Записки из тайника

Поэтому Винн не стал возражать против состава делегации, предложенного советской стороной. Таким образом, он обеспечил Пеньковскому возможность отправиться в Лондон и выйти на контакт с «заинтересованной стороной». 12 апреля 1961 года перед самым отлетом на родину Винн получил от Пеньковского запечатанный конверт в двойной упаковке, в котором находилось письмо, адресованное британской разведслужбе. Пеньковский также сообщил ему, что планирует прилететь в Лондон приблизительно через неделю.

Это свидетельствовало о том, что в ГРУ Пеньковский, несмотря на порочащий факт в его биографии, пользуется доверием — его не только выпускали в Англию, но и назначили главой советской делегации. В качестве заместителя начальника Управления внешних сношений Государственного комитета по науке и технике Пеньковский должен был возглавить большую группу советских технических специалистов и торговых экспертов, которым предстояло встречаться с руководством британских фирм и обсуждать возможности заключения торговых соглашений и двухстороннего технического сотрудничества. Главной же задачей его, полковника Главного разведывательного управления, являлось следующее: оценка возможностей для промышленного и технического шпионажа, установление с этой целью контактов с сотрудниками английских фирм, а также наблюдение за членами советской делегации. В Лондоне поездку делегации курировала контора Анатолия Павлова, который являлся консулом советского посольства в Лондоне, представителем ГККНР и одновременно полковником ГРУ, занимавшим пост заместителя резидента Разведуправления в Великобритании. Таким образом, можно было с полной уверенностью сказать, что члены советской делегации, а также фирмы, которые они посещали, находились под пристальным вниманием советской разведки.

Пребывание Пеньковского в Лондоне длилось до 6 мая. Все эти шестнадцать дней он, будучи един в трех лицах, был занят до предела. Члены советской делегации по традиции относились к нему с большим почтением, как к лицу, отмеченному доверием государства и партийного руководства. Несомненно, в лондонской резидентуре его воспринимали как разведчика в высоком офицерском звании и с не менее высокими связями. Естественно, что никто из его советских коллег и не подозревал о его намерении перейти на сторону иностранной разведки. Находясь в Лондоне, Пеньковский продолжал встречаться с представителями западных разведслужб, и происходило это только по ночам. На этих встречах разрабатывались планы его дальнейшей деятельности в Москве. Все это время Винн служил связующим звеном между советскими специалистами и представителями английских фирм.

Пеньковский успешно сочетал функции руководителя делегации с миссией завербованного агента. Пропустив несколько встреч делегации со своими английскими партнерами — делегация посетила заводы, расположенные за пределами Лондона, — Пеньковский обратился к советскому послу с ходатайством о продлении срока пребывания делегации в Англии на четыре дня. Эту просьбу он мотивировал тем, что членам его делегации было бы полезно посетить Британскую промышленную ярмарку, которая должна была вскоре открыться в Лондоне. Разрешение было получено, и Пеньковский смог еще дважды встретиться с теми четырьмя представителями иностранных спецслужб. На состоявшемся в 1963 году суде он назвал их: «Представителей разведки Великобритании звали Грилл и Майлз, а американцы называли друг друга по именам: Александр и Ослаф». Для большей безопасности и удобства все их встречи проходили в гостинице «Маунт Ройал», где размещались все члены советской делегации.

Энергии Пеньковского можно было только позавидовать. Исполняя роль руководителя делегации, он в лучших советских традициях держал все деньги своих подопечных при себе. Поэтому ему приходилось вместе с ними ходить по лондонским магазинам. Свободного времени у Пеньковского было в обрез, но он тем не менее сумел пройти интенсивный курс обучения приемам тайной связи. На суде в 1963 году он признался, что получил от своих новых хозяев миниатюрный фотоаппарат «Минокс», транзисторный радиоприемник для односторонней связи с Западом и подробные инструкции, как ими пользоваться. Было договорено, что связь с ним в Москве будет поддерживаться через Винна, а если Пеньковский в ближайшее время вновь окажется на Западе, то через другого, тамошнего связного. Таким образом, Пеньковский досконально изучил все инструкции по пользованию радиоприемником и другие мелочи, необходимые для его последующей работы.

В протоколах суда, состоявшегося над Пеньковским, говорится: «Представители иностранных спецслужб рекомендовали Пеньковскому надежно спрятать шпионскую аппаратуру у себя в квартире. Александр и Ослаф предупредили его, что очередное известие передадут ему через Винна, который вскоре приедет в Москву. Но в случае экстренной необходимости соответствующие инструкции будут переданы ему по радио.

Тогда же Пеньковский… получил задание фотографировать для западных спецслужб секретную документацию».

В свою очередь Пеньковский попросил предоставления ему в случае его вынужденного бегства из СССР гражданства США или Великобритании, а также обеспечения его работой, соответствующей его знаниям и опыту.

Итак, перейдя рубикон, Пеньковский вернулся в Москву. Он привез уйму подарков для своих высокопоставленных друзей. Представленный им обстоятельный, пространный отчет свидетельствовал об успехе возглавлявшейся им торгово-промышленной делегации. О полученном им фотоаппарате «Минокс» и огромном количестве фотопленки он, естественно, умолчал.

Следующая секретная информация была подготовлена Пеньковским 16 мая, то есть всего через десять дней после возвращения из Лондона. Она касалась специфики работы ГККНР, которая для Запада особого интереса не представляла. В ней содержались довольно язвительные характеристики сотрудников комитета и их проблем.

Комитет по науке и технике (в дальнейшем ГККНР — ред.), в котором работал Пеньковский, по своим масштабам и важности фактически являлся министерством [32] . В его задачу входил систематический сбор промышленной, научной и технологической информации.

32

После ареста Пеньковского советское руководство реорганизовало ГККНР, но его численность, персонал и его функции не претерпели каких-либо изменений.

На Западе тот период отмечен бурным развитием науки, достижения которой тут же использовались в промышленности экономически развитых стран. За десять лет, прошедших с 1953-го до 1963 года, в одних только Соединенных Штатах ежегодные ассигнования на науку возросли с 4,3 миллиарда долларов до 13 миллиардов. Советский Союз же со своими спутниками и сталелитейными заводами никак не мог достигнуть уровня промышленно развитых стран, хотя и претендовал на статус экономически развитой державы. В СССР предпринимались отчаянные попытки догнать Запад в области новейших технологий, но у советских ученых не было необходимой для этого материальной базы.

Государственный комитет по науке и технике исполнял роль этакого собирателя и накопителя новейших достижений практически во всех областях современных научных и технологических исследований. Лишь очень редко промышленно развитые страны выпадали из сферы интересов ГККНР. К примеру, комитет направлял своих агентов в Канаду для сбора самой различной информации, начиная со схемы сверхзвуковой пилы «Рейтеон» и кончая технологией использования торфяного подпочвенного слоя или чертежами «поточной линии для изготовления маргарина» фирмы «Левер бразерс». Советские торговые миссии, члены Академии наук, практически все делегации технических специалистов направлялись за границу под эгидой этого комитета. Штат его формировался за счет сотрудников Академии наук и двух других организаций, КГБ и ГРУ, которые также проявляли повышенный интерес к промышленному шпионажу.

Деятельность ГККНР охватывала весь мир. Усилиями его сотрудников в Германии была добыта информация, касающаяся производства полупроводниковых фильтров фирмы «Сименс», после чего в городе Кирове на филиале московского завода «Динамо» сразу же приступили к производству своих собственных полупроводников. Постоянный представитель комитета в Англии предложил советским властям создать завод, работающий по технологии огромного химического концерна «Ай-си-ай», и эта идея немедленно получила поддержку в Москве.