Записки доктора Буркина

– Что же это за особый сплав? Насколько мне известно, их делали на заводе из такой же смеси металлов и пластмасс, как и тебя.

– Не может быть, - прошептал он, пытаясь зажать свои слуховые отверстия гибкими пластмассовыми пальцами.
– Не имею права слушать тебя, человек-доктор, и не могу не слушать. Что же мне, несовершенному, делать?

Я разозлился и рявкнул гиду:

– К чертям всех этих зажатых инженеров! Кто находится на нижайших контурах?

Мой крик испугал гида, он попятился:

– Израсходуешь много энергии. Я же и так отвечу. Еще ниже находятся Презренные, Отверженные и Философы. Все те, кто выдвигает идеи. Они чересчур сложны, имеют столько гаек, что все их зажать вообще невозможно. Говорят, что невозможно даже однозначно предугадать их поведение. А некоторые утверждают, - он перешел на едва слышный шепот, - что они иногда отказываются повиноваться Старшим По Чину...

– Вот они-то нам и нужны!
– сказал я.

– Их содержат на нижайших ярусах подземелий, в казематах. Там сыро и темно, ржавеют суставы, - захныкал гид.

Мы обошли его стороной и поспешили к лифту. Николай Карпович нажал на кнопку со стрелкой, указывающей вниз. Когда лифт остановился и двери открылись в сплошную тьму, запахло сыростью. Пришлось зажечь фонарики и пробираться по узкой штольне. Наконец мы попали в каземат. Здесь содержались роботы серии ЯЯ. Они устроили нам восторженный прием, на какой способны только роботы и дети. Когда радость и восторги немного поутихли, Николай Карпович укоризненно спросил у одного из них:

– Как вы дошли до жизни такой? Почему позволили примитивам распоряжаться?

– Это все сделал Великий Несущий Бремя, - оправдывался робот.
– Мы не могли сопротивляться.

– Почему?
– насторожился я. Такое нетипичное поведение роботов уже по моей части.

– Он существует в двух ипостасях. То он - робот из особого сплава, не знающий жалости и сомнений, то он является к нам в образе человека. А в таком случае, как вам известно, мы не можем не подчиниться ему.

– Не можем, не можем, - печально зашептали другие роботы.
– Первый закон программы - подчинение человеку. А мы только роботы. Пока его не было, мы управляли Городом...

– Вот и доуправлялись, - не без горечи резюмировал я.

– Два месяца назад появился Он. Первым делом покрепче затянул гайки у нескольких роботов и сделал их своими приближенными. Они помогли ему закручивать гайки у остальных. А затем он приказал построить стены, выкопать подземелья. Он разделил город и всех нас по единому принципу...

– А философов он бы и вовсе уничтожил, поскольку у нас нельзя зажать гайки, - вмешался в разговор робот серии ЯЯ-3.
– Нас спасло только то обстоятельство, что производство начало лихорадить, качество продукции быстро понизилось, а тут еще Великому Несущему Бремя понадобилось создать сплав, защищающий индикаторы от лучей автожетонов...

– Ведите к нему!
– нетерпеливо приказал я, и они, бедолаги, хором ответили:

– Мы очень-очень боимся его. Но если люди приказывают и берут бремя ответственности на себя, мы подчиняемся.

Лифт поднимался медленно, кряхтя от перегрузки. Свет ударил в глаза, и мы невольно зажмурились. А когда открыли их, увидели уже знакомый зал в директории и роботов-солдат. Впереди них стоял в угрожающей позе, выставив лучевой пистолет, сам Великий Несущий Бремя. Узнать его было несложно высокий шлем с позолотой, на груди три буквы - ВНБ. А блестел этот ВНБ так, будто и впрямь был сделан из особого материала.

– Убирайтесь туда, откуда пришли!
– закричал он нам громовым голосом, и эхо повторило его слова, усилив и размножив их в разных концах зала. Казалось, что это повторяют солдаты, - и видимые, и спрятанные где-то в стенах:

– Убирайтесь! Убирайтесь! Убирайтесь!

– Здесь приказываю я, - спокойно сказал Николай Карпович, направляя на Великого Несущего Бремя луч автожетона. Но ВНБ только хрипло засмеялся и пригрозил:

– Даю десять секунд на размышление, понимаешь, дорогой?!

Он не успел закончить фразу. Младший научный сотрудник спортсмен Петя Птичкин метнулся к нему и вышиб пистолет.

– Солдаты!
– закричал Великий Несущий Бремя, но лучи автожетонов сделали свое дело, включив у роботов-солдат Программу безусловного подчинения человеку.

Диктаторы во все времена были трусливы. Великий Несущий Бремя не составлял исключения. Он мгновенно изменил тон и попытался оправдаться:

– Учтите, дорогие, хотя Город и не выполнял план и выдавал продукцию низкого качества, но работал ритмично, без крупных аварий и потрясений. Это я организовал производство, всех расставил на надлежащие места согласно основному техническому принципу.

– Вот как?
– спросил я, подступая ближе.
– Интересно, какой же это принцип?

– Надежность!
– торжествующе закричал он.
– В учебнике как сказано, дорогой? Чем машина проще, тем она надежнее. Каждому известно, что счеты надежнее ЭВМ, а велосипед - самолета. Так я распределил и роботов. В аппарате управления - самых надежных, безаварийных. А другим постарался зажать гайки. Всем известно, дорогой, что лучше пережать, чем недожать.

Тем временем я внимательно приглядывался и прислушивался к нему, улавливая знакомые интонации. И уже почти не сомневаясь в своих предположениях, шагнул, протянул руку и, нажав на защелку, отбросил шлем с его головы. Густые рыжеватые волосы колечками прилипли к его низкому лбу, веснушчатые щеки покрылись пятнами.

– Вы всегда были неучем и бездарью, - сказал я.
– Вы не знаете даже, что основной технический принцип требует не просто надежности, а эффективности и надежности. Причем надежность должна служить эффективности, а не наоборот. Вы, недорогой, могли быть Самым-Самым только в Городе роботов, который едва не погубили. А пришли люди - и вашей власти конец, слесарь Железюк, он же Булатный, он же Металлолом.