Записки гробокопателя

"Ничего еще девушка, - подбодрила она себя.
– Старовата, конечно, да кто об этом знает?" Сняла зеленый поясок, но без него платье получалось уж очень балахонистое. Повязала снова: ничего, коричневое с зеленым не так уж плохо...

Над кроватью в углу комнаты висело что-то огромное, черное. Кошма не кошма... Бурка, догадалась Вита.

Она присела на узкую жесткую кровать. Над тумбочкой вместо настольной лампы зацепленный за гвоздь рефлектор. Лида таким греет нос от гайморита.

– Я говорю, посуду надо мыть, - сказала она, когда Ростислав Михайлович с кофейником в руках вошел в комнату, - тараканы пойдут...

Он поставил кофейник на журнал и выключил магнитофон.

– Вы знаете, Виталия Леонидовна, нет тараканов. У всех есть, даже у Додика, а у меня не живут. Может, грязи боятся, живые все-таки существа...

– А это что у вас такое?
– Вита качнула подвешенный над столом белый вялый абажур с большим количеством ненатянутых веревочек.

– Талисман. А по происхождению: вытяжной парашютик. "С помощью вытяжного парашюта вводится в действие главный купол. При отсутствии вытяжного парашюта главный купол вводится в действие без его помощи". Короче, бред сивой кобылы. Вреда больше, чем пользы. Только на талисман и годится.

Ростислав Михайлович достал из буфета тарелку, поставил перед ней.

– Ну, уж нет!
– Вита отодвинула тарелку и притянула к себе сковородку.

Ростислав Михайлович достал из буфета вино.

– Я не буду!
– замотала головой Вита.
– Я от него помру. Водки рюмку я бы выпила.

– Водки нет. Могу сходить.

– Да Бог с ней, сядьте. Откуда у вас бурка?

– У этой бурки своя история, Виталия Леонидовна, - пожевав, сказал Ростислав Михайлович.
– Я шел пальто купить. Захожу в комиссионку. Висит, несчастная. Никому не нужна. Купил, принес домой. Мать чуть не в слезы: у тебя же, говорит, пальто зимнего нет. Действительно нет. А эта - висит, пыль аккумулирует. Я погляжу на нее иной раз да как ударюсь плакать, а потом вспомню, что пальто зимнего нет, - смех берет. И главное: в шкаф не лезет, подлая, четыре метра в подоле.

– А что ж на пальто денег нет? Подработали бы где-нибудь...

– Вот и я думаю, - согласился он.
– К вам на свидание шел...

– Это не свидание, - поправила Вита.

– ...На несвидание, - согласился Ростислав Михайлович.
– Иду, вижу объявление: требуются сторожа. Помимо зарплаты бесплатное обмундирование, переходящее в собственность. Цитирую.

– Прекрасно, - прокартавила Вита.

Ростислав Михайлович поднял голову от тарелки, взглянул на нее.

– Скажите "трактор".

– Тррактор, - сказал Вита.
– Да ну вас! Чем чепуху городить, лучше включите.
– Она ткнула вилкой в сторону магнитофона: - Я люблю Окуджаву.

И откинулась в кресле.

...Она допоздна просидела в мягком продавленном кресле. Пора было уходить.

– Ну, ладно, - сказала Вита, вставая.
– Давайте послушаю вас напоследок. Объелась.
– Она провела руками по животу: - Как вы считаете, я толстая?

– Гранд мадам бельфам, - прогундосил Ростислав Михайлович и достал из-под кровати напольные весы.
– Прошу.

– Вы с ума сошли!
– Вита отскочила от весов.
– Я на них и в больнице-то не смотрю! Все врут! Холодильник бы лучше купили!
– Она ногой задвинула весы под кровать.
– Снимайте рубашку.
– И вставила в уши пластмассовые наконечники фонендоскопа.

Ростислав Михайлович стянул свитер с дырой под мышкой и рубашку.

– Еще чуть - и прохудится, - устало улыбнулась Вита.
– В сторожа надо. Фурункул?
– спросила она, двигая фонендоскопом по его груди. Она всегда задавала вопросы, чтобы больной не очень зацикливался на прослушивании.
– И тут?
– Она ткнула пальцем в сморщенный шрамик на плече.
– Поглубже... Спиной... И здесь... А-а, это же не фурункулы... Это из другой оперы...

– Этот - из Венской.

– Да-а...
– рассеянно сказала Вита.
– Черт, жалко, давление нельзя померить... Дела-то у вас не очень...
– Она задумчиво посмотрела на Ростислава Михайловича, достала бланк, потерла переносицу.
– Так, - Вита подняла указательный палец с перстнем, и буква "В", вытатуированная возле большого пальца, четко проступила сквозь загар.
– Слушайте меня... Вы купите в аптеке...

– Подождите, - перебил ее Ростислав Михайлович.
– Встаньте-ка на секунду.

– Зачем?
– удивилась Вита, но встала.

Ростислав Михайлович обнял ее. Очень крепко обнял за плечи и поцеловал.

Вита легонько постучала его по плечу.

– Это еще что такое?! Ростислав Михайлович!.. Пустите! Я буду кричать!

– Кричите. Только потише, а то услышат, - серьезно сказал Ростислав Михайлович и снова поцеловал ее. И потянул куда-то...

"Господи!.. прическа помнется..."

– Ростислав!.. Рост! Ро-о-о-стик!
– неожиданно выкрикнула она. "А голос-то у меня какой противный!.."

...Рост нащупал ящик тумбочки, с визгом вытянул его, достал очки. Очки плохо держались на его перебитом носу. Включил рефлектор.

– "...И страсть Морозова схватила своей мозолистой рукой..." пробормотала Вита и потянулась к его очкам.
– Очкарик к тому же. Сними: меньше увидишь - меньше потеряешь... прыгун...

Он отвел ее руку.

– Ну смотри, - Вита вздохнула.
– Накормил тухлятиной, соблазнил - да еще рассматривает! Выпустишь ты меня?

– С течением времени, как говорил Остап Бендер.
– Рост легонько провел ладонью по ее волосам, по лицу...
– Вопросительные скулы...

– Хм, - дернула Вита головой.
– То схватил, как горилла, а то гладит... будто котенка...

– Точно, - сказал Рост.
– Эквидистантно. У меня дочки так кошек гладили: контур повторяют, а до шерсти дотронуться боятся... А нос почему кривой? Боксом занималась?

– Углядел!
– Вита потерла переносицу.
– Это еще в детстве. Артем...

– Ростислав Михайлыч!
– донесся из коридора старушечий голос.
– Плиту оттерите, а то после вас вся в кофии. Присохнет за ночь.

– Иди, а я себя в порядок приведу, - сказала Вита.
– Ох, умереть - уснуть!

– Что так?

– Да нет, все прекрасно. Устала.

– Рост, - сказала Вита, когда они подошли к стоянке такси.
– Сделай доброе дело, а? Устрой к себе Юрку на работу. Такой парень хороший, только балбес. Не доучился, в армию ушел...

– А кто он тебе?

Вита задумалась.

– Зять мой бывший... Тоже чего-то чертит. Три курса кончил до армии. Устрой...

– Скажи "трактор", тогда устрою.