Записки средневековой домохозяйки

— Аннель… — прохрипел он, на секундочку оторвавшись от моих губ. — В спальню?..

Я смогла лишь махнуть рукой по направлению к ней, язык уже не повиновался. Джонатан подхватил меня на руки и…

— Я бы не советовал вам делать это! — приморозил нас к месту ледяной голос.

Я задохнулась, узнав его владельца, а Джонатан не растерялся. Так и не опустив меня на пол, он мгновенно вернул себе самообладание и холодно поинтересовался.

— А вы собственно кто? И какое вам дело до того, что происходит меж нами?

Однако Себастьян — а то был никто иной, как он, в заляпанных грязью дорожных ботфортах, какой-то пропыленный и измотанный не только внешне, но и где-то глубоко внутри — не ответил. Он лишь внимательно смотрел на меня, как бы спрашивая о чем-то.

Щеки обожгло жаром, я поняла что покраснела.

— Немедленно отвечайте, кто вы такой?! И по какому праву вы врываетесь в частное владение?! — продолжал спрашивать Джонатан так и не получив ответа.

— У меня на это есть все права, — ответил Себастьян, отрывая взгляд от моего лица и переводя его на Джонатана. — В свою очередь я хотел бы поинтересоваться, что ВЫ здесь делаете, и кто собственно ВЫ такой?

Джонатан вздрогнул, словно его осенило.

— Аннель, это ваш муж? — осторожно прошептал он, однако по-прежнему на пол так и не опускал.

Я лишь отрицательно мотнула головой и уткнулась ему в плечо, пряча от стыда лицо. Боже! Как же мне было стыдно, как нелепо все получилось… У меня даже голос перехватило, и оставалось давать знать только жестами.

— Я его родственник, — сухо проинформировал баронета Себастьян, догадавшись, о чем тот меня спрашивал. — Маркиз Коненталь, кузен ее супруга.

Тогда Джонатан демонстративно перехватил меня поудобнее.

— Тогда какие у вас могут быть к нам претензии? — с вызовом спросил он. — Думаю, вы прекрасно осведомлены об отношениях меж супругами…

— Вы так и не представились, — холодно заметил Себастьян.

— Баронет Эйрли, третий сын графа Эйрли, капитан в отставке, — вынужден был произнести Джонатан.

— Капитан Эйрли… — как-то задумчиво протянул Себастьян. — А не тот ли капитан Эйрли, про которого в его полку ходили легенды, что он не пропускал ни одной юбки? И насколько мне помнится, у него даже была дуэль с майором Мердоком из-за его жены, которую он застукал в собственной кровати с этим наглым капитаном?

Джонатан смутился. Мне стало еще более неловко, и я попыталась сползти с его рук. Он тут же поставил меня на ноги, однако от себя не отпустил, а прижал к своему боку.

— Вы прекрасно осведомлены, — сжав зубы, процедил Джонатан.

— Зато вы, похоже, не очень, раз имеете наглость ухлестывать за этой леди, — резко ответил Себастьян. — Если бы вы были осведомлены, то не стали бы даже на расстоянии пушечного выстрела приближаться к жене маркиза Мейнмора, невестке герцога Коненталя — первого канцлера короля.

Если эти слова как-то произвели впечатление на Джонатана, то этого он не показал.

— А теперь отпустите миледи, и отойдите от нее, — продолжал Себастьян, опершись о дверной косяк, где и стоял до этого весь разговор.

— Выйдем и продолжим разговор во дворе? — угрюмо предложил Джонатан, нехотя усаживая меня обратно на диван. Я сама находилась в полуобморочном состоянии, и пока не была способна предпринять хоть что-нибудь.

Но Себастьян, нехорошо ухмыльнувшись, лишь покачал головой.

— С вами, боевым офицером, победившим на дуэли и уложившим почти на два месяца на больничную койку майора Мердока, который выигрывает один сабельный поединок из трех у самого Эдгара л'Оверколя? Я пока еще в своем уме. И думаю, мы обойдемся без поединка за красивую леди, поскольку сама леди сейчас немного поразмышляет и укажет вам на дверь. Ведь так Аннель?

Услышав последние слова Себастьяна, я возмутилась до глубины души, и этот гнев дал мне силы сказать:

— Джонатан, прошу извинить меня, но мы объяснимся с вами позже. А теперь оставьте нас, мне следует перемолвиться несколькими словами с кузеном.

Джонатан угрюмо взглянул на Себастьяна, потом подошел ко мне, поцеловал на прощание руку и вышел.

— Ждите меня здесь! — не терпящим возражения тоном приказал Себастьян и вышел следом.

Уж не знаю, сколько они и о чем говорили, но это дало мне возможность прийти в себя. А придя в себя, я начала злиться. Очень сильно злиться!

Когда Себастьян вернулся, то я накинулась на него с порога.

— Как вы посмели?! Какое право вы вообще имели врываться сюда?! Я вас спрашиваю?!

— Аннель, этот мужчина недостоин вас… — попытался сказать Себастьян. Но я не позволила ему этого.

— Недостоин?! — взвыла я. — Наверное, это мне решать, достоин он меня или нет?! Это не вам с ним целоваться, а мне! И значит, я буду…

— Аннель, вы слышите меня? Он не пропускает ни единой юбки!.. — попробовал достучаться до моего разума Себастьян.

Но я уже закусила удила.

— И что?! Да может меня устраивает, что он такой?! Может, мне нужен именно такой мужчина! Или вы думаете, что я клиническая идиотка и поверила в слова про неземную любовь?!

— Аннель. Я вовсе не имею ввиду…

— А тогда что вы имеете, врываясь сюда в самый неподходящий момент?! Да еще смея высказывать мне все это?! Я свободная женщина и вовсе не считаю, что мне следует как-то отчитываться перед вами или вашим отцом! Кто дал вам право разрушать мою жизнь?! Переворачивать все с ног на голову?! Едва я успокоюсь, налажу хоть что-нибудь, почувствую себя хотя бы немного желанной, пусть и временно, вы приходите и снова все ломаете! Я вам не игрушка! Не кукла, которой поиграли и бросили! Я живой человек!..

— Аннель. Не забывайте, прежде всего, вы маркиза, жена…

— Жена?! — закричала я, — Да пошли вы к чертовой матери со своим Кларенсом! — и неожиданно для самой себя схватила вазу со стола и запустила ею в Себастьяна.

Тот, конечно же, увернулся, но вид у него был несколько ошарашенный. Ваза вдребезги разбилась об стену, а я потянулась за следующим предметом — чашкой с еще неостывшим чаем.

— Не бейте посуду. У вас ее и так немного, — предупредил Себастьян, выставив руки вперед.