Записки старого капитана

Папу послали учиться в академию в Киев. Немецкий он знал, а вот английский – как я. Как говорила Любовь Андреевна, я хорошо развернулся, даже почитывал газеты. Папе присылали курсовые, и я постарался сам сделать, понес к Любови Андреевне разобраться что да как. Сказала, что молодец, есть небольшие ошибки. Как я возгордился – Я УМЕЮ, Я МОГУ. Я закончил девятый класс, папа получил назначение в другой гарнизон, опять кого-то учить. Мурманская область, гарнизон Североморск 1. Я попрощался, со своими подружками, со своими друзьями и уехал в далекие края.

Глава 2. Север

Едем на поезде в Североморск 1, Мурманская область, очередной переезд по службе у папы. В голове опустошенность – расстался с друзьями без надежды, что встретимся когда-либо. Судьба военных семей и их детей. Планы на десятый класс нулевые, приедем – тогда узнаем. Приехали.

Папу на работе очень ждали – востребованный специалист. Только про его семью не подумали. Куда поставить чемоданы, да и все остальное, мест нет. Предложили временно пожить в гостинице – это после жизни в двухкомнатной со всеми удобствами. А тут мрак – четыре человека в одной комнате, туалет, кухня, санузел в конце коридора – занимай очередь. Договорились: свет горит – занято, не заходить. Нас четверо и их трое. Лето, солнце не заходит, двадцать четыре часа светит, тяжело привыкать. Занавешивали окна одеялом, так и жили. Потом нас переселили, вернее, подселили в трехкомнатную квартиру, выделили одну комнату, двенадцать-пятнадцать квадратных метров, как в гостинице. Только все удобства не в конце коридора.

Вторая семья – Максим, старший лейтенант, летчик, жена Наташа и маленький, только родился, плакал день и ночь. Максим иногда приходил домой под градусом и поколачивал Наташу. Она кричала: «Не бей по голове, у меня высшее образование!». Она была дочка первого секретаря обкома Оренбурга. Умом не блистала, ухаживать за мужем и ребенком опыта не имела. Мама с папой не воспитали, не к тому готовили. Зато вывеской и фигурой любой даст фору.

В школу ходил в Североморск, тоже гарнизон, только военно-морской, база Северного флота. С утра по шпалам, опять по шпалам, по железной дороге, красота, почти километр. С документами пришел к директору, она приняла: «Класс там, иди, тебе все покажут». Захожу в класс, там сорок два гаврика, я сорок третий. «Здравствуйте, я новый ученик, где можно приземлиться?». В ответ тишина, пришел – ну и что, дикое равнодушие. Сел на заднюю парту, смотрю. Пришел учитель по физике, поздоровался, мазнул взглядом по классу и стал читать лекцию, делая записи на доске. Прозвенел звонок – собрал записи и ушел. Даа…

Так прошел день, все разошлись, никто меня ни о чем не спросил. Часа в три пришел домой разгоряченный, потный, смотрю – ванная свободна, надо успеть помыться. Нырнул в ванную, стою под душем, наслаждаюсь горячей водой, шторка закрывает ванну, чтобы на пол не попадало. Голова намылена, моюсь, открылась дверь, вошла Наташа с ребенком на руках, невозмутимо отодвинула шторку и говорит: «Я своего помою, а то он обкакался». Халатик на груди разошелся, видны груди. Картина маслом, от неожиданности руки на голове застыли, смываю мыло, лихорадочно думаю, что делать. Это голова думает, а низ нет. Пока она мыла свое чадо, я так и стоял. Помыв ребенка, сказала: «Спасибо» и ласково провела рукой по тому, что не думает. Она ушла, я так и стоял под душем и соображал, что это было. Я много знал и умел, Клавдия Олеговна со своей подругой, Светой, многому меня научили. Что произошло, то произошло, остается как воплотить это в реальность. Реальность произошла по инициативе Наташи, она старше и знает, чего хочет. Жизнь ученика десятого класса пошла по-другому, главное – не вляпаться. Оба мы были крайне осторожны.

Папу через полгода перевели инженером дивизии в другой гарнизон, Североморск 3. Получили трехкомнатную квартиру, не верилось. Пришел в школу, дал аттестат директору, – «Очередной троечник прибыл. Ты как, учиться будешь? Или…». Я промолчал, хамить не стал, но меня заело. Полгода в Североморске мне ничего не дали, не до учебы было, надо теперь догонять. В классе четырнадцать учеников, все на виду, каждый день спрашивают. Засел за книги, учу, папе так и делал задания по английскому. Директриса, Эльвира Магомедовна, учитель по английскому, по совместительству жена командира дивизии. У нас с ней не сложилось взаимопонимание. Она напишет красиво на доске текст, все переписывают и потом заучивают слово в слово. А я уловлю общий смысл и пересказываю своими словами, так меня учила Любовь Андреевна, я так лучше воспринимаю. К госэкзаменам подготовился, сдал неплохо. При сдаче английского языка попросил комиссию меня экзаменовать, отвечать Эльвире Магометовне не буду. Комиссия была из районо. Экзамен я сдал на пять. Как сказал член комиссии, я лучший ученик по английскому, несмотря на низкие показатели за полгода. Получать аттестат зрелости я не пошел – посиделки и концерт не для меня, мама сходила, забрала. Когда мама получала аттестат, директриса при всех пожурила маму за меня, что я вот такой-сякой. На что мама спокойно ответила: «Вы бы, Эльвира Магометовна, пересмотрели свой подход к детям и к преподаванию английского языка. Мой сын третий год посылает работы по английскому языку в академию, где ставят зачет».

В школе работал завхозом мужчина, Петрович, лет шестидесяти, мощный старик, молчаливый, всегда чтото делал, мастерил, лошадь всегда ухоженная. Запряжет лошадку в телегу, и поехал выполнять распоряжения директрисы, все проходимый транспорт. И курил только махорку, которую было трудно достать. Родители были в Мурманске, попросил купить махорку, они купили, и я подарил старику. Он курил молча, а я сидел рядом.

Прихожу в школу, там общее построение. Наш завхоз одет во все чистое, вокруг военные, лошадь в цветах. Зачитывали торжественно, как положено, возвращали из небытия героя войны, забытого по недоразумению тыловых работников. Наш завхоз был не просто разведчик, а супердиверсант, трижды приходили похоронки, посмертно награжденный, воскресал и боролся дальше. Военком собрал все данные, нашел героя войны и в который раз воскресил Григория Петровича. Немалого роста Петрович становился как бы выше, люди вспомнили и оценили его. После линейки его больше никто не видел.

Куда пойти учиться, на кого учиться – никаких мыслей. Мама хотела, чтобы я стал учителем – мирная профессия, подальше от военных. Папа: «Никого неба. Куплю картуз, как у грузина. Не будешь видеть небо!», – хотя все наши предки служили Родине, все были военными. Решать чтото надо, решили – поеду в Ленинград, в Педагогический институт. Мама довольная, папа крякнул, промолчал. В 1961 году были в Ленинграде, посетили Эрмитаж. Там я спросил у гида, что за орден, и показал ему – на ордене было написано «ЗА ВЕРУ И ВЕРНОСТЬ». Экскурсовод опешил, позвал кого-то. Орден давался высшим церковным санам за храброе участие в боевых походах, носился на ленте через плечо. Парадокс – в 1961 году его в Эрмитаже не было. И я не отдал. Под Быховом у речки Днепр друзья-офицеры копали фундамент под дом. Лопата обо что-то ударилась, а я крутился там рядом, в нужном месте в нужное время, комок откинули в мою сторону, так он оказался у меня. Кроме того, я собирал старинные монеты, папа помогал.

Меня проводили. Куча напутственных слов, поехал в Ленинград. По пути познакомился с ребятами, они ехали поступать в военное училище Имени Ленинского Комсомола (подводный флот). При подаче документов мне вежливо отказали – нет мне восемнадцати, я декабрьский. Меня задело, дошел до председателя комиссии, не помогло. Дошел до начальника училища, контр-адмирала. С пылом и патриотизмом доказывал, что мне здесь место, потомственный военный, а тут какихто пяти месяцев не хватает, и терять двенадцать. Видя мой напор и целеустремленность, дал добро, на себя взял ответственность: «Сдавай, потом что-нибудь придумаем, коли так». Математику сдал на пять, физику на пять, и тут по училищу поползли страшные слухи, одни страшнее других, да с подробностями. Трагедия на подводной лодке, атомоходе, много жертв и название – Имени Ленинского Комсомола. Гибель под водой страшнее вдвойне, у меня где-то перемкнуло, всплыло все детство с прощальным маршем, учиться расхотелось. Как уйти? Завалить экзамен. Да и рано мне сюда поступать. О том, как добивался возможности, что придумывал – не вспоминал. Надо завалить экзамены. Следующий экзамен сочинение. Пишу название – «кратность – сестра таланта», рисую матроса в бескозырке, подпись и сдаю. Офицер по полит.части со мной провел беседу, за нарушение дисциплины получил три наряда, это армия. На весах две пятерки. Я промолчал. Наряд на камбузе – чистить котлы, мыть посуду, драить пол и т.д. С шести утра до полуночи марафон. На камбузе все делал молча, у меня была цель. Меня привели на пересдачу, и я повторил. После меня привели к адмиралу, он был взбешен. «Я взял тебя под свою ответственность, а ты, засранец!…» и т.д. Не буду примеры приводить, да и какое может быть оправдание засранцу? Я знал, что я не прав, он говорил чистую правду. «Ну что же, ты свой выбор сделал, вспомнишь наш разговор… – вызвал наряд, – Этого засранца посадить на поезд до Мурманска, к мамкиной титьке, военкомат разберется. Послужишь щенок, послужишь». Я все время молчал, пытался что-то вставить, но куда там.

А что делать дальше? Не хотелось расстраивать родителей. Пока ехал, познакомился с парнем – он ехал поступать в пединститут. По волне кривая вывезет, раздолбай, никакой целеустремленности. У прохожих узнали, как пройти в пединститут, двинули по направлению. Был я в Мурманске проездом и ничего не знаю, познаем город оба. Навстречу шел молодой человек в матросской форме – лихо надета мичманка, брюки клеш, на рукаве знак отличия. Я спросил, где учится, на кого. Гордый ответ: «Средняя мореходка, учусь на механика, а училище через два квартала». Я задумался – что-то близкое, родное. Смотрим, идет пара, девушка с офицером, да нет, с курсантом – пять нашивок, белая рубашка с галстуком, офицерский китель, брюки клеш. Остановил, спросил, где училище. С нагловатым превосходством, рисуясь перед девушкой, сказал, где стоит Высшее военно-морское инженерное училище. Я окончательно созрел. Другу: «Леша, пойдем в пед, узнаем, что и как, потом в мореходку».

В пединституте узнали всю кухню по подаче документов, когда экзамены. Пошли в мореходку, там прием документов заканчивается через три дня. Время для меня спрессовалось, побежал в военкомат, куда должны доставить документы или уже доставили. Как я там добивался своих документов, с каким остервенением! Как мне сказали, надо распоряжение военкома. Я к нему – «Невозможно, через два дня получишь». Не подействовало даже то, что ночевать негде, в гарнизон без документов не пустят. «Это твои проблемы». Братская солидарность, военком во время войны с адмиралом на одной лодке служили. Два дня провел на ЖД-вокзале, голодный и злой. В военкомате сказали «завтра приходи». Сказал, что иду писать заяву в прокуратуру и в горком партии, и что я несовершеннолетний.

Мне выдали документы на третий день, последний день приема в мореходке. Я сдал документы одним из последних. Помог мне седой мужчина в годах, меня обо всем спрашивал, на кого подаю, – «На судоводителя? Хорошо. А может, на электромеханика?» – как-то ненавязчиво спросил. На экзаменах я увидел этого мужчину, позже узнал – декан электромеханического факультета, Быховский, умнейший человек, большой ученый, автор многих книг, автор учебника эл-тех для судоводителей. Обратил на меня внимание, помогал, потому что я до ужаса похож на его сына. Сын погиб в Ленинграде в Блокаду. Когда я увидел его фотографию, я как будто посмотрел в зеркало. Бывает же такое. На судоводительский факультет был строгий прием. Три потока не показали нужное количество абитуриентов, на четвертом потоке сделали послабление. Снизили проходной балл, даже сделали набор кандидатов на платное обучение, пока кто-то по учебе или дисциплине не вылетит. Сдав экзамены, я набрал четырнадцать баллов. Вывесили списки сдавших экзамен, Быховский подошел и попросил перейти к нему на факультет с такими знаниями. Я извинился и сказал: «Если буду – то только наверху, буду капитаном». Он меня опекал до четвертого курса. Я был у него дома. Когда он приглашал, я не мог отказать. Там я увидел фотографии его сына. Как говорили второкурсники, главное – выдержать первый курс, от мамкиной титьки в суровую школу с дисциплиной, постоянной учебой, привыканию к общественной пище. Ходить голодным тяжело, и что только не съешь, за счастье выловить кусок вареного сала, бррр…