Записки старого киевлянина

Мальчишки все поголовно играли в футбол. Играли даже на крутой Михайловской улице, даже теннисными мячиками, даже консервными банками. Для нас, пацанов с Михайловской, лучше всего было играть на площади перед нынешним МИДом, но днем взрослые катались там на велосипедах. Поэтому на площади мы играли вечером, в темноте. Настоящий футбольный мяч был роскошью, стоил дорого, надувался ртом и выходил из строя в самое неподходящее время. К тому же его очень просто могли отобрать и отбирали старшие ребята с соседних улиц.

Ворота обозначались двумя стопками школьных портфелей, верхняя перекладина обозначалась визуально, и это вызывало горячие споры - проигравшие кричали, что мяч прошел выше ворот, победители кричали, что мяч попал в «девятку». А уж количество разбитых окон подсчету не поддается, и соответствующей статистики нет.

Не скажу, что нынешние дети глупее прежних. Но что те были физически крепче - это, к сожалению, правда.

ЗДРАВСТВУЙ, ДЕДУШКА КОРОЛЬ!

Что дети инстинктивно тянутся к поэзии, я понял в третьем классе 25-й школы, когда на каком-то скучном уроке Боря Рабинович неожиданно закричал басом: «Здравствуй, дедушка король с длинной белой бородой, с длинными усами, мы поброем (именно поброем) сами!» И был немедленно удален из класса.

Боря не мог объяснить свой поступок, к которому не был ничем побуждаем. В подобных случаях прабабушки говаривали: «Видать, такой стих на него нашел». Стих, который проревел на уроке Боря, сочинен не взрослыми, а детьми, - это, мне кажется, неоспоримо.

В 1928 году Корней Чуковский написал знаменитую книгу, выдержавшую неимоверное количество изданий - «От двух до пяти». Он блестяще анализирует речь ребенка, но почему-то ничего не говорит о детском фольклоре. Между тем, этот фольклор своеобразен и загадочен.

«Эныки, беныки ели вареники. Эныки, беныки клёц! Вышел зеленый матрос». Есть нечто мистическое в появлении зеленого матроса и в его таинственной связи с эныками и беныками. Кто они? Может быть, некие нибелунги, хранители вареников? Загадка.

Еще в утробе матери ребенок слышит чудные ритмы, которые хранит всю жизнь. Отсюда, наверно, произошла и поэзия, дар богов. Не знаем, как он развивался у Пушкина, мы начинали с дразнилок. В этом отношении страшно не повезло Борисам и Ларисам. «Идите прямо-прямо, там помойная яма. В этой яме есть Борис, председатель дохлых крыс. И жена его Лариса, сама дохлая крыса». Наверно, эта дразнилка продиктована родными сестрами любви - завистью и ревностью. И они же, эти злобные фурии, продиктовали неизвестным юным авторам текст универсальной дразнилки, чья ядовитая стрела разила любого мальчика и любую девочку, если только они осмеливались играть вместе. «Жених и невеста! Наелися теста! Тесто засохло! Невеста сдохла!» Сколько юных сердец было разбито этим ужасным проклятием!

У нынешних мам и пап, наверно, сохранились в памяти правила игры в «квача» и в «жмурки». Сохранились, конечно же, и тексты считалочек. Обратите внимание на их связь с реалиями тех времен. Вот считалочка, по-видимому, еще дореволюционная, классическая: «На золотом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, кто ты будешь такой?» Расширенный вариант считалки завершался словами: «Говори скорей, не задерживай честных людей». Стих пронизан ароматом старорежимной вежливости и почтения к честности.

А вот считалочка с национальным колоритом: «Котилася торба з великого горба, а в тій торбі сіль, хліб-паляниця, з ким хочеш, з тим одружися». Мирно, красиво, в патриархальном духе. Но по стране пронеслось цунами революции, и детский фольклор отреагировал на гражданскую войну и бандитизм. «Вышел месяц из тумана, вынял (именно вынял) ножик из кармана. Буду резать, буду бить, с кем останешься дружить?» Много лет спустя выяснилось, что этот текст выкрикивал в детстве я, киевлянин, и дитя из Алапаевска, ныне украинский профессор Дмитрий Горбачев. Стихи бытовали в Украине и на Урале.

Столь же распространено было и такое: «Обезьяна без кармана потеряла кошелек. А милиция поймала, посадила на горшок. А горшок горячий, обезьяна скачет. (Или плачет)». Атмосфера 30-х годов точно отразилась в детском сознании - органы правопорядка не только не помогли обнищавшей обезьяне, но и подвергли ее репрессии.

Во время войны ходили и дошли до 60-х годов детские народные антифашистские стихи. «Внимание, внимание, говорит Германия! Вчера под мостом споймали (именно споймали) Гитлера с хвостом». Перед тем, как процитировать следующий антифашистский образец детского фольклора я должен извиниться перед всеми образованными и воспитанными людьми. Детский фольклор не знал цензуры. «Сидит Гитлер на горшке, делает какашки и кричит на весь Берлин: «Геббельс, дай бумажки!» Были стихи о Гитлере и покруче, но я их не смею произнести. Как не произнесу множество других фольклорных считалок и стихов, абсолютно нецензурных. Наши дети и прежде, и сейчас знают несколько больше того, что им, по нашему мнению, следует знать.

Лет сорок назад дети киевских дворов выкрикивали считалку, несовершеннолетние авторы которой, несмотря на малый возраст, учли особенности социалистической экономики. «Ехала машина с лесом за каким-то интересом. Инти-, инти-, интерес, выходи на букву «с»! По-моему, лес был левым, интерес - криминальным.

Шестидесятые годы, годы преклонения перед ликом Ленина и ленинского ЦК, отразились в детском фольклоре так: «Я сижу на вишенке, не могу накушаться. Дядя Ленин говорит, надо маму слушаться». Это идеологически правильное стихотворение нашло живой отклик в педагогической среде, и моя дочка услышала эти строки в детском саду от воспитательницы. Дети, они кого хочешь и чему угодно научат.

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ БРАТЬ ЛЕВОЙ!

До сих пор не могу без волнения слышать песню о Днепре композитора Марка Фрадкина. Ее теперь очень редко исполняют. Может быть, потому что на прекрасную музыку положены посредственные слова Евгения Долматовского. Хорош, пожалуй, только первый куплет:

У прибрежных лоз, у высоких круч

И любили мы и росли.

Ой, Днипро, Днипро, ты широк, могуч,

Над тобой летят журавли.

Следующие строки очень правильны с точки зрения сталинской агитации и пропаганды, но как для поэта, то не очень талантливые:

Ты увидел бой, Днепр-отец река,

Мы в атаку шли под горой.

Кто погиб за Днепр, будет жить века,

Коль сражался он как герой.

Эта песня была отцовским талисманом во время войны. Он служил в авиации дальнего действия, так называемой АДД, и всякий раз, когда поднимался в воздух, мурлыкал про себя эту песню. Она его хранила. Единственный раз он чем-то отвлекся, не спел волшебную мелодию, и немцы самолет сбили. Отец отделался легкими ранениями, но с тех пор напевал эту песню, даже когда спустя много лет после войны мы летели в пассажирском самолете из Киева в Сухуми на отдых.