Записки сумасшедшей: женский роман о пользе зла. Книга 2. Круг победителей

Это случилось днем, где-то между 2003-м и 2005-м годами. Они пришли не в сумерках и не перед рассветом, не пробрались ночью, как дьявол, но средь бела дня. Я почувствовала сильную слабость и легла на пол. Затем погрузилась в состояние чем-то напоминающее нокаут, но тут я видела. В комнату вошли трое; Алекс шел впереди.

Он привел с собой двух мужчин, один из которых ощущался не только старшим по возрасту, но и главным. Алекс хотел, чтобы тот осмотрел меня: главный был кем-то вроде доктора, гинеколога. До осмотра, которому не могла противиться, поинтересовалась у «доктора»: «Вы кто?» Он тут же представился джинном. «Я джинн», – сказал он просто.

Помню его руки, с длинными, сантиметров пятнадцать-двадцать, гибкими пальцами-щупальцами, с большими подушечками на концах.

Непосредственно перед осмотром, я отключилась полностью; от страха захотела лишиться чувств.

Глава 6

К тому времени у меня уже был негативный опыт общения с гинекологом во плоти, страшной женщиной с «большим опытом работы» и длинным пинцетом. Она делала мне большой аборт, но неудачно – плод продолжил развиваться.

Аборты делаются в абортарии, кто не знает. Я, например, сначала не знала об этом, но даже узнав, побоялась идти к незнакомым, пошла к разрекламированным. Сделала это несмотря на предупреждение участковой, что аборт – сложная манипуляция, равная полостной операции.

В моем случае аборт отягощался опухолью. Наблюдала ее у «страшной женщины». Именно из-за опухоли не могла делать мини-аборт и вообще не должна была его делать, но рекомендовалось рожать… хотя и рожать тоже было нежелательно.

В общем, параллельно с лечением опухоли, я договорилась об аборте. Заплатила как положено, но аборт, с давно запрещенным в стране анестезирующим препаратом, не удался. И тогда я вернулась в отделение, довести начатое до конца – другие врачи отказывались браться за исправление чужой ошибки. К слову, тогда я впервые столкнулась с корпоративной солидарностью врачей и тем как они интерпретируют понятие врачебной этики…

Мой второй заход на аборт начался с неприятности. Главный врач больницы, тоже гинеколог, зайдя в процедурный кабинет по каким-то своим делам, сразу поняла, что готовится подпольная, левая манипуляция. Она подошла ко мне и по праву руководителя пожелала осмотреть.

?

Опять же, к слову, никого не осматривали сразу семь гинекологов? В моем городе, в том отделении, оказалось, раз в неделю проходит осмотр с участием ординаторов. В эти дни все гинекологи отделения – их может быть и больше семи, как придется – разом лезут к вам внутрь. Вы лежите в кресле, в абсолютно беспомощном состоянии и к вам выстраивается очередь. Сначала вас смотрит врач, потом главный врач, у них одно зеркало на двоих; затем подходит ординатор, ставит свое зеркало, смотрит, говорит, что видит, извлекает зеркало; следом подходит другой ординатор, вновь ставит зеркало, – молодежь учится ставить зеркала, – говорит, что видит и вновь извлекает зеркало; и так далее…

Ну да, ординаторам надо же на ком-то учиться. На ком же еще учиться, кроме как не на пациентах государственной бесплатно-платной больницы.

?

Каждое утро в гинекологии начиналось с криков главного врача. Затем она шла орать в другие отделения – их она любила меньше гинекологического, поскольку сама была по специальности гинеколог. Ее возвращение в отделение всегда сопровождалось ором, затем она заходила в операционную и наступала тишина. После операций она уже не кричала, час-другой посидев в ординаторской, шла домой спокойная, часто с цветами, всегда с пакетами, полными даров от благодарных бесплатных пациентов.

Когда главврач скомандовала: «Расслабьтесь!» – я еще больше напряглась и зажалась. Главную это очевидно разозлило, но она закончила осмотр, сказала: «Большая опухоль, надо оперировать», – и ушла.

Моя лечащая и главная соперничали; они конкурировали между собой много лет. Потому моя «страшная» тоже разозлилась.

– Неужели так трудно расслабиться? – спросила она как-то мерзко улыбаясь.

Жалко улыбаясь в ответ, я ответила:

– Я такая.

– Ах, ты значит такая? – сказала она мне, и… наказала не только полуметровым пинцетом с тампоном, который засадила в меня, но и вторым неудачным абортом, приведшим к кровотечению, температуре и третьей чистке…

Боже, не приведи мне снова жить на этой Земле без доброго, заботливого мужа…

?

Беременность эта случилась в последний год нашей с Мухом супружеской жизни, до моей бракоразводной измены. Мы не планировали детей: жили на съемной квартире, Муха тщательно предохранялся.

Сначала он удивился:

– Как это случилось?

Затем, когда я сказала, что мне нельзя делать аборт, но нужно рожать, он рассердился:

– Будешь пузатая ходить!? Задушу, убью, – и так далее…

И хорошо, что так случилось. Это было накануне нулевых. Тогда во мне уже «разоблачили» сотрудника под прикрытием и кошмар стоял на пороге, просто я еще не знала …

Что же касается собственно аборта, процедура эта закончилась продолжительной болезнью и чуть не стоила мне жизни, так что к страху перед близостью с мужчиной, прибавился страх перед гинекологом.

Теперь, надеюсь, понятно, почему я с удовольствие потеряла сознание, когда пришли джинны осматривать меня…

?

Перечитала написанное. Пошлю роман на психфак…

?

Придя вновь в сознание, точнее в состояние вuдения, в данном случае сопровождавшееся продолжающимся параличом всего тела, я услышала, что джинн-доктор и Алекс обсуждают мое «женское» здоровье. Другой, второй джинн, в это время стоял рядом с ними и слушал. Он казался моложе и вел себя как ординатор, но в отличие от ординаторов во плоти не лез куда не просят.

Джинн озвучил Алексу диагноз; помню его и сейчас, потому что подтвердился годы спустя…

?

По каждому из эпизодов моих встреч с представителями других миров такая вот, весьма обрывочная информация. В связи с этим меня удивляют многочисленные подробнейшие описания, что есть в изотерической литературе. Можно сказать, завидую таким авторам; мне другие миры открывались только на миг, на один взгляд, на один какой-то эпизод и вновь закрывались, оставляя множество вопросов.

Единственное, что хочу еще отметить – думаю, это важно – некоторые контакты случались с моего внутреннего согласия, но иногда, как в случае с джинном, Алекс действовал на свое усмотрение.

В то же время, у меня есть чувство, или даже скорее ощущение, отголосок вuдения, что мое общение с другими мирами – точнее, в других мирах – происходит постоянно. Не знаю, впишется ли в этот роман мой скромный, но чудесный опыт мусульманского периода жизни, но именно тогда я пришла к убеждению, что общение происходит всегда.

Какая-то часть нас всегда бодрствует и всегда, без устали, без конца, творит. Это то порой едва различимо, порой тонко и прозрачно, а иногда, оно плотное, почти белое. Вот оно-то и гуляет по другим мирам. То есть, это, то тело – это и есть я, мы. Так что итогом – мы гуляем по другим мирам прямо сейчас; прямо всегда.

А еще, кроме этого, тонкого тела, есть кое-что – это и Окно, и Само, и снова Я… я называю Это – То, ТыЯ, хотя можно сказать и МыЯ, и ВсёЯ.

?

Поскольку творение, общение, изменения происходят постоянно, очевидно, важны наши глубинные установки. Опасаюсь, что мы не способны их контролировать сознательно. Возможно, тренировка осознанности – что бы это ни значило – это то, на что не стоит жалеть и всей жизни. Но возможно ли научиться бодрствовать двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю на всю глубину своего Я? Сомневаться в этом, лично для меня, все равно, что сомневаться во Всемогуществе Всевышнего.