Записки целителя Максимилиана Харта, сделанные им во время дежурств

Оказывается, ребенок увидел у миссис Джигли на столе несколько японских гравюр, выпросил посмотреть. Как раз тогда добрейшая бабушка-менталистка завела воспитательный разговор про «дебильненькие татуировочки». Это определение было признано не ругательством, а медицинским термином, который достойные леди могут произносить в обществе коллег, а при посторонних не стоит, все равно те не поймут о чем речь. На вопрос Доры, а какие же татуировки не дебильные, миссис Джигли задумчиво произнесла, что красивые и гармонизирующие внутреннюю сущность. Примером красивых и гармонизирующих названы помянутые японские натюрморты.

Дора, конечно же, научилась проявлять их на себе. Способности метаморфа есть способности метаморфа.

На этом Андромеда спохватывается, приглашает Нарциссу в гости, потому что статус «предателей рода» с Тонксов снят и сестры могут снова свободно общаться. Отлавливает Нимфадору и скрывается в камине.

Тонкс потом мне рассказал, что Нимфадора последнее время чудит. Например, отказывается чистить зубы под предлогом того, что Расальгети выпавшие зубы заново отрастит, потому как дантист-трансфигуратор. Кто такой этот Расальгети и откуда взялся ему непонятно. А Андромеда на расспросы только загадочно улыбается и хвалит Нимфадору непонятно за что. Мы с Тедом решили, что судя по имени, это какая-то дальняя блэковская родня, вовремя сбежавшая в Европу или Америку, а теперь собирающаяся вернуться.

* * *

Гвендаэль написал опус про квиддич, как и обещал. И это безобразие даже напечатали в Квиддичном Обозрении. Смысл статьи я не понял, но это все потому, что к квиддичу равнодушен. Ну не понимаю я, как латентное проклятие крови у охотника может влиять на назначение штрафных судьями, и где связь между теми же проклятиями и общей слетанностью команды. Одно могу сказать, толпа квиддичистов и их фанатов нам в самое ближайшее время обеспечена. Вот уж миссис Джигли порадуется наплыву сумасшедших!

Кроме квиддичного исследования, на подходе цикл статей про вампиров. Тонкс прыгал от радости, когда Форсман предложил ему писать не о реально существующей вампирской инфекции, а описывать возбудителя, отталкиваясь от симптомов. И сделать вид, будто у Тонкса уже есть выделенный вирус, благополучно рассажен по пробиркам и матрасам, накормлен средами и терпеливо ждет минуты представления научному сообществу. Сочинял Тед не один, Келли зачитывала разнообразные пассажи из маггловских книг вслух. У нее под боком маггловская библиотека с большой коллекцией книг про вампиров, там она и набрала фактического материала. Как ни странно, это не научная, а художественная литература.

В процессе зачитывания Шанти все ахала на тему какие же вампиры ранимые и чувствительные, какая у них тонкая душевная организация, как они страдают. Миссис Джигли потом написала свою статью про эмоциональную лабильность инфицированных, коморбидность и гипоманию. Сравнивала с маггловским же туберкулезом и его воздействием на какие-то там центры головного мозга — никому ничего не понятно, зато утонченно и изысканно. Форсман поймал Уайльда и они сочинили довольно правдоподобное вранье про типы солнечных ожогов вследствие вирусной фотосенсибилизации и даже придумали какую-то статистику. Форсман сказал, что умение складно врать в отчетах — главное профессиональное качество хорошего аврора. Райзенберг, недобро ухмыляясь, описал патологическое стремление больных к замкнутым помещениям и тяжелую непереносимость растений семейства амарилисовые, серебра и осины. Малышка Тонкс с маггловским фотоаппаратом тайно охотилась на ассистента Ираклия. Причем, ее просили делать размытые и нечеткие снимки, желательно, чтобы объект был одет в пальто и находился в момент съемки в мрачной сводчатой галерее, ведущей со склада артефактов в аптеку. Шанти описывала вампирскую облигатную анима-форму. А мы с Гвендаэлем организовали стажеров и заставили их сочинять аргументированную версию того, как вампирская зараза должна видоизменять зачаточное магическое ядро магглов, чтобы у тех появлялись специфические магические способности. Справедливой оплатой работы я посчитал зачет по одному из курсов инфекции. Тонкс взялся это им устроить. Потом пришла Арвен и робко попросила разрешения написать про утрату фертильности, она видела у Келли красивую книжку, взяла почитать и поняла, что у вампиров не бывает детей, хотя половые функции сохранены и где-то гипертрофированы. Это ужасно и она не может молчать.

Если подходить к этому коллективному труду критически, то найти кучу несоответствий может даже средний стажер-лентяй. Но, как показала моя практика, критическое мышление в колдомедицинском сообществе отсутствует почти полностью, а потому наглая выдумка оборзевших мистификаторов будет по частям печататься в «Кадуцее». Ну и, само-собой, в «Придире». Вернее, в «Придире» в первую очередь.

9 Конспирология

Малфой выздоравливает не так гладко, как хотелось бы. Очень большие нервные потрясения. Миссис Джигли приходится уделять ему довольно много времени и расплетать узлы завязавшиеся в сознании и подсознании нашего благо детеля. Плохо то, что нервные потрясения ему и искать не пришлось, они сами пришлти к нему.

Шанти взялась опекать Малфоя, но это как раз неудивительно, она дружит с Тонксами, а Малфой муж сестры Андромеды — для Шанти это очень близкая степень родства. И конечно же, когда неугомонная Нимфадора попросилась проведать дядю Люциуса, мисс Триведи тут же согласилась провести ее в бокс. Насчет родственных чувств Нимфадоры я сомневаюсь, скорее это было безумное любопытство и удивление начинающего целителя: «Как! Мы его лечим, а он до сих пор не помер?!». И все бы ничего, но в присутствии Шанти Дора старательно проявляет змеиные черты в облике и пытается говорить на парселтанге, ради этого изменяя голосовые связки и что-то в среднем ухе. Как утверждает сама Шанти, девочка шипит с жутким акцентом, но очень старается.

Когда мистер Малфой увидел входящую в бокс Шанти он не удивился, целительница тут в своем праве. Придти и помахать палочкой для диагностики сам Мерлин велел. Но следом за мисс Триведи в бокс просочилось удивительное существо — по общему очертанию человек, только покрытый блестящей черно-зеленой змеиной чешуей, лицо его представляло гармоничное совмещение человеческих и змеиных черт и имело довольно большие неподвижные золотистые глаза с вертикальными зрачками. И это существо что-то экспрессивно шипело на парселтанге. Малфой не просто изумился, он перепугался до дрожи в коленках. А когда удивительное змееподобное существо подошло поближе, и вовсе хотел отпрянуть, да тому помешала функциональная кровать. Почему пациент так бурно отреагировал, мне стало понятно намного позже. Но это не так уж и важно. Важно то, что он попытался поклониться и хоть как-то выразить свое почтение, потом проблеял что-то вроде «мой Лорд… Темный Лорд вернулся» и затих. Мне это Шанти рассказывала. Она там была и сама все видела. Неузнанная родственником Нимфадора перешла с парселтанга на человеческий и произнесла речь, что она не Темный Лорд, а пока только Темный Ребенок. Но когда вырастет собирается стать Темной Леди. Для чего уже сейчас присматривает подходящего Темного Лорда в женихи, барышня из хорошей семьи должна думать о замужестве заранее. Не знает ли дядя Люц порядочного молодого Темного Лорда, чтобы устроить помолвку. Все это говорилось, явно, копируя кого-то из старших родственниц и вряд ли было осмысленной позицией. Но Малфою для глубокого обморока хватило. (Dark Lord — Dark Lady — Dark Baby)

Миссис Джигли очень старается всем помочь. На днях, на конференции она с непередаваемым умилением говорила о том, что не подозревала в наследии крови такого количества больных ее профиля. Зато теперь она знает, где скрываются недообследованные сумасшедшие. Малфоя она лечит, Малфой ей импонирует. Особенно привлекательно, с точки зрения целительницы-менталистки, выглядит малфоевский бред величия и чистоты крови, такой связный, такой образный. Миссис Джигли может часами этот прекрасный бред слушать, задавать уточняющие вопросы, понимающе кивать и соглашаться. Малфой думает, что миссис Джигли поддерживает его идеи. А ей просто нравится динамика пациента.

Миссис Джигли старается, но нашему привелегированому пациенту не везет страшно. Только-только он успел оправиться от визита Темной Леди, я даже разрешил ему выходить в коридор и во внутренний дворик подышать свежим воздухом. Как раз в том внутреннем дворике, сто лет никому не нужном, бедолага-Люциус сталкивается с новым ассистентом Ираклия. Этот парень имеет дурацкую маггловскую привычку курить, порицаемую наставником, а потому скрывается везде, где только можно. Люциус и ассистент учились вместе и вместе, похоже, делали свои татуировки. Уж не знаю, какие там ассоциации с диссоциациями приключились, про них миссис Джигли лучше расскажет, но Малфою становится резко плохо. И менталистка опять погружается в пучины чужого бреда величия.

Я обратил внимание на одну любопытную особенность. С тех самых пор, как в ритуальном зале был открыт источник, я постепенно стал чувствовать отделение как единый организм на уровне ощущений. И если я чуть поднапрягусь, то смогу слышать любые разговоры, ведущиеся тут. Наверно, это сродни тому всеведению, которое демонстрируют директора Хогвартса. Ясное дело, я молчу о своих новых возможностях и не злоупотребляю ими.

После той встречи во внутреннем дворике Малфой надолго ухудшается. Опять закрытый бокс и никакого послабления режима в виде запонок. Запонки и турецкие туфли без задников приходится вернуть Нарциссе, которая так верит меркантильному Райзенбергу, что даже не переживает за мужа. Раз отдали запонки, значит не нужны они, вот и все. Миссис Джигли беседует с пациентом ежедневно, ради него она даже сократила прием остальных сумасшедших.