Записки из чемоданаТайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти

Допрошенный Майрановский* и работники его специальной лабораторной камеры подтвердили, что они ликвидировали в 1946–1947 годах ряд иностранных граждан, находившихся во внутренней лубянской и владимирской тюрьмах МГБ. Конкретных имен они также не помнили.

Абакумов, допрошенный Козыревым, подтвердил ликвидацию именно Р. Валленберга. Он ссылался на прямые указания Сталина и Молотова, которых он неоднократно подробно информировал об этом деле. Было также установлено, что непосредственное указание об аресте Валленберга фронтовому СМЕРШу в 1945 году дал Булганин — в то время заместитель наркома обороны и член ГКО.

Обо всем этом я подробно доложил Н. С. Хрущеву. Он внимательно выслушал меня и сказал: «Эти подлецы, Сталин, Молотов и Вышинский, заварили эту поганую кашу, а нам теперь дерьмо хлебать».

Задал еще несколько уточняющих вопросов об участии Молотова и Вышинского в этом деле и приказал мне «не ставить конкретно эпизод по Валленбергу в вину Абакумову и его приспешникам».

В то же время Хрущев велел мне проговорить с Молотовым, почему на Западе опять вспомнили о деле Валленберга.

Я встретился с Молотовым в его кабинете. На мои вопросы он отреагировал крайне болезненно, сказав, что только идиот может надеяться «получить какую-то выгоду с этого дела», что это дело не может послужить поводом для установления неформальных отношений со шведскими финансовыми и промышленными кругами. Он заявил, что к этой теме возвращаться больше не намерен.

В конце разговора Молотов подозрительно спросил меня: «А зачем сейчас ты поднимаешь это дело?» Я ему ответил, что выполняю указание ЦК партии.

Я передал содержание разговора Н. С. Хрущеву, на что тот разозлился и сказал, что от Молотова все равно надо избавляться. Хрущев приказал мне продолжить негласное прощупывание через каналы разведки. В то же время он запретил мне направлять какие-либо документы в ЦК по этому вопросу.

Я думаю, что это было связано с тем, что до 1954 года весь особый сектор Президиума ЦК контролировался Маленковым и его помощником Сухановым, которым Хрущев не доверял. Молотов же тогда был Хрущеву еще нужен для борьбы с Маленковым. (В результате в январе 1955 года Маленков при помощи Молотова был снят с должности председателя Совета Министров СССР).

После снятия Маленкова дошел черед до Молотова. Думаю, что Н. С. Хрущев дело Валленберга решил для себя сразу же использовать против Молотова и для начала убрать его из МИДа.

Молотов это понимал прекрасно, поскольку относился ко мне как к человеку Хрущева (на Президиуме ЦК в 1954 году он вместе с Маленковым не поддержал моего назначения председателем КГБ; в связи с разделением МВД нa два ведомства Маленков хотел назначить на КГБ Шаталина, секретаря ЦК).

Возвращаясь к этой теме, замечу, что, вообще, вопрос о создании КГБ, как самостоятельного органа, всплыл неожиданно. Круглов поставил на Президиуме вопрос о новой структуре МВД, но за несколько дней до рассмотрения вопроса Хрущев в секретной форме поручил мне подготовить для него записку о создании КГБ. Произошло это через несколько дней после празднования 300-летия воссоединения Украины с Россией.

Этот материал я велел подготовить начальнику секретариата Доброхотову и, не подписывая, передал помощнику Хрущева Шуйскому.

Работа по делу Валленберга продолжалась. По моему указанию Харитонов в 1955 году еще раз встретился с Эренбургом и предложил ему на очередной встрече с представителями Швеции намекнуть, что не исключает вероятности, что Валленберг находился в заключении в СССР и, возможно, пал жертвой преступников Берия и Абакумова.

Я приказал Панюшкину* уточнить реакцию шведов на слова Эренбурга. Такая реакция вскоре последовала — представители шведского МИД прямо намекнули нашему послу Родионову, что их правительство не обвиняет нынешнее руководство СССР в причастности к делу Валленберга, что это результат преступления Берия.

Однако я понимал, что необходимо задействовать не один канал (Эренбурга), а сразу несколько. Для этих целей через позиции наших резидентур в разных странах следовало организовать утечку информации и довести до шведских властей готовность СССР к обсуждению вопросов судьбы Валленберга.

Это нужно было сделать не только в Финляндии, где наши оперативные возможности всегда были сильны, но и в какой-нибудь еще другой стране. Панюшкин предложил использовать нашу резидентуру в Турции, которая имела выходы на одного видного финского дипломата, известного своими широкими и неформальными связями в шведском МИДе.

Н. С. Хрущев несколько раз в беседах со мной возвращался к делу Валленберга. Я понял, что это дело для него исключительно важно, что он хочет это дело, как и ряд других, использовать для того, чтобы освободиться от некоторых членов Президиума ЦК, которые представляли для него опасность.

Думаю, что если бы не это, о деле Рауля Валленберга на таком высоком уровне никто бы и не вспомнил.

Мне приходилось готовить документы для ответов на ноты шведского правительства. Наша позиция по вопросу Валленберга всегда согласовывалась с Н. С. Хрущевым, так как предстоял визит премьер-министра Швеции Эрландера* в Москву, которому партийное руководство страны придавало большое значение. Этот визит состоялся в 1956 году, но никаких документов передано шведам не было.

Н. С. Хрущев велел мне и Молотову не торопиться с ответами, пока не пройдут парламентские выборы в Швеции [655] .

Прошло время. Состоялся Пленум ЦК, на котором Н. С. Хрущев расправился с антипартийной группой, и только тогда я окончательно понял, зачем он просил меня поднять документы по этому грязному делу.

После того, как я вышел на пенсию, у меня состоялась неофициальная беседа с одним крупным государственным деятелем (я обещал никогда не называть его фамилию).

655

Только в феврале 1957 г. МИД СССР официально известил шведского посла в Москве, что Р. Валленберг умер от инфаркта в тюремной больнице в Москве 17 июля 1947 г. Прежние заявления, что советским властям неизвестно местонахождение Валленберга, никак при этом не комментировались.

Он спросил меня: «Иван Александрович, может ли Валленберг находиться в местах заключения под чужой фамилией сегодня?» Я ответил ему, что сотрудники мои провели самую тщательную проверку и у меня нет сомнений, что Валленберг был ликвидирован в 1947 году [656] .

Атомный шпионаж

Абель*, настоящая фамилия Фишер, прибыл в США, насколько я помню, в конце 40-х годов. Работал там почти 10 лет [657] .

656

Окончательной точки в загадочной судьбе Р. Валленберга не поставлено до сих пор. Документально установлено лишь то, что он был задержан советскими властями 13 января 1945 г. в Будапеште, переправлен в Москву, где содержался во внутренней тюрьме МГБ. По наиболее распространенной версии, Валленберг, действительно, умер в лубянской тюрьме в 1947 г., однако никаких документов на сей счет не сохранилось. Проведенная в 2000 г. проверка Генпрокуратуры РФ не смогла «установить подлинные причины ареста и содержания в тюрьмах Валленберга и Лангфельдера, фактические обстоятельства их смерти, наличие материалов уголовного дела, личных дел арестованных или дел военнопленных».

Версия Серова о ликвидации Валленберга с подачи Молотова, как отработанного материала, совершенно по-новому заставляет взглянуть на эту историческую тайну. Тому, кстати, есть и вполне наглядные подтверждения. Уже в наше время, в ходе поисков российско-шведской рабочей группы, в архиве МИД была обнаружена записка Вышинского (тогда — зам. министра иностранных дел) Молотову от 14 мая 1947 г. следующего содержания: «Поскольку дело Валленберга до настоящего времени продолжает оставаться без движения, я прошу Вас обязать тов. Абакумова представить справку по существу дела и предложения о его ликвидации». На документе осталась резолюция Молотова: «Тов. Абакумову. Прошу доложить мне».

Ответного доклада Абакумова, правда, не сохранилось: его как раз, видимо, успели изъять. Но осталась запись в журнале регистрации документов секретариата МИД, подтверждающая факт поступления такого документа. Бумага МГБ датирована 17 июля 1947 г.: именно в этот день, напомним, Валленберг будто бы и скончался от сердечного приступа.

657

Сотрудник внешней разведки В. Фишер (он же Р. Абель) выехал для нелегальной работы в США в 1948 г.

Я с Абелем виделся, когда он приезжал в отпуск в 55 или 56 году. Приводили его ко мне на прием Коротков и Сахаровский*. Он показался мне человеком вдумчивым и немного застенчивым.

Мы считали его серьезным работником. К этому времени, к сожалению, два офицера-нелегала, засланные туда в начале 50-х годов, уже были отозваны, и Абель уже прервал свои «старые атомные связи», поскольку эти люди в прошлом были связаны с компартией и были в разработке ФБР.

Документальных материалов из Америки по атомной и водородной бомбам с начала 50-х годов не поступало, за исключением, по-моему, в 1955 году подробного доклада о водородной бомбе (литии и тритии) и результатах ее испытаний, но не от Абеля, а от нашей посольской резидентуры.

Тогда я взял Квасникова*, Рылова* и поехал с этими материалами к Первухину. У нас в то время готовились очередные испытания водородной бомбы. Абель же подключился к перепроверке этих источников информации. [658]

Трудно было работать по атомным делам с источниками-евреями из-за дела врачей. Хотя Сталин умер и врачей освободили, тогда от нас ушел самый ценный источник Морис, один из изобретателей атомной бомбы, связанный напрямую с Бете* и Оппенгеймером* [659] .

658

В марте, апреле и мае 1954 г. на ядерном полигоне в атолле Бикини в Тихом океане США провели серию испытаний термоядерного оружия под общим названием «Операция Кастл».

В качестве термоядерного топлива использовался дейтерид лития. Первое же из испытаний показало, что предложенная конструкция обладает гигантской взрывной силой (мощность взрыва составила 15 мегатонн против 6 расчётных). Вильям Фишер, при аресте назвавшийся Рудольфом Абелем и получивший известность под этим именем, был одним из главных каналов, через который советская научно-техническая разведка получала информацию об американских военных разработках.

659

Речь идёт о Моррисе Коэне, который вместе с супругой Леонтиной был одним из самых ценных советских разведчиков-нелегалов в США. Именно через них были получены чертежи американской ядерной бомбы. В 1950 г. из-за угрозы провала супруги Коэны вынуждены были бежать в Советский Союз. С 1954 г. работали в Великобритании, были арестованы в 1961 г. и обменяны на пойманного в СССР английского шпиона. Впоследствии — Герои Российской Федерации.