свободную руку. Выходя, я столкнулась с ним лицом к лицу, хотя всячески старалась избежать этого.

– Я найду тебя, – сказал он.

Господи, до чего сентиментально. Я посмотрела в его глаз и чуть не совершила поступок, которого так не желала. Стой, Ритка. Не вздумай бросится к нему на шею. Не губи его душу. Отшей его сей час же!

– Не стоит этого делать, – ответила я ему.

– Почему?

– Потому, что я тебя убью…

Глава шестая Мишаня

– У тебя, что, есть ружьишко? – Скептически спросил Мишаня.

– Ага, двустволка c оптическим прицелом, давай сумку, мне пора, – я схватилась за ремень сумки, испытывая жгучее желание поскорее уйти и избежать дальнейших разговоров.

– А стрелять-то умеешь?

– Умею, не переживай. Сумку-то отдашь? – я дернула за ремень.

– На, – спокойно ответил Мишаня, выпуская из рук сумку, и отходя в сторону. – Только смотри не промахнись, – в словах его появилась какая-то двусмысленность.

– То есть?

– Когда твои друзья на шестисотом «Мерседесе» снова за тобой приедут. Ты ведь будешь отстреливаться, не так ли?

– Куда приедут? В Питер что ли?

– И в Питер, и в Тамбов, и Урюпинск. Думаю у них бензину хватит даже до Владивостока. Так как? – Мишаня не забираясь в машину боком сел на водительское сидение, достал сигареты из бардачка и снова закурил.

Как, как. Я сама знаю, что приедут. Может быть я даже в поезд сесть не успею. Но, парень, оказывается, умеет делать выводы. Это становится интересным!

– А чего им за мной в Урюпинск ехать?

– Ну, ты же сама сказала, сто тысяч долларов. Как говаривал Шерлок Холмс: «Ватсон, это же элементарно!» – Мишаня зажал в губах сигарету и стал загибать пальцы.

– Один человек… Не эти типы в «Мерседесе», это так, рассыльные, а кое-кто покруче, пообещал заплатить тебе кучу денег, так? – Мишаня загнул один палец.

– Допустим.

– Большую кучу. По нынешним временам целое состояние.

– Ну, – я взяла ремень сумки в обе руки.

– И именно тебе, – Мишаня загнул второй палец. Дым от сигареты зажатой в губах резал ему глаза и он зажмурил правый глаз, что б не слишком щипало.

– Значит ему понадобилась ты и никто другой тебя заменить не может.

– Слушай, какой ты догадливый! – я изобразила фальшивое восхищенье. Этот Мишаня парень конечно хороший, но… – Слушай, у меня скоро поезд. Я пошла и спасибо за все. Чао! – я развернулась и хотела уже идти но Мишаня проговорил:

– Постой, я же не сказал кто хочет заплатить и за что.

Вот это уже действительно интересно! – я повернулась к Мишане.

– Ну.

– Некто, господин Григорий Мелешев! Думаю, если он готов заплатить сто кусков, то и в Урюпинске ему тебя найти не проблема, – Мишаня улыбнулся.

– И за, что же?

– Ну это уже совсем просто! Ты же очень красивая женщина! Не женщина – мечта, даже вот так, в кроссовках и джинсах.

Теперь настала очередь мне улыбнутся.

Вот он что имеет в виду. Конечно, за что еще могут предложить деньги женщине. Только за койку. Просто у каждой женщины своя цена. Которую за трешку купит можно, а меня значит за сто тысяч долларов. Спасибо тебе Мишенька дорогой, что так дорого меня оценил. Но про Мелешева он верно подметил. Детки его наверно уже в погоне.