Записки рыжей эльфийки

В мою дверь постучались, и вошла Петра - домовая.

– Дитятко, как спалось? Женихи снились?
– ехидно улыбаясь, вопросила она. Вот опять она о своих женихах! Неймётся ей!

Я показала женщине все свои тридцать два зуба.

– Какие женихи, Петра-голубушка? Тут бы месяц в Университете прожить да вернуться живой, а Вы о женихах!

Я укоризненно покачала головой и взглянула на хозяйку из-под косой чёлки. Та расплывалась в широкой улыбке.

В общежитии было неимоверно скучно: одни и те же разговоры знакомых и одноклассниц, одни и те де взгляды, уткнутые либо в страницы книг, либо личных дневников, одни и те же двусмысленные, а порой и трехсмысленные ухмылочки. И во всей этой скукоте я неожиданно заметила своего ночного гостя - ветерка, для моего зрения поблёскивавшего золотистым светом. Он, прокрутившись вокруг меня, неожиданно принёс очень знакомый запах. Запах Университетской библиотеки.

Именно вот этот запах десятков тысяч типографских и ручных переплётов-страниц и привлёк меня. Он показался мне не столько странным, но невозможным. По всем правилам ароматы и другие coupe de grace не могли перенестись через стены да и ещё через огромное расстояние. Как они попали сюда?

Воровато оглянувшись, я сбежала от любопытных взглядов через запасной выход и направилась в сторону библиотеки. Насвистывая весёленькую песенку, я прокралась туда, всё ещё боясь, что меня кто-нибудь заметит - сейчас начнётся пара, а я не явлюсь на неё. Надеюсь, меня не особо ругать-то потом будут.

Вдохнула запах книг, корешков и свитков - почему мне кажется, что кроме запаха типографской краски, чернил и лёгкого аромата свежих страниц, здесь витает отзвук тысяч голосов тех людей, писавших эти книги? Ты закрываешь глаза и полностью растворяешься в их грубых и глубоких, нежных и тонких, обычных и совершенно писклявых тембрах. У меня, как у ученицы музыкальной школы, всегда имелся слишком обострённый слух, меня всегда коробило от неправильно пропетой ноты или же просто от нечаянно задетой клавиши. Неправильные звуки искажают всю красоту отзвучавшей мелодии, я поняла это при разучивании невероятно сложной в исполнении эмоционального плана "Элегии" Ж. Массне. В библиотеке Олимпа было именно то чувство - когда сотни и тысячи человек одновременно орут тебе в уши, всё важно, всё красиво, но образовавшиеся диссонансы заставляют уйти из проклятого места. Наверно, именно поэтому сюда могут заходить одни лишь боги - они настолько привыкли слышать голоса мёртвых и живых, что им всё по плечу.

Я зажала уши, зажмурилась и попробовала отвлечься. Куда бы обратить внимание? Найти свиток и прочесть? Что ж, посмотрим, что выйдет.

Я побежала в дальний конец библиотеки и затормозила только у стенда со свитками. Вокруг меня ещё сильнее начали витать голоса мёртвых, один раз мне показалось, что я видела чью-то голубую тень, будто от духа. Я схватила первый попавшийся свиток и с изумлением вскрикнула: голоса пропали. Странно.

Боясь возвращения мёртвых, я раскрыла пергамент и...

– "Родословная семьи Стихийус. От начала династии до наших времён", - прочла я и тут же стала искать знакомые имена: - Та-ак, ага, вот Ричард и мама с Эллондом, дяди родились один за одним, от мамы идёт линия ко мне (ага, на правильное число дня рождения исправили, поскуды!), от Эллонда - к Ларель, от Ричарда - к Клэри (ах ты, на день раньше меня родилась!). А это что такое?
– Я пригляделась, и на моих глазах проявилась надпись: - "Ричард...
– Джейн Гриффин. Дата рождения: 13 января 1999 года. Место рождения: Империя Стихий. Место проживания: Россия".

Я впала в ступор. Наморщив лоб, я не только попыталась одновременно подсчитать, когда родилась эта Джейн, но и прикинуть, когда мой любимый дядюшка успел сотворить и мне, и Клэри сестрёнку. Джейн Гриффин на год младше нас по земным меркам, родившись здесь. "Место проживания: Россия". Похоже, заботливый папочка сбросил её на Землю со своих плеч, дабы не мешалась под ногами. "Найти ради развлечения?" - промелькнула юркая мысль у мутантиков.

Внезапно я застыла. У той девчонки, с которой я была знакома по цирку, была та же самая фамилия! И имя! Совпадение? Едва ли.

Мне на плечо легла тёплая лёгкая рука. Полина.

– Ты думаешь, он никому об этом не сказал?
– холодно спросила я, тыкая пальцем в строчку.

– Знаешь, у него были на то свои причины.
– Мягкий голос моей единственной настоящей подруги привёл меня в чувство.

– Причины?
– почти закричала я.
– Причины? Поля, он своей родной дочери ничего не сказал, про меня и говорить нечего!

Внутри меня клокотала буря. Как мой дядя мог так поступить? Вот объявлюсь, честное слово, убью его! За Клариссу!

– Вдохни и выдохни.
– За предложением последовал маленький толчок в лоб.
– Джейн Гриффин - бастард.

Бастард. Слово отдалось в моих ушах пару раз. Бастард. Незаконнорождённый ребёнок.

В нашей семье бастард. Позор.

Вопреки моим ожиданиям, буря внутри утихла, оставив место чему-то наплевательскому.

Я фыркнула.

– Это и есть причина, по которой Клэр узнает обо всём последней?
– Я добавила в голос побольше невозмутимости.

– Нет.
– Лаврентьева оглянулась.
– Пойдём, нас уже ждут.

– Зачем?

– Лихневски решил устроить экзамен. Те, кто его пройдут, сегодня вечером отправляются вместе с ним в Зачарованный Мрачный лес. Говорит, у него для нас сюрпрайз.

Экзамен был до неприличия лёгким. Прошли его, конечно, все - некоторые решили, что проректор решил взять с собой всех, а потому облегчил вопросы.

Адепты, толкаясь и хихикая, столпились около ворот Университета и преданно вылупились на вышагивающего перед ними проректора. Мы с Полинкой и Лееской, наоборот, смотрели только на нашего общего знакомого - учителя эльфийского целительства лорда Александра Лаврентьева. Аттоне фыркал и стоял среди всех нас особняком.

Заметив, что Лихневски собирается говорить, мы замерли в ожидании.

– Переговорив с лордом Зарвином и приняв во внимание некоторые факты, - на нас с Шуриком и Полей взглянули тёмно-карие глаза из-под толстых круглых очков, - мы приняли решение отправить вас всех на летнюю практику на месяц раньше.

В ту же секунду над Университетом поднялся крик. Хотя нет, хуже - вопль пятидесяти учеников был похож на вой полицейской сирены, усиленный в двадцать раз. В воздух полетели шляпы, брошки, туфли, шарфы. Шурик, спрыгнувший на землю, прижался к моим ногам и трусливо спрятал голову.

– Практика будет трудная, а потому мы всех вас разделим, - продолжал говорить проректор, будто ничего не замечая.
– Несколько групп пойдут в Хеймсвелди, другие несколько - в Селрун. Сейчас я назову имена тех, кто пойдёт вместе со мной по сразу четырём странам.

Гомон и какофония пропали на пару секунд.

– Что?

– Какого хрена?

– Почему не все?

Эти и другие вопросы полетели в сторону Лихневски. Решением проректора были недовольны многие. Я, кстати, тоже.