Записки опера,или Оборотни из военной разведки

Проезжая крупные железнодорожные узлы, Николай, как потомственный железнодорожник, обратил внимание на обилие паровозов. В отличие от советских пассажирских, зеленых и синих, здесь все были черные. Он узнавал знакомые марки – узкие «германки» и широкие «венгерки», проходившие на наших железных дорогах в послевоенное время соответственно сериями – 52-ТЭ и ТМ. На первых отец бил рекорды по вождению тяжеловесных товарных составов, на вторых – водил пассажирские поезда.

Ход раздумий прервало экстренное торможение. Послышался грохот, а потом поднялись крик и беготня по вагону. Как выяснилось, на неохраняемом переезде застрял советский танк, возвращающийся с учений, – заглох двигатель. Минут через десять его тросом стянула другая машина. Это была первая встреча военного контрразведчика с проблемами пребывания «ограниченного контингента советских войск» на территории Венгрии.

Поезд медленно прибывал к восточному вокзалу венгерской столицы. На перроне, к огромному ликованию жены, семейство Стороженко встретил знакомый по львовскому периоду службы комендант отдела майор Усанов.

Глава 3 На рубеже двух систем

В крепкой дружбе – наша сила,Дружбе – слава и хвала.Р. Бернс

«Здравствуй, Венгрия!» – прошептал Николай.

Гордостью занималось сознание молодого оперативника от слов, сказанных полковником Забродиным перед поездкой в Южную группу войск: «Николай Семенович, ты едешь на защиту наших рубежей – в передовой эшелон обороны стран Варшавского договора. Твоя часть, в случае чего, первой примет на себя возможный удар противника и будет сковывать его до подхода основных сил. Ты получил во Львове небольшой опыт – используй и развивай его за границей. Верю, что удача и успех подружатся с тобой. Пусть чекистское счастье повернется к тебе лицом! Это тоже важно в нашем деле!»

А еще Николаю вспомнились слова генерала Мозгова, как всегда, коротко оценившего работу перед отъездом: «Спасибо за службу. Я в тебе не ошибся. Значит, и поэты могут хорошо работать!»

31 декабря 1969 года Стороженко прибыл в отдел военной контрразведки – Особый отдел КГБ СССР по ЮГВ и сразу же получил предписание принять артиллерийский полк, расположенный в поселке Фертед недалеко от австрийской границы.

Полк был укомплектован пушками и тяжелыми гаубицами, поэтому пришлось осваивать новую материальную часть. Командир полка полковник Николай Соленый принял нового особиста несколько настороженно: от предшественника Николаю стало известно, что командир любит чарку, поэтому комполка посчитал, что вслед за «комиссарским» глазом прибыл дополнительный контроль – чекистский.

Время показало, что командир – порядочный человек, профессионал высокого класса. В нем была, что называется, «военная косточка» – любил и жалел солдата. Офицеры говорили, что он снарядами может рисовать: цель накрывал с первого же выстрела без всяких «вилок». Прошел всю войну в расчете знаменитых «сорокапяток», а закончил военное лихолетье командиром отдельного дивизиона 152-мм гаубиц. Победу встретил с майорскими погонами, с пятью орденами и десятком медалей на груди. Имел несколько ранений. Служба его помотала по Союзу.

– Что я тебе скажу, – как-то в одной из первых бесед заметил командир, – занимайся своим делом! Иностранцев здесь, желающих знать, что делается у нас за забором, полно. Из достопримечательностей – Музей графа Эстерхази, у которого служил когда-то сам композитор Гайдн. Есть в селе две корчмы, которые посещают почти все офицеры гарнизона с семьями. Я иногда, когда на душе тяжко, тоже захожу. Сразу тебе признаюсь. Жена у меня тяжелобольна.

Воцарилась гнетущая тишина с молчанием двух офицеров – полковника и лейтенанта.

«Зачем откровенничает командир? Не собирается ли в чем-то упредить меня?» – подумал Николай.

– Ты у замполита был? – спросил он неожиданно.

– Нет, товарищ полковник.

– Ну, ты зайди, зайди к нему.

Стороженко представился замполиту подполковнику Гусаченко, который встретил его с порога словами:

– Товарищ лейтенант, вы солдат партии, боец ее вооруженного отряда, это обязывает нас работать в связке! Прошу меня первым информировать обо всех событиях негативного плана в гарнизоне.

– Товарищ подполковник, – прикинулся непонимающим оперработник, – когда я ехал сюда, меня инструктировали, что все информационные материалы мне необходимо докладывать своему непосредственному начальнику в соединении – подполковнику Левшину.

– Не горячитесь. К словам замполита и начальника политотдела прислушиваются все офицеры, в том числе и ваш начальник, входящий в состав парткомиссию дивизии. Я вижу, вы не понимаете роль политработников в армии. Не забывайте, что Леонид Ильич Брежнев – выходец из когорты партийных бойцов. Комиссаров он поддерживает.

– Такого правового института уже давно в Советской армии нет.

– Замполиты – это их последователи!

– Комиссары приставлялись к спецам-командирам, офицерам царской армии. Сейчас же командный состав все коммунисты, – усердствовал в отстаивании своей точки зрения Стороженко.

– О, у вас, как я вижу, замашки энкавэдиста. Вы полагаете, что чекисты вновь встанут над партией Ленина?

– А они никогда не стояли. Много честных сотрудников госбезопасности тоже заплатили жизнями за доверчивость или неприятие «законов джунглей», которые навязывались сверху. Партийные органы руководили ЧК.

Неприятный осадок оставила первая встреча с замполитом, пытавшимся, по всей видимости, расправится руками военного контрразведчика с командиром полка. Первое время «комиссар» приглашал Николая на «чашечку кофе» – помириться и заодно выяснить обстановку в полку. Он любил поковыряться в «грязном белье» офицерских семей, и оперативник однажды не выдержал:

– То, что вы предлагаете мне делать, выходит за рамки моей компетенции. Сейчас другие люди в органах, иные задачи определены нам руководством КГБ. Условия заграницы требуют от нашей службы заниматься контрразведкой. Не ждите, что я буду собирать для вас информацию о том, кто, когда и с кем ночевал, посетил корчму и прочее!

Замполит выслушал оперработника, краснея и ерзая в кресле, но попытался возразить:

– Пойми же ты, мы с тобой бойцы партии, роль которой изо дня в день повышается, – переходя с «ты» на «вы» и наоборот, продолжал настаивать подполковник.

Он готов был разглагольствовать еще и еще, но Николай уважительно остановил его, сославшись на срочную работу.

Чекист, действительно, назначил встречу на 18:30 с начальником штаба 3-го дивизиона, который на полигоне несколько раз фиксировал автомашину с западногерманскими номерами. Водитель производил фотографирование. Майор Сидоров сообщил контрразведчику номер автомобиля и описал внешность иностранца и его действия. Эти материалы срочно были переданы венгерским сотрудникам госбезопасности. Через неделю коллега Николая с венгерской стороны майор Иштван Ковач сообщил, что установленный по номеру машины немецкий турист Густав Шрам задержан в районе режимного объекта Венгерской народной армии (ВНА) под Будапештом при попытке скрытого фотографирования.