Записки кинорежиссера о многих и немного о себе

Я даже не знаю — снимается она, не снимается.

Прошло три месяца, и освободилась Цыплакова. Я ей позвонил, говорю:

— Лена, а вот так и так.

Она говорит:

— Давайте!

Снялась Леночка Цыплакова, и замечательно, я считаю, снялась.

Что было героическим поступком, скажу без ложной скромности. Это на телевизионном фильме, с очень незначительным бюджетом, мы напряглись и поехали еще раз в Сочи, и за несколько дней пересняли все, что касается этого персонажа — дочери Председателя.

Леночка совершенно замечательная девочка, и очень хороший дуэт получился с ковбоем — Валерием Матвеевым.

Такой принц не нужен!

Хочу сказать, что я купался в этом материале. Я сознаюсь перед читателями, секретом не будет, я чуть-чуть пародировал фильмы, разных персонажей, могу раскрыть это. Например, я одел всех слуг принца одинаково. Черные камзолы, сюртуки, черные котелки, и они «незаметно» сопровождали принца по Парижу. Это ведь прямая цитата из фильма «Римские каникулы».

Был текст, который очень понравился:

— Пришлите сыщиков в штатском!

И из самолета выходят человек сорок одинаково одетых людей — сыщики, которые должны сопровождать принцессу. Смешно, очень смешно!

Еще в экспедиции в Сочи гигантское количество материала было отправлено в Ленинград в проявку. И когда проявили, напечатали — отсылали нам в экспедицию, чтобы мы могли тоже посмотреть материал. Но первой смотрела редактура телевизионного объединения…

И вот я получил вместе с материалом сопроводительное письмо. Авторства я не знаю. Но я догадываюсь. В общем, они камня на камне от материала не оставили. Много было замечаний. Но одно я хорошо помню:

— Где это вы видели, чтобы принцы открывали отмычками двери гостиниц?

Там был такой эпизод:

— Откройте, Марк!

У Марка не получалось. Тогда принц полез в карман, достал какие-то отмычки, открыл дверь, и они вошли в комнату, в которой была записка.

Я был очень расстроен…

Ко мне подошел Даль и спросил:

— Женюра, а что пишут?

Я говорю, Олег, вот так и так… Ужас какой-то!

Олег никогда не просил разрешения посмотреть рабочий материал. Он любил смотреть сложенную, смонтированную работу на озвучании в первый раз. И он говорит:

— Скажи, а можно я посмотрю вместе с вами материал?

Я говорю:

— Ну конечно, Олег!

После окончания всех сеансов в кинотеатре города Сочи мы сели в зале и смотрели часа два этот материал. Когда мы выходили, в городе Сочи действительно были темные ночи…

Олег, я хорошо помню, обнял меня за плечо и сказал:

— Женюра, не обращай ни на кого внимания, я считаю, что все ты делаешь правильно и продолжай так, как ты хочешь, снимать! Не обращай на них внимания!

Я должен сказать, что он меня очень поддержал в тот момент. Дух мой, честно говоря, был сломлен этим письмом, и я уже другими глазами смотрел на материал, и мне уже казалось, а может быть они правы, а не я… Потому что, если вы помните этот фильм, нельзя сказать, в каком жанре он снимался. Это такое междужанровое кино. Поэтому трудно было отстоять его сходу…

Но эти слова Даля очень меня вдохновили. И я подумал: все к черту, буду делать так, как я хочу, а там разберемся! И я сделал кино.

Я показал его худсовету телевизионного объединения. В воздух чепчики не бросали. Пощипали меня так чуть-чуть, и главный редактор объединения Алла Борисова спросила:

— А что скажет автор?

Надо сказать, что автор присутствовал на сдаче проб…

В Ленинграде утвердили всех, поскольку я не снимал пробы механически, кусок из сценария, а пытался в пробах уже обозначить жанр, тональность и всякое-всякое такое. Но автор — Эдгар Борисович Дубровский — сказал, что вообще-то он представлял картину по-другому, но если режиссер видит так, то так тому и быть. Спорить он не будет.

И когда на сдаче картины Алла Борисова спросила «что скажет автор?», то автор уже все сказал, когда принимали пробы, что ему не очень все это понятно, не очень нравится:

— Все, что вы сегодня видели, режиссер уже все это показал на стадии проб… все, что я могу сказать!

Ну, ничего. Я был убежден, что фильм получился, я взял его и поехал сдавать его в творческое объединение «Экран». Но там, очевидно, уже разговаривали с Ленинградом, поэтому были готовы. Они сказали, что картину они не принимают, что им такой принц не нужен…

Тут надо вернуться к кинопробам. Когда я привез кинопробы, мне сказали:

— Не надо такого принца!

Я говорю:

— Почему?

— У Даля глаза пустые! Не надо Дмитриева!

Я снова спросил:

— Почему?

— Потому что надоел уже!

Надо сказать, что я отвечал сразу, не ждал окончания всего обсуждения.

Про «глаза у Даля пустые» я ответил:

— Вы неправы! Даль — замечательный артист, и глаза пустыми у него не могут быть по определению, если только он не будет играть человека с пустыми глазами, и то они все равно абсолютно пустыми не будут!

Когда сказали: «Дмитриев надоел», я ответил:

— Ну, может быть, он вам надоел! Вы смотрите все подряд по телевидению, он много снимается. А я думаю, зрителям он не надоел!

— Полищук не нужно… Один раз сняли, и хватит!

Один раз — это «Золотая мина».

И вот так они подряд по каждому персонажу высказывались.

И я сказал:

— Знаете что, тогда снимайте фильм сами!

В ответ я не скрытую, а явную угрозу услышал из уст директора объединения «Экран», господина Хесина (тогда еще «товарища»):

— Вы с нами так не разговаривайте!

Продолжение можно додумать. Но весь фокус был в том, что в этом кабинете стоял большой хрустальный глобус — мой приз за фильм «Пожар во флигеле». И про газету «Правда», я хорошо знал, они помнили, я был в этом убежден, потому что далеко не по каждому фильму были рецензии в газете «Правда», а уж тем паче такие положительные рецензии.

Поэтому в ответ на его угрозы я сказал:

— А как вы прикажете с вами разговаривать? Вы что-то знаете про этот сценарий? Вы знаете, кого можно снимать? Снимайте сами! Я не угрожаю, просто так будет лучше! Я придумал, очевидно, этот фильм по-другому, не так как вы. И я считаю, что вот эти артисты годятся на эти роли!

Я посмотрел на глобус… Про газету «Правда» я не сказал, но они помнили, конечно. Хесин вздохнул и сказал:

— Хорошо, снимайте, как хотите! Но мы вас предупреждали!

Когда они посмотрели фильм, то сказали:

— Ну… нет, мы не можем принять этот фильм… — пауза. — Мы вас предупреждали, не нужно было брать Даля. Советскому зрителю не нужен принц — положительный герой. Понимаете? Принц — положительный герой!

Я говорю:

— И что вы предлагаете?

— Знаете, что!.. Вы наймите Гердта, артиста Зиновия Гердта. Попросите написать закадровый текст, развенчивающий принца Флоризеля, и пусть он сам его прочитает. Может быть, так вы поправите картинку? А пока мы ее не принимаем!