Записки падшей ведьмы

Я показала язык отражению, подхватила рюкзак с Баксом и двинулась в зал ожидания. Теперь вокзал — мой дом родной, надеюсь, что я тут надолго не задержусь. Опять же — стимул поскорее разгрестись с проблемами. К подругам — то ведь не сунуться, квартиру или номер в гостинице не снять. Только и остается бомжевать на вокзале. В зале я уселась на свободное местечко и проверила Бакса — тот что-то подозрительно притих. Мерзавец, как оказалось, преспокойно дрых. В такое время! Внезапно мне стало не по себе. К хорошему — то быстро привыкаешь, а ну как он потом меня заставит его всегда с собой в рюкзаке носить? А что? У меня Бакс такой… Помнится, когда я его принесла домой, у меня под рукой не оказалось наполнителя для его лоточка. Я схватила первое попавшееся — пачку фальшивых баксов, мы накануне расплачивались ими в монополию — в мгновение ока изорвала на клочочки и выстелила ими горшок. И что вы думаете? Котеночку это чрезвычайно понравилось. Может, он видел в этом некий символизм, но с тех пор он гадить на что — то другое, кроме баксов, он категорически отказывается.

Тем временем небо за огромными окнами вокзала стремительно светлело. Я попыталась набросать план действий. Как мне найти ту бабу — киллершу? Вроде тут все ясно — надо просто-напросто прочесать все близкое окружение Зыряна — и тут же будет все ясно. Да вот только фигушки. Зырян жил бирюком, все его близкое окружение — это телохранитель. Если б была около него та баба — я бы об этом знала. Скорее всего, он ее просто прятал ото всех. Тут же возникает вопрос — что с ней не так? Ведь были же какие — то причины, по которым Зырян не захотел на ней жениться — и скрывал отношения. Но какие же? Косая, рябая и хромая — это все равно гораздо больше того, что заслуживал Зырян. Слабоумная — вряд ли. Хватило же у нее ума перевести стрелки на меня. Вопрос, каким образом она стащила мой пистолет, я мудро опустила. Чувствовало мое сердце, что это я узнаю только тогда, когда найду девицу.

Ох, задача из области — пойди туда, не знаю куда. Надо опросить его бывших особо приближенных — и я даже знаю кого. Козырь — он скорее всего сейчас станет смотрящим после Зыряна, до него не добраться. Скорее всего что — то могут знать Пономарь, Михей и Стадник. Вот только чует мое сердце, что не дадут они мне интервью. Скорее пулю в лоб. А я молода, почти красива и все такое. Да и Бакс сиротой останется.

Бо-оже…

Что ж мне делать — то?

Тут Бакс завозился в рюкзаке, высунул мордочку и громко, с видимым страданием в вытаращенных глазах, мяукнул. Я обмерла.

Вот черт!

Моему дармоеду срочно потребовалось на горшок. Схватив рюкзак с котом в охапку, я выскочила на перрон и огляделась. Не так уж и далеко, у края платформы виднелись чахлые кустики. Вот к ним — то я и направилась. Тут на путях с лязгом и шипением стала тормозить электричка, и Бакс взбесился. Мой котеночек, впадающий в истерику при звуке включенного фена, испытание электричкой перенести решительно не смог. Он взвыл дурным голосом и с ошалелым видом ринулся прочь из рюкзака. Я в полете успела словить его за хвост, однако он молниеносно извернулся, полоснул меня когтями по руке и в мгновение ока скрылся в тех самых кустиках у края платформы.

Я посмотрела на капающую из царапин кровь, быстренько отчитала ее и злобно сказала вслед коту:

— Все, гад, ты достукался. Вот тут и оставайся!

— Мяу? — ветер донес из кустиков вопросительно — страдальческий голос Бакса.

Я демонстративно показала ему фигушку, развернулась и наткнулась на старичка. Крепенького такого, килограмм под девяносто, и в черных очках.

— Люди добрые! — жалобно взывал он, стоя в двух шагах от меня. — Помогите Христа ради, доведите слепого до поезда!

Добрые люди косились на него и ускоряли шаг.

«Вот гады!» — злобно подумала я, схватила деда под руку и заботливо спросила:

— Вам, дедушка, на эту электричку?

— К пятому вагону! — потребовал он.

К пятому так к пятому… Потихонечку, не торопясь, мы двинулись в путь. Дедок всю дорогу кряхтел, постанывал и хватался за сердце. Наконец мы зашли в нужный вагон, я шустренько заняла единственное свободное местечко и потянула дедка за руку:

— Садитесь, я вам тут место заняла.

И тут милый дедок железной рукой отшвырнул меня на это самое место. В полете я слегка промахнулась и наткнулась бедром на перекладину, было оч больно. А дедок сложил одну руку на объемистом брюшке, вторую протянул и зычным голосом возвестил:

— Люди добрые, помогите слепому — кто сколько может!

И тут весь вагон на меня — сообщницу побирушек — ка-а-ак глянул!

— Извините, — пристыжено пискнула я и опрометью ринулась на перрон.

Мне было как — то нехорошо на душе. Вот так и делай добро людям!

Около входа на вокзал меня остановил какой — то мужик лет сорока.

— Стой, коза! — велел он, хватая меня за руку.

— Вы как со мной разговариваете? — холодно взглянула я на него.

— Поговори мне тут! — жестко прикрикнул он. — А ну, говори живо — давно в паре с Бориской работаешь?

— Бориска — это простите кто? Не этот ли? — я ткнула в вагон электрички, откуда только что с позором сбежала.

— Этот, этот.

— Разбирайтесь меж собой сами, — раздельно проговорила я. — А того дедка я просто проводила по его просьбе до вагона, кто ж знал что он побирушка?

— А ну, пошли разберемся! — непререкаемым тоном велел он.

— Никуда я вами не пойду! — возмутилась я.

— Ты чего, коза, возникать вздумала? — рявкнул он.

Я набрала воздух в легкие и закричала:

— Мили-иция!

Два мента, дежуривших на платформе, тут же побежали ко мне.

— Ну, коза, еще раз тебя увижу тут — закопаю! — злобно сказал мужик и исчез в толпе.

— Что случилось? — тут как раз и менты подбежали.

— Да какой — то мужик приставал, — уныло сказала я.

— Как выглядит? — требовательно спросили они.

— Да все равно его теперь уж не найдешь, — вздохнула я. — Спасибо ребята, если б он не увидел что вы ко мне на выручку спешите — так непонятно чем бы еще и кончилось…

Об ноги кто — то потерся, я посмотрела вниз — мой дармоед смотрел на меня самыми честными и жалобными в мире глазами.

— Ладно, фиг на тебя, — вздохнула я и сунула его в рюкзак.

Жизнь совсем повернулась ко мне черной стороной.

Вот и все. Вокзал недолго был альтернативой родному дому. Аборигены меня махом депортировали. Куда ж идти — то, люди?

В полном расстройстве я вышла с вокзала в город и побрела по тротуару, держа рюкзак в руке. Бакс, чувствуя трагичность момента, молча таращил на меня желтые глазищи. Ну и куда ж мне идти?

Мир не без добрых людей, или как я поселилась в публичном доме

Я нашла пристанище!!!

И вы не поверите где!!!

В двух шагах от собственного дома, в вертепе разврата — у Ирки Глухаревой! Мать узнает — проклянет и отречется от меня. Мда… Как бы это до нее донести, что б наверняка?