Запекшаяся кровь. Этап третий. Остаться в живых

Двери последнего вагона открылись, гостей встретила делегация от пассажиров.

— Что это значит, майор?! — на высоких тонах заговорил пожилой мужчина в форме генерал-лейтенанта медицинской службы. — Зачем вы заколачиваете окна? Люди задохнутся без воздуха. Где медицинская помощь? Это произвол! Я пожалуюсь Молотову.

— Правильно сделаете. Все резолюции получены из Москвы, профессор, жалуйтесь Молотову на него самого. Так. Все проводники по местам. Открыть двери. С вами поедут автоматчики, по одному на каждый тамбур, исключая вагоны с больными. Передвижение по поезду запрещено.

Майор вынул из кармана белые повязки с какими-то значками.

— Это для вас, профессор, и трех ваших помощников на выбор. Дневальные будут пропускать людей только с повязками. Госпиталь готовят за Омском, к завтрашнему утру будете на месте, а здесь для вас ничего нет. Вы находитесь на военном положении, поезд пойдет через крупные населенные пункты, и вы должны понимать, что принимаемые нами меры предосторожности имеют серьезные основания. Откройте воздухозаборники, проводники знают, как это сделать, никто не задохнется. В Омске есть аэродром, мы ждем прибытия специалистов из Москвы.

— Где же под Омском вы намерены разместить госпиталь? — спросил Лыков. — В тайге? Там на каждом километре леспромхозы.

Начальник поезда знал дорогу как свои пять пальцев, несколько лет утюжил Транссиб.

Майор ответил не задумываясь.

— Поезд повернет на юг и пойдет через Новосельск к казахским степям. Там есть подходящие места. Все продумано. Правительство проявляет заботу о советских гражданах. Командовать охраной будет лейтенант Басалаев. Он поедет с вами до конца. — Майор кивнул на офицера, стоящего рядом. — Успокойте пассажиров, профессор, и разъясните обстановку. В случае беспорядков солдаты откроют огонь без предупреждения, у них приказ. Только вы и ваши помощники могут передвигаться по поезду. Выделите купе лейтенанту.

— Почему у нас нет связи с машинистом? — спросил Лыков.

— Она вам не нужна. У машиниста есть рация, и он подчиняется только диспетчерам. Вы проследуете без остановок до места, указанного ему в приказе. Это все.

— От поезда отстали две женщины, — неожиданно заговорил Андрей Тарасов. — Моя жена Ирина и невеста Семена Рыжих Татьяна Бугримова, дочь первого секретаря обкома партии Хабаровска.

— Где они отстали?

— В Томске. Пошли в аптеку и не успели вернуться. Антон напрягся. Он уже разгадал затеянную генералом

комбинацию: слишком долго с ним работал и мог предугадывать действия своего высокого начальника.

— Они совершенно здоровы, — поспешил вмешаться профессор. — Ирина — опытный военный врач, орденоносец, всю войну прошла. Их надо найти.

— Разумеется, мы их найдем и доставим к месту вашей стоянки. Томск — городок небольшой, да и куда им идти, как не на вокзал.

— У нас двое маленьких детей, они нервничают, — не успокаивался Андрей.

— Скоро они увидят свою мать.

Никто не поверил ему. Антон в том числе.

«Рожа протокольная, — подумал он. — Генерал выбрал плохого переговорщика. Для такой миссии сгодился бы железнодорожник, но не чин госбезопасности со звериным оскалом. Значит, генерала застали врасплох и он начал совершать ошибки. Ситуация нестандартная, а быть готовым к решению любых проблем может только Господь Бог. Он всемогущий, а Хворостовский — перестраховщик».

Майор направился к выходу, Антон последовал за ним. Лейтенант Басалаев остался.

Вася Муратов, вымотавшийся за время своего похода, вздрогнул и проснулся, когда поезд встал. Он выглянул в окно. Вдоль железнодорожного полотна стояли солдаты с автоматами, на шоссе застыла вереница машин. Облава? Возможно. Но не на него, он попадет в сети как дополнительный улов, стоит ему предъявить документы с чужой фотографией. Инженер, штурман, входивший в экипаж самого начальника Дальстроя, превратился во врага народа и беглого зека, успевшего натворить новых дел. Теперь его ждет стенка, никаких поблажек не будет. Себя Муратов ни в чем не винил, во всем виновато проклятое белограевское золото. Если он его не найдет, значит, зря родился на свет. После стольких испытаний он вправе претендовать на золотой песок, бессмысленно застрявший в дебрях тайги.

Прямо напротив окна его купе находился шлагбаум. Он понял — это тот самый переезд, о котором говорил проводник. Дорога ведет к Черной Балке, ему необходимо сойти именно здесь, пройти в хвостовой вагон и спрыгнуть. Надо торопиться. Муратов нащупал в кармане железнодорожный ключ, в другом лежал револьвер.

Открыв дверь купе, он увидел, что окна коридора заколочены. Что за глупость? Они с ума посходили!

Василий вышел в тамбур.

— Назад. На место! — гаркнул солдат, выставив вперед ствол автомата.

— Ты чего, браток? Не видишь, я офицер. Мне нужен начальник поезда.

— Назад! Передвижение по вагонам запрещено.

— Ты с кем разговариваешь, сопляк?

Солдат передернул затвор. Не шутит, понял Муратов. Решил разобраться после того, как поезд тронется, вернулся в вагон, но попал не в свое купе: тут, забившись в углы, сидели два солдата. Один был слишком молод, другой слишком стар для того, чтобы носить форму. Кого они боятся? И почему такие небритые?

— Тоже в бегах? — спросил Василий. Соображал он быстро, выводы успел сделать в считаные секунды. — Спокойно, ребята, мне тоже здесь делать нечего. Уйдем вместе, втроем веселее. Что скажете?

— Фома немой, — объяснил мальчишка. — Ему язык вырвали. Но он спланировал немало удачных побегов. Голова.

— Я тоже по этой части не новичок. Одна голова хорошо, а две лучше.

Муратов закрыл дверь и сел. Послышался стук молотка, окно загородили фанерным листом, стало темно. Раздались паровозные гудки, состав тронулся.

Без окон поезд походил на длинную зеленую, безжизненную кишку.

Майор скомандовал:

— По машинам!

Солдаты побежали к грузовикам.

— А где ваша машина, лейтенант? — спросил Люсинов Антона.

— В хвосте. Я поперед батьки в пекло не лезу.

— Знаю, какой вы скромный. Мне не очень удобно беспокоить генерала по пустякам, передайте, что стрелку начали восстанавливать и к подходу поезда она сработает так как надо.

— Передам. Что вы решили делать с отставшими женщинами?

— Положить в цинковые гробы, засыпать хлоркой, а потом камнями и землей. Копать придется глубже обычного.

— Речь идет о дочери Бугримова! — удивился Антон.

— Речь идет о глобальной катастрофе, лейтенант. Полученные из Москвы инструкции касаются всех без исключения. Даже профессора Прянишникова. А Бугримов не в курсе событий. Операция имеет гриф «совершенно секретно», мы с вами знаем, что это значит.

Майор пошел к своей машине. Если он, проезжая, увидит женщин, все пропало. Там, в поезде, на вопрос наивного идиота, выдавшего жену и Таню, Антон хотел было сказать: «Я нашел женщин и привез их!», это могло сойти за распоряжение генерала, майор не удивился бы, но поняв, какая участь ждет пассажиров, он промолчал.

Машина майора рванулась вперед, следом тронулись грузовики, с трудом развернувшиеся на узкой дороге. Поднялась густая пыль. Когда она осела, лейтенант увидел свой одиноко стоявший черный ЗИС и побрел к нему.