Записки уральского краеведа
Шрифт:
В моем гектографированном экземпляре читается это место так:
«Вот какое дело… Исправник донес, ведь, начальству, что я к ссыльным ходил, да и полковник /-ский тоже донес, как я за нее заступался, — одно к одному и подошло. Не хотел меня начальник в унтер-офицеры представить.
— Какой ты, говорит, унтер-офицер, ты баба! В карцер бы тебя, дурака.
Только я тогда в равнодушии находился и даже нисколько не жалел ничего. И все я ту барышню сердечную забыть не мог, да и теперь то же самое: так и стоит, бывает, перед глазами. Что бы это значило? Кто бы мне объяснил. Да вы, господин, не спите?..
…Я не спал. Глубокий мрак закинутой в лесу избушки томил мою душу, и скорбный
31 янв.
1894 г.»
Как видим, помимо разницы в тексте, и датировка того и другого отличается друг от друга. Если рассказ написан автором в 1880 году, то еще в 1890-х годах он ходил в подпольных перепечатках.
ИЗ МИРА КНИГ
О ЧЕМ НАПОМНИЛ ДЕМИДОВСКИЙ КНИЖНЫЙ ЗНАК
Перед вами лежит как будто небольшая коробочка: крышка и дно обложены сафьяном вишневого цвета с золотым ободком, с тремя позолоченными же стенками, а четвертая… точно переплет книги, ее корешок. Да, это и на самом деле книга, только чересчур пышно переплетенная.
«Новый живописец общества и литтературы, составленный Николаем Полевым. Часть третья. Москва. В типографии Н. Степанова, при Императорском театре. 1832». Так и напечатано — «литтературы», т. е. с двойным «т». В то время так писалось это слово.
Прежде всего два слова о Николае Полевом.
Николай Алексеевич Полевой родился в 1796 году в Иркутске, в купеческой семье. Это видный русский журналист, писатель, историк. С 1817 сотрудничал в петербургских и московских журналах. В 1825—34 издавал журнал «Московский телеграф». Этот прогрессивный журнал сделался для своего времени «лучшим журналом в России, от начала журналистики» (В. Г. Белинский)…
В 1834 «Московский телеграф» был закрыт правительством за напечатание неодобрительного отзыва Полевого о пьесе Н. В. Кукольника «Рука Всевышнего отечества спасла».
Николай Полевой был автором ставшего потом классическим выражения «квасной патриотизм», сказанного по адресу официальной реакционной идеологии.
Надо теперь кое-что сказать о книге и ее владельце.
На верхней корочке, посредине, золотом оттиснуты русские буквы курсивом «П» и «Д», а на титульном листе, внизу, — печать в виде овала, с текстом: «Bibliotheque de San-Donato».
Читатель подумает, что книга из библиотеки не то французского учреждения, не то просто какого-то богатого француза. Но ни то, ни другое, — книга из библиотеки уральского заводчика Павла Демидова — племянника Анатолия Николаевича Демидова. Того самого Демидова, который швырял деньгами направо и налево, строил благотворительные учреждения где угодно, только не для уральских рабочих, которые наживали хозяину золотые миллионы. Этот Анатолий в 1841 году женился на племяннице Наполеона 1-го, сестре принца Наполеона, Матильде. Купив итальянское княжество Сан-Донато, близ Флоренции, стал называться князем Сан-Донато. Это — потомок-то тульского кузнеца! Будучи бездетным, оставил свою долю имущества и титул князя племяннику Павлу Демидову.
Множество сел и деревень Зауралья было приписано для работы к демидовским заводам. Недаром от одного зауральского крестьянина мною была записана когда-то широко известная по Уралу и Зауралью песня о демидовском заводе:
Ай заводы, заводы, Демидовые… Не Демидовы заводы — Восударевые. Восударь по заводу Похаживает, Хресьян на работу Принаряживает: — Вы, хресьяна, хресьяна, Хресьяна-батюшки! Работайте на меня, Да на меня, на барина. У меня, у барина, Работа способная: Из-под пенья, коренья, Из-под гор да руда. Из-под гор да руда, — Там работа худа: Со работы руки ноют, Со ходьбы ноги болят, Нам гулять не велят.«Гулять» в старом понимании — отдыхать. И вот тот человек, кто своим рабочим не давал «гулять», на их тяжкие заработки выстроил и подарил итальянскому городу Флоренции прекрасную картинную галерею, которой теперь любуются итальянцы и иностранные туристы.
Интересен вариант приведенной песни, записанный в Катайском районе. В ней по заводу похаживает какая-то Парчемидиха. В первых двух слогах слышится «парча» — одежда богатых людей, а в следующих трех слогах — вторая половина слова Демидиха… Пусть историки и фольклористы ведут поиски объяснения «Парчемидихе».
Про Анатольева племянника — «Павлуху», как называли своего хозяина в песнях тагильские рабочие Павла Демидова, сложена злая стихотворная сатира, в которой предсказывалось, что рано или поздно придет конец власти Павлухиной. Правда, конец этот пришел уже при потомках Павлухи.
Когда демидовский потомок, живший все время за границей и даже не знавший русского языка, после Октябрьской революции написал в Нижний-Тагил письмо, угрожая за невысылку очередных денег, рабочие ответили ему таким же письмом, как в свое время запорожцы писали турецкому султану.
Лежит предо мной эта золотообрезная книга с клеймом библиотеки Сан-Донато, — владелец даже устыдился назвать свою русскую фамилию — и напоминает мне о многом.
Несомненно, так богато переплетенных книг в библиотеке было много.
Кто приобрел после революции эту книгу, я не знаю. Новый хозяин оторвал верхний прекрасный форзац и на обороте листка с гравюрой написал не совсем грамотной рукой: «Милой внучке Зиночке 5 января 1923 г. Бул-(ыгин?)».
Книга эта была мне подарена уральским краеведом и писателем, семинарским товарищем П. П. Бажова, Леонидом Михайловичем Каптеровым. Его дед и родитель жили в пределах Курганской области: с. Канаши, г. Катайск, с. Ильинское, с. Житниково и др.
„ОГНИВО“
В 1930-х годах в Челябинске, в Заречье, против музея, находился бумажный склад. Посещал я этот склад не раз, то и дело наталкивался на интересный сборник «Огниво». Если бы книжка была издана в Москве, то я бы махнул на нее рукой, а как увидал, что это челябинское издание, сильно обрадовался находке.
Впоследствии удалось узнать, что сборник выпущен в 1921 году.
В книжке формата 25x17 сантиметров значится 48 страниц. Это только числится, а на деле всего 44: 16—20 страницы, через тире, помещены на одной странице.
На первой странице обложки напечатано: «Писатели голодающим», а на четвертой: «Вся выручка от продажи поступит в пользу голодающих». Цена книжки — 10000 руб. Тогда еще советские деньги не дошли до миллиардов…
Страшное то было время. Наша страна, особенно Урал, переживала жестокую разруху. И тут еще голод.
Пролетарские писатели Урала тяжело переживали все это и стремились посильно помочь трудящимся города и деревни.
Тема голода чуть не в половине произведений «Огнива». Одно из стихотворений так и озаглавлено «Голод».