Записки домохозяйки

Её не обманули, нет. Просто орегано – это душица.

Душица, Карл!

В эту историю сразу сунем без подробностей историю о том, что необыкновенно питательный и полезный для восстановления сил амарант, который я заказывала из Индии, по сути своей оказался той самой лебедой, что спасала наших бабушек в голодные военные годы. Ну да, питательная, иди да ешь, весь огород в ней.

А из той же Индии заказанная амла, ценная необыкновенным количеством витамина С, если не углубляться, тот же крыжовник.

Карл, ты здесь? Лебеда и крыжовник. О боги…

История вторая

Когда я жила в Индии, в аюрведическом штате Керала, мне легко было заботиться о своём здоровье и питании. Я пила свежевыжатый тростниковый сок, покупала кокосовое масло первого отжима и прямо с мануфактуры. Одна из моих подружек, Мохини, лично приготовила для меня в далёкую Россию несколько банок чаванпраша, это тебе не покупной.

Когда мы с девочками расставались, рыдая, расточая друг другу клятвы любви и вечной дружбы, мечтая о скорой встрече, Мохини тихонько меня попросила привезти ей в подарок волшебное могущественное средство из нашей дикой северной страны, которое лечит всё, – чеснок.

Карл! Чеснок!

История третья

Таиланд. Я туристка, падкая на все эти скрабики-мыла-кремики, тут меня за уши не оттащишь. Я копаюсь в магазине часами, всё нюхаю-пробую-мажу, ухожу домой с огромным мешком, как Дед Мороз.

И вот смотрю: все продукты расставлены по полкам, а один крем стоит отдельно на постаменте, закрытый стеклом и на замочек, его трогать нельзя. Как икру в магазинах держат отдельно. (Кстати, рядом с ним шафран стоял – три пылинки за мильон.) И ценник на нём в двадцать раз больше, чем на других кремах. Что за чудо? Спрашиваю продавца. Это, рассказывает мне, невероятный, чудодейственный, отбеливающий кожу крем с соком редкого северного растения – чёрной редьки. Дорогущее средство.

Кстати, Карлуша! Вот мы и ввалились в историю номер четыре.

Про загар.

Я всегда покупала себе целую батарею средств для загара. Для лица с увлажнением, для ног с мерцанием, молочко, спрей, масло, разные защитные факторы, до загара и после, охлаждающие, оттеночные…

А индийские мои подружки и тайские разные встречные тётеньки – массажистки, официантки и продавцы – умоляют каждый раз рассказать тайну моей белоснежной кожи. Они готовы купить мой крем для лица за любые деньги, они всю жизнь мечтают иметь хотя бы на четверть такую белую кожу, как у меня, они столько тратят времени и сил, чтобы осветлять своё лицо, у них целая батарея кремиков, спреев, масел… Но ничего не выходит.

Но позвольте, я в данный момент нахожусь в максимально загоревшем состоянии после моей батареи средств! Видимо, у меня тоже не очень выходит.

Может, уже расслабиться?

У соседа трава зеленее, это понятно. Главный выгодоприобретатель всех наших хотелок – почтовые перевозки, видимо? Вот и таскают из страны в страну всё подряд.

Я искала, будучи на море, увлажнитель воздуха себе домой. Оказалось, что у них в ходу только усушители, уж слишком влажность большая.

Я хотела свои тоненькие брови в итальянском городке покрасить в чёрный цвет и загустить. Оказалось, что они только осветляют и прореживают – смоляные жгучие красотки сплошь мечтают о бровях-ниточках а-ля Марлен Дитрих.

Помните этот известный рисунок про двух женщин – одна кудрявая, а у второй волосы прямые? И каждая в истерике хочет быть как другая.

Вот это мы, тётеньки. Тётеньки всего мира.

P. S. Да, истории мои бабские и глупенькие, ну уж какие есть. Может, у мужиков не так. Верю, что они дружат с головой и не мечтают о несбыточном. Надеюсь, что они понимают: где родился – там и сгодился. Что питаться надо тем, до чего дотянется рука в твоём родном огороде. И что надо быть самим собой.

Но мужчины любят нас, стараются для нас. Выполняют наши прихоти. А мы двигаем торговлю. Всю мировую экономику раскручиваем своими бестолковыми хотелками и завидущими глазками.

CANIMUS SURDIS

Об ошибках

Я иногда подрабатываю репетитором по русскому языку. В работу вкладываю душу, у меня индивидуальный подход, я исследую советские пособия, создаю собственные наработки. В результате моего творчества и накопленного опыта в данном направлении хочу писать книгу о русском языке…

…Но сейчас не об этом. У меня прогрессирует профессиональная деформация. Везде замечаю ошибки! Причём это не у меня крыша едет, а ошибки действительно везде. На растяжках, в объявлениях, в статьях, в журналах, в новых, недавно выпущенных книгах. И ошибки, и описки, и опечатки. Всего полно. Ладно бы в частной переписке, а то ведь на люди всё выставляется. Хотя и в частной тоже недопустимо, если по-честному.

В этой важнейшей сфере тоже постепенно толерантность у населения вырабатывается: «Ошибка, и что? Подумаешь!» Проглотил и дальше пошёл. А то и откровенная бравада: «Я художник, я так вижу!»

Ещё пока глаз режет, но до привычки уже рукой подать.

Правильное, здоровое отношение к ошибкам должно быть таким: человек, заметивший в своём тексте ошибку, должен смутиться и моментально её исправить.

Это единственно верный подход.

Я всё понимаю: всем некогда и всё делается на бегу. Сама пишу свои посты вживую в телефоне между станциями метро. Муза ведь не спрашивает, надо мысль успеть дописать. И потом, задним числом, если однажды выпадает свободное время, сажусь сразу несколько статей редактировать. А зачастую возможность редакции уже и отсутствует.

Позор, если кратко.

Не надо оправданий.

Увидел, указали на ошибки – исправь и всё.

Почему я считаю это таким важным? Мне кажется, это какой-то базовый, основополагающий уровень. Ошибки на письме – как битые файлы, как бракованные клетки, как сбой в ДНК. Они ведут к слому всей программы. Проблема в том, что катастрофа отсрочена во времени и поэтому сразу не осознаётся…

NULLA AETAS AD DISCENDUM SERA

Об учителях

В каждом наброске, в каждом черновике

учитель продолжается в своём ученике.

Василий Вакуленко (Баста)

Как хорошо, что наше общество настолько ригидно, что, несмотря на десятилетия реформ образования и переписывания учебников, у нас осталось так много прекрасных учителей. Великолепных. Самоотверженных. Любящих детей. Вкладывающих в работу душу, знания, опыт. Работающих, скорее, вопреки. Продирающихся через отчётности, изменения, программы к настоящим детишкам с их горящими, светящимися любопытством глазёнками, к их душам.

У меня была великолепная учительница русского языка и литературы. И я на всю жизнь полюбила литературу, русский язык, а с ними и лингвистику в целом. Она говорила нам, школьникам: «Что вы будете вспоминать о школе через 20–30 лет? Мероприятия, соревнования, события, взаимоотношения, дружбу и любовь. А из уроков? Вы будете вспоминать наши уроки литературы, как я стояла вот тут у стола и рассказывала вам о писателях и их произведениях, как вы читали дома книги и анализировали их в классе, как писали сочинения».