Записки дурнушки

— Надоели мне ваши проповеди! Вот так надоели! — Она ребром ладони проводит по горлу.

Мы не успели и глазом моргнуть, как она бурей выскочила из комнаты. Все чувствуют себя неловко, всем стыдно за ее выходку. Ее мать вытирает глаза и уходит, на ходу бормоча:

— Вот и расти детей, если хочешь хлебнуть горя!

На нас никакого внимания, будто мы не существуем. Прошла, словно в пустоте.

3. После экзаменов

— Ты чего не спишь, Кубик?

В сумерках вижу Мариору, которая поднялась на кровати и нащупывает графин на столе. Она пьет прямо из горлышка, я слышу, как аппетитно булькает вода, мне тоже хочется пить. Поставив графин, она опять спрашивает:

— Слышишь? Почему не спишь?

— Не знаю. Просто переволновалась.

Это правда. Я такая: две ночи перед экзаменом и две после у меня проходят без сна. А ведь так хочется спать, думала, как сдам историю, завалюсь и не встану, пока, не опухну от сна. А вот ворочаюсь с боку на бок, и нету сна. Подушка кажется набитой камнями, матрас сбился комьями, кровать узка. Только бока отлеживаю зря. Сон имеет свои прихоти: когда ждешь его — убегает, когда гонишь — валит с ног. Мариора пошутила:

— Берегись, ночью не спят только те, у кого совесть нечиста.

— И влюбленные, — добавляет Алиса, которую разбудили наши голоса.

Неожиданно для себя заявляю:

— Если бы я влюбилась, так спала бы беспросыпно и без сновидений.

Боже мой, ведь я выдала себя! Выходит, я мечтаю о любви, и это я, с такой внешностью. Что подумают девочки? Моя участь — учеба и общественная работа. До сих пор я смеялась над увлечениями других, притворялась равнодушной. И вот язык меня подвел.

— Это так кажется тебе, — вздохнула Мариора.

— У вас совесть есть?! — Лилиана недовольна, мы разбудили ее.

— Доброе утро середь ночи! — это откликнулась Алиса, и все мы неожиданно разражаемся беспричинным смехом. Сперва Лилиана разъярилась, стала ругать нас, а потом незаметно присоединилась к нашему хохоту. Так мы помирились, сами не ведая того. Перебивая друг друга, мы принялись вспоминать события минувшего дня. Рассказали Лилиане, как остановили Кырлибабу и воздействовали на него. Сейчас все кажется смешным, мы вновь задушевные подруги. Задушевные — да, но не знаю, до конца ли откровенные. Лилиана хочет убедить нас во что бы то ни стало, что она отлично знала все, что требовалось и по первому, и по второму, и по третьему билетам. Ей, по ее словам, хотелось проверить Кырлибабу. Ей показалось, что он втрескался в нее: если позволит взять три билета, значит, предположения верны. Кто ее знает, похоже на правду, она могла отчебучить и такое. Сущий черт! Если же все это выдумала, то и выдумка неплохая, убедительная. Я не могу не восхищаться ею. Мое простодушие возмущает Алису. Между нами завязался спор. Кто-то стучит в стену, напоминая, что сейчас полночь и люди спят. Несколько минут молчим, как набрав в рот воды. Все притихло. Спустя немного опять начинаем болтать, уже шепотом. Мы ехидно издеваемся над Алисой, которая на экзаменах вместо того, чтобы отвечать, сама задает вопросы, над романом Лилианы, над моей общественной работой.

Наконец угомонились, почти уснули, когда Лилиана принялась за самобичевание. Всё! С кино покончено, к черту поклонников, она берется за ум, еще все увидят, как она станет примерно учиться!.. Мы в один голос приветствуем ее благородный порыв. В самом деле, от этих ее почти идеальных романов одни неприятности. Все эти ее поклонники, все вообще ребята просто шалопаи и бездельники, не достойные даже внимания. Засыпаем к рассвету, умиленные, просветленные…

— Эй, красавицы, спите?

В окне сияет физиономия Толи, бесстыжие его глаза шарят по комнате. Мы натягиваем одеяла на головы, молчим. Это можно истолковать так: мы тебя не слышали, проваливай своей дорогой. Но от Толи так просто не отделаешься. Он принялся бросать в нас камушками, веточками, комочками земли. Вот поросенок! Мы взялись его чистить на все корки. А ему что? Плюй в глаза — ему божья роса. Скалится, и все. Не прошибешь. Никакими оскорблениями мы не смогли добиться толку. Больше того, он втолкнул через окно в комнату Нерона, пес возбужденно залаял, запрыгал. Первой не выдержала Алиса, она вскочила, натянула халат, сейчас задаст чертей. А Толя знай себе ржет, доволен, что вывел хоть одну из себя. Добился своего.

— Тихо, драться не надо, — сквозь смех говорит он. — Я принес вам мир. А с миром — грандиозный проект. Не хотите войти в пай?

Нашел чем купить. Планов у нас изобилие, самому можем одолжить. Однако, выслушав его, мы задумались. Действительно, заманчивая идея. Дело в том, что в Ваду-луй-Водэ на Днестре живет Толин двоюродный брат, которому сегодня исполняется восемнадцать лет и который пригласил Толю с друзьями на именины. Специально приезжал в Кишинев, уговаривал Толю, чтобы он позвал своих товарищей и приехал с ними непременно. По словам Толи, брат готов принять даже десяток толиных товарищей. Дом у него просторный, усадьба большая, места хватит всем. Ну, а кушаний заготовлено на целый полк — ведь именины! Рядом красавец Днестр. Красота! Гуляй, танцуй, пей вино, загорай, плавай! От нас требуется совершенно ничтожный вклад — надо привезти магнитофон и бутылок десять минеральной воды. В Ваду-луй-Водэ минеральной воды не найдешь, а один из родственников именинника не пьет ничего, кроме минералки.

Ну как тут устоять?! В один миг мы встали, оделись, умылись, привели себя в порядок. Сложнее с магнитофоном. У нас на курсе ни у кого нету. Посылаем Мариору одолжить у инязовцев, которые в прошлом году сложились и купили магнитофон, якобы необходимый им для учебы. А у них в учебных кабинетах этого добра сколько хочешь. Так что свой магнитофон для изучения произношения им совершенно не нужен. Только голоса Сулака да Азнавура запечатлены на их пленках. Вместе с магнитофоном Мариора притащила и Мирчу. А разве могло быть иначе?!

В нашей комнате сборный пункт! Лилиана забыла о своих ночных суровых клятвах, развила бурную деятельность, всеми командует, подсказывает, что надо взять, кто и что должен нести, как лучше идти. Нужен еще один носильщик. Лилиана сожалеет, что Виктор попал в больницу, тут же предлагает несколько кандидатур, но мы безжалостно их отклоняем. Толя успокаивает: парней там будет сколько угодно, так что танцевать будет с кем, нечего отсюда с собой еще и напарников для танцев тащить. Наоборот, там, на праздновании, не хватает девчонок.

В последнюю минуту Алиса вдруг раздумала ехать. Ей захотелось позаниматься, чтобы пересдать историю. Ну конечно, это из-за Лилианы: Алиса не переносит Лилиану в роли заводилы. Ну что ж, поедем без Алисы. Но у меня такое чувство, будто мы совершили предательство.

Плохо, когда в коллективе начинаются такие штучки. Просто противно. Не переношу этого.

И с этого начались всяческие неудачи. Во-первых, долго ждали автобуса, около часу, пожалуй. А когда он подошел, то оказался таким набитым, что сесть в него не было никакой возможности. Спасибо, Толя выручил: схватился за поручни, поднажал плечом, пропустил нас и сзади опять поднажал, люди в автобусе как бы спрессовались, ехали стоя, не рискуя упасть — со всех сторон плотно подпирали.

Но это что по сравнению с дальнейшими неудачами?! Когда вышли на конечной остановке, оказалось, Толя ни разу не был в Ваду-луй-Водэ и не имеет представления о том, где живет его пресловутый двоюродный брат. Он нас успокоил: ориентиры имеются, так что найдем. Однако ориентиры оказались весьма шаткими, мы с ног сбились, бродя от дома к дому. Наши туфельки на каблучках-шпильках мало годились для путешествия по деревенским улицам. Мы их вскоре сняли и пошли босиком. Другая беда: наши крестьянские ноги уже отвыкли от земли, подошвы изнежились, и ходьба босиком по гравию и сухой земле, по свежей траве, в которой было немало еще прошлогодних колючек, не доставляла особого удовольствия. С одной стороны, оказаться в селе в такое время — великая радость, мы восторгались; с другой — мучение ходить босиком, и мы визжали от боли. Прохожие с недоумением оглядывались на нас. Редкое зрелище — босой человек.

Ребята еле двигаются, но держат фасон. Время уже к обеду, солнце шпарит вовсю, а они нагружены, как верблюды. Мирча несет магнитофон, Игорь минеральную воду, Толя сумку с магнитофонными лентами. После того, как мы множество раз поднялись в гору, спустились к реке, исходили добрую часть этого полу курортного местечка, Толя признался, что окончательно потерял ориентировку, надо спросить кого-нибудь. Сообразительный парень, нечего сказать. Да и мы хороши, кому доверились! Надо было сразу спросить. Однако кого бы мы ни спрашивали о Толином родственнике, все только недоуменно пожимают плечами. Игорь глубокомысленно, изрек: