Запекшаяся кровь. Этап третий. Остаться в живых

— Наверняка. Я догадываюсь, в чем их цель. Они хотят выкрасть Надине и вернуть отцу для расправы, — сказал Журавлев. — Девушку надо уберечь, нельзя выпускать ее из землянки. Она уже стала полноценным членом отряда, понимает, что ей говорят, работает не меньше нашего.

— И без ума от вора-рецидивиста Пети Кострулева, — хихикнул Огонек.

— Завидуешь? — хмыкнул Журавлев. — Петя того стоит. Кистень покраснел.

— Ну, хватит. Вас это не касается. Лошадей можно увести, но где их спрятать?

— Мы с Лешим нашли ущелье на северном склоне. Вряд ли езиды о нем знают, там нога человека не ступала. С рассветом, когда они молятся, надо занять позиции, потом разведчики вновь пойдут ловить свою удачу, и как только они скроются из вида, уведем всех лошадей. Это станет им уроком.

— Так и сделаем, — согласился Кострулев. — И вообще, надо предупредить людей, рано мы расслабились.

Вечером, как всегда, князь учил Надине русскому языку. Кострулев сидел в сторонке и пил чай. Белограй позаботился о летчиках, набив два ящика сахаром, чаем, мукой, солью и спичками.

— Афанасий Антоныч, спросите у Надюши, как езиды борются с медведями, — попросил Петр. — Более опасного зверя в этих местах нет.

— Есть, — сказал князь. — Орлы. Они крадут кроликов и кур. Стрела с золотым наконечником их не пробивает. Размах крыльев у них больше трех метров и перо очень твердое. А от медведей езиды спасаются огнем, мы же видим по ночам костры.

Князь что-то спросил у девушки по-арабски, она тут же ответила:

— Стрелы обматывают промасленной паклей, поджигают ее и стреляют, зверя сжигают живым. Еще используют ямы-ловушки. Медведей очень боятся, — переводил князь. — Только самые ловкие вступают с ними в борьбу. Одного слова я не понял. Скорее всего, по смыслу оно переводится как «шатун», медведь, не уходящий в берлогу на зиму. Зимой они свирепеют и наносят огромный урон. Однажды горящий шатун ворвался в коровник и сжег его вместе со скотом.

— Ладно, — сказал Петя, — мы им такой подарочек приготовим, век не забудут. Я придумал защиту от этих дикарей.

Князь был явно обеспокоен.

.— Чем больше я об этом думаю, тем мне становится неприятнее. Нет, страха я не испытываю, я не верю в успех. Безобидное хулиганство сошло нам с рук, но мы не можем бесконечно демонстрировать фокусы. Езиды — гордый народ.

— Твоя невеста, Петя, выросла среди них, ими воспитана, и ты видишь, что из нее получилось. Ты носишь на груди ее медальон, знак любви и преданности.

— Что же они княжну выгоняют на работу в поле?!

— У них все женщины равны, каждая должна приносить пользу племени, а не сидеть целыми днями перед зеркалом, как жены наших начальников.

— Ну оговорился, не прав я. А теперь послушайте. У орлов крепкие крылья, сказали вы. Переборки между отсеками в самолете сделаны из тонкого листа стали, золотая стрела такую стенку не прошибет. Мы опять пойдем втроем. Я, вы и Трюкач. Я хочу снять мерки и сделать панцири для туловища, очень легкие, вы не почувствуете веса своей кольчужки. Мы только начинаем жить, почему бы не подстраховаться.

— Согласен. От защиты еще никто не отказывался.

Надине что-то сказала по-арабски. Судя по ее напряженному лицу, девушка понимала разговор. Не все, разумеется, но отдельные слова ее взволновали.

— Что сказала? — спросил Кострулев.

— То, что люди ее отца могут выстрелить в спину. Ее отец и стал верховным пиром благодаря тому, что всегда стрелял в спину, в переносном смысле. Оттого его и боятся.

— Может быть, он прошел школу НКВД? Надо спросить Важняка, не встречал ли он в коридорах Лубянки Ахмади Гуддина.

Леший, Трюкач, Кистень и с ними Дейкин спустились в низину еще ночью и заняли удобные позиции. Всадники появились через час после восхода солнца и знакомой тропой направились на гору. Их было пятеро, Важняк не ошибся.

— Вооружены арбалетами, — сказал Дейкин, — значит, на ближний бой не рассчитывают. Сабель с собой не взяли. Все правильно. Их цель — Надине. Они следят за лагерем не первый день и знают численность нашего отряда. Фейерверком мы их не напугали. В тот момент, когда над городом взмыл салют, они могли подумать, будто в тайгу пришла армия, но теперь их уже не обманешь.

— И не надо, — сказал Чалый. — Они не должны расценивать нас как военную силу. Мы торговцы, которые предлагают качественный товар в обмен на золото. А оно для них ничего не значит, так же как глина под ногами. Мы им нужны, важно, чтобы все это понимали, а не только мудрый шейх с русским орденом на груди.

— Хватит болтать, ребята, — сказал Леший, — лошадки скучают. До ущелья полтора часа пути верхом, а обратно придется возвращаться на своих двоих.

Лошади оказались покладистыми, что облегчило задачу. До ущелья добрались без приключений, вбили крюки и привязали животных.

— А кто их будет кормить и поить? — спросил Дейкин.

— Кто же, как не мы, — ответил Трюкач.

— Может, и не придется, — сказал Улдис. — Обратно пойдем лесом. Я видел медвежьи следы у реки. Медведи отличные рыболовы, а тут полно форели.

— Как ты хочешь брать медведя? Его можно застрелить из карабина, но взять живым… — с сомнением заметил Дейкин.

— Подкатим к логову клетку, загонять будем рогатинами, — сказал Леший. — Пока довезем его до Белого города, он рассвирепеет всерьез. Бедный, Родя, я ему не завидую.

— Вообще-то я трюкач, а не циркач, — огрызнулся Чалый.

— Циркач тут ни при чем, Родион, — усмехнулся Кострулев. — Тебе предлагают роль гладиатора.

— Скорее тореадора, — поправил Леший. — Но ты же у нас талант, с любой ролью справишься. Чего стоит твой знаменитый полет над каньоном, когда ты прямиком угодил в золотую шахту вместо могилы. Уму не постижимо. Человек должен был разбиться в лепешку о стену, а перед ним открылась потайная дверца с сокровищами ценою в бюджет Советского Союза, никак не меньше.

В лагерь вернулись поздно. Дейкин нашел Журавлева на пеньке, где любила сидеть Лиза, и спросил:

— Вы видели здесь разведчиков, Матвей Макарыч?

— Пятерых. Они не разведчики, охотники. Арбалеты держали на прицеле, но не стреляли.

— Ждали Надине и опять ушли ни с чем. Мало того, без лошадей. Я думаю, их по головке не погладят.

— Странно. Почему люди всегда ждут, когда их погладят по головке? Практика показывает, что если тебя приласкали, значит, вот-вот окунут лицом в дерьмо.