Записки орангутолога

Сзади раздался громкий вздох. Славик обернулся. Но увидел лишь большие расходящиеся на воде круги.

— А как же он в лодку забирается? — спросил Славик, прикинув расстояние от плоскодонки до берега.

— А прямо из воды и забирается. Я же говорю — Водяной! — ответил Степан и прибавил газу.

Славик оглянулся на сиротливо стоящую посередине реки лодку. И увидел, как рядом с ней на минуту показалась и ушла под воду блестящая темная спина, а потом по воде ударил раздвоенный плавник.

— Дельфин! — с восхищением подумал Славик. — Вот это да! На реке! В центре России!

Славик молча смотрел назад, надеясь еще раз увидеть сибирское чудо. Но он увидел другое. На пологий песчаный берег реки из лесу вышли два страуса и стали неторопливо пить воду.

Когда оторопь у московского зоолога прошла, он, обретя дар речи, захотел получить объяснения у Степана и про дельфина, и про страусов. Но потом, вспомнив про шамбалу и рерёхнутую даму, подумал и спрашивать не стал.

* * *

Они ехали молча около часа. Солнце село, река почернела и едва угадывалась, но Степан уверенно вел лодку.

— Вот, заповедник начинается, — Степан кивнул на вынырнувшую из-за поворота стену густого сумрачного ельника. — И лес тут заповедный, странный то есть. Почитай, никто здесь и не селился. Только вот один мужик еще до революции избу поставил. Там жил там и помер. А на месте той избы сейчас и есть кордон. — У Степана, видимо, совсем прошел зуб, и попутчик Славы стал самозабвенно врать, входя в раж. — Только место это странное, шалит здесь нечистая сила: то блуждающие огни кто в лесу видит, то заорет какой-то неведомый то ли зверь, то ли человек, то огромная женщина в белых одеждах покажется. И в самом доме неспокойно. А еще там есть остров Бородавкин. А там жила семья Бородавкиных, и все они...

— Стандартный набор пионерских страшилок, — прервал Степана Славик. Не верю я в нечистую силу. — И в тоже время опасливо покосился на темный лес

— А ты и не верь, — примирительно сказал Степан. — Это твое дело — верить или не верить. — И добавил:

— Сам все увидишь. Однако приехали, вот он, кордон. А женщину в белом я этим летом сам видел. Вот это баба!

Из-за очередного поворота показался крутой берег, на котором стоял огромный домина, а в стороне на фоне кроваво-красного заката темнел одинокий голубец.

Степан, не доезжая метров двести до кордона, сбавил обороты и стал медленно подбираться к берегу.

— Топляком здесь все дно устлано, как бы нам винт не поломать, — объяснил он свой маневр.

Но Славик не слушал его, он с возрастающим беспокойством смотрел на медленно проплывающую мимо стену леса.

Ему показалось, что где-то в глубине чащобы светится неярким призрачным светом большое — в несколько метров пятно. Он хотел спросить лесника, но свет погас. Лодка проплыла еще немного, и мурашки побежали по спине аспиранта. Теперь он точно увидел огромную фигуру в белом одеянии, вокруг которой порхал малиновый огонек.

Славик толкнул в бок Степана, всматривающегося вперед, в темную реку.

— Там, — шепотом произнес Славик и кивнул на берег.

— Что — «там»? — Спросил Степан, оторвавшись от реки и посмотрев в сторону леса.

Но белая фигура куда-то исчезла.

— Там кто-то во всем белом ходил, — оправдываясь, сказал Славик.

— А я что тебе говорил, — напомнил Степан, вглядываясь в реку. — Сам все увидишь. А эта белая женщина, почитай, каждую ночь по лесу бродит. Еще насмотришься. Сейчас причалим.

Степан помог Славику вытащить из лодки его скарб, взял тюк со спальным мешком и уверенно пошел к дому. Чувствовалось, что эти места он хотя и не любит, но бывает здесь часто и знает хорошо.

Они прошли мимо небольшой огороженной избушки.

— Здорово, Василич, — крикнул Степан в сторону избушки.

— Привет, Степа, — ответил из темноты невидимый Василич. — Кого на этот раз привез?

— Славика, аспиранта.

— И то хорошо, — сказал Василич, и на этом их разговор закончился.

— Сторож, — начал знакомить Славика с обитателями кордона Степан. — На моем месте работает. Один живет. Но сейчас у него племянница гостит. Настя.

Они миновали какой-то сарай и подошли к огромному бревенчатому дому. Степан зашел вперед и через некоторое время недра терема тускло осветились.

— Иди сюда, — позвал Степан. — На свет. Я тут лампу зажег.

— А что, в доме больше никого нет? — произнес Славик, стоя на пороге и ожидая, когда лесник побольше открутит фитиль керосиновой лампы.

— Есть, но мало, — сказал лесник. — Это же кордон. То есть база. Все на работе. Кто на других кордонах, кто здесь недалеко бродит. Всех увидишь, со всеми познакомишься. На чердаке юннат живет. Хищников изучает. Гнездо тетеревятника где-то нашел, там сейчас наблюдения и проводит. Должно быть, завтра прибудет — у него продукты на исходе. Во флигеле два московских орнитолога обитают. Сейчас их тоже нет — они гусей на озере кольцуют. Наверное, только через неделю появятся. А в двух соседних комнатах женщины живут. Там вон — две студентки. Лаборантками работают у энтомолога. Это их комната, а там, в конце коридора — его. Он тихий, безобидный. Сейчас, наверное, при свете керосинки своих клопов на булавки накалывает. А может, спит уже. А студентки-то в доме почти и не появляются — они ради романтики палатку во дворе поставили. А эта — комната аспирантки. Ее сейчас нет — она в ночную смену работает, скоро придет. Ну а это твоя комната, — и Степан открыл дверь.

— А что, электричества здесь и впрямь нет? — спросил Славик с грустью смотря на черное от копоти стекло керосиновой лампы.

— Я же говорил — нет. Так что располагайся. Фонарик-то у тебя есть?

— Есть, — ответил Славик.

— Ну и ладно. Пойдем покажу, где кухня — сказал Степан, тая в темноте.

Славик пошел за ним.

Они вошли в большое помещение с печкой и полками, сплошь заставленными тарелками, кастрюлями, сковородками, кружками и прочей кухонной утварью, тепло блестевшей при свете керосиновой лампы.

— Топи печь, ставь чай. А я пошел. Мне еще домой добираться. До свиданьица. Да, котелок вот этот не бери — он заговоренный. Кипяти воду вот, — и Степан пошарил на полке, — вот хотя бы в этой кастрюле. Чайника здесь нет. Его на прошлой неделе орнитологи в реке утопили.

И Степан исчез.

Славик вернулся в свою комнату, максимально открутил фитиль керосинки и осмотрел жилище. Это была маленькая каморка с небольшим окном, самодельным грубо сколоченным столом, такой же табуреткой и кроватью, на которой поверх панцирной сетки были положены отполированные многими постояльцами доски.