Записки кота Мурчика
Шрифт:
Во-вторых, не нервничать ни по какому поводу. Если что-то случается, надо собраться и заняться делом. Или хотя бы чем-то, что требует сосредоточения – лучше всего рутинной, кропотливой работой руками, с участием глаз. Редактировать текст. Бисер нанизывать, из шерсти игрушечных зверушек валять, кружева плести на коклюшках, писать картину или каллиграфическим почерком выводить тушью затейливую арабскую или персидскую вязь, а то и японские или китайские иероглифы… Хоть вырезать бумажные цветы или, самое простое, вязать. Никакой паники ни в каких ситуациях.
В-третьих, обеспечить себе максимальный комфорт во всём. Ничего раздражающего вокруг – ни на рабочем
Ну и, понятное дело, то, что связано с хобби, без которого жизнь человека неполна, а также безвидна и пуста, как мир в начале творения. Книги и музыка – не важно, на каких носителях. Коллекции и картины на стенах. Сувениры, привезенные из поездок или доставшиеся по наследству. Фигурки на полках или ковры, которые у нас, людей по сути своей восточных, на полу, а для охотников – трофеи, напоминающие о былых подвигах или купленные на далёких перекрёстках в путешествиях… Кстати, оружие – охотничье или коллекционное.
Всё это, впрочем, вторично. Оно возникает само по себе и сопровождает нас, накапливаясь с годами. Главное – родные и близкие. Дети и внуки. Друзья и коллеги по работе. Они отвлекают и занимают время, но без них жизнь теряет смысл. Не подпускать близко врагов, завистников и подлецов – да и просто людей непорядочных. Не тратить на них ни времени, ни сил. Не заморачиваться насчёт того, что есть у кого-то, но нет у тебя. Работать в удовольствие и заниматься тем, что любишь и умеешь. Не расстраиваться насчёт несправедливости окружающего мира – он вовсе не должен быть справедлив.
И абсолютно необходимо относиться ко всему, включая самого себя, с юмором и оптимизмом, иронией и самоиронией (не путать с сарказмом и самобичеванием). Тем более что жизнь такова, что без чувства юмора и оптимизма из неё живым не выбраться, как говаривал когда-то в трубопрокатном отделе ГИПРОМЕЗа первый шеф автора, Михаил Гальперин. Давно это было, в начале 80-х. Ещё существовал Советский Союз со всеми достоинствами и недостатками, которые были ему присущи. Ещё был Брежнев… Давно это было, и вроде поменялось всё с тех пор, а как посмотришь – никакой разницы!
Встал с утра. Привёл себя в порядок, начав с измерения давления и уровня сахара в крови (возраст). Задумался о жизни (2 минуты). Ответил на утренние письма, присланные через мессенджер. Просмотрел весёлые картинки-поздравления с новым днём и самые симпатичные переслал другим адресатам. Ответил на звонки журналистов, задающих по большей части дурацкие вопросы. Просмотрел новости. Написал три ежедневных поста в телеграм-канал. Принял душ. Быстро перекусил (жара – не до еды, да и не любил никогда наедаться за завтраком). Принял утреннюю порцию таблеток. Уехал на эфир, по дороге просматривая прессу, читая толстые журналы и отвечая на звонки журналистов, которые поздно проснулись (вопросы не умнее утренних).
На радио выпил чаю и провёл два часа эфира – один с гостем, один сам. Из-за коронавируса гостей живьём в эфир звать нельзя, так что всё зависит от качества связи, но по большей части терпимо. Во время эфира в очередной раз выбесили строители, которые
ремонтируют столовую. Такое впечатление, что они везде: сверху, снизу и за всеми четырьмя стенами одновременно. Нет ничего более приятного для радиоведущего, чем визжащая над ухом дрель или бухающая где-то рядом кувалда. Завершив эфиры и распрощавшись с обитателями аппаратной и охраной здания, сел в машину и отправился, стараясь опередить пробки, домой, за город, по дороге читая прессу и толстые журналы.Приехав, отдохнул полчаса, расцеловал домашних, поужинал и принял вечернюю порцию таблеток. Проверил почту на компьютере, занёс в очередной сборник тексты, написанные утром, и пару часов поработал: редактура, справки по Ближнему Востоку… Параллельно, благо работа чисто механическая, включил кого-нибудь умного, из интернета – Кедми или Дробышевского, про антропогенез. Созвонился с Америкой – самое время: когда у нас вечер, там день. Вышел на несколько минут вдохнуть вечернего воздуха – жара спала, самое время. Погладил кота, который подошёл поздороваться и засвидетельствовать, что не забывает, кто его корм оплачивает и ветеринаров к нему зовёт, когда они ему необходимы. Ушёл внутрь, заперев за собой дверь и проверив, заперты ли остальные – из котельной, гаража и входная.
Выпил чаю под телевизор – фильм или что-то из того, что по нынешним временам сходит за юмор. На худой конец, когда совсем уж нечего смотреть – новости, фоном. Почитал книгу – свежую фантастику, фэнтези, что-то про животных или про путешествия, исторические хроники или этнографические заметки… Немного – сил уже нет, но страниц 20–50 осиливаешь. Поставил телефон на зарядку. Лёг – провалился в сон часа на два-три. Потом ещё раз. И ещё. А там и утро настало. Внуки пищат за дверью, ссорятся, мирятся. Новый день настал… Впрочем, иногда после радио с кем-то сидишь на встрече пару часов, или в течение тех же двух часов говоришь на камеру – снабдив текст видео-, фотоиллюстрациями и картами, поставят на канал. Но это раз-два в неделю. Нормальная жизнь. Насыщенная.
Когда человеку грустно, он начинает есть. Не важно, что именно. Это отвлекает от переживаний и успокаивает. Потом можно корить себя за лишний вес, клясться в том, что это было в последний раз, и обещать самому себе начать худеть с понедельника. Ничего из этого реализовано не будет, но на сердце становится легче. При этом, совершенно непонятно почему, грусть отступает. Проверено многократно. Может, жевательные движения челюстей так на неё действуют. Но ведь и когда ничего не жуёшь, а просто пьёшь – всё равно: чай, кофе, сок, какао с молоком, пиво, рейнское, стопочку горькой, коньяк или обычную воду – всё равно на душе легче. Может, просто отвлекаешься. Или начинает работать над перевариванием еды требуха, так что мозгу не до всего остального.
Отвлекается мозг. И печень отвлекается. Ну и… – вплоть до сфинктера на конце физиологической цепочки. Кому-нибудь когда-нибудь бывало грустно по-поводу, скажем, состояния дел в отечественном образовании или несовершенства мира, когда у него были проблемы с желудочно-кишечным трактом – не важно какие именно? Да простит автора читатель, но тут хоть понос, хоть запор… Сразу не до политики становится, не до вопросов веры, не до семейных разборок или неприятностей на работе. И, кстати, переполненный жидкостью «трюм» (спасибо англичанам за термин) действует точно так же. Отчего, кстати, тётушка из захаровской «Формулы любви» всё время всех кормила или хотя бы пыталась это сделать. Мудрая была женщина!