Записки успешного манагера

— А завтра? — спросила я.

— И завтра не буду, ты что, думаешь, я за день управлюсь? Там работы дня на четыре как минимум.

Пошла к программисту.

— А чего я? Чего я? Чуть что, сразу я, — затопал ногами программист.

— «Чуть что, сразу я», — передразнил его технический дизайнер. — Поставь новость, хватит тебе уже тесты свои проходить. Знаем мы, что ты самый умный, знаем.

— Не хватит, если я этот пройду, то мне диплом дадут, — сказал программист.

— Они бы лучше тебе мозгов дали, — ответил технический дизайнер.

Предвидя, что сейчас начнется, я выбежала из дизайнерской и закрыла дверь. Через десять минут оттуда вылетели Ромашкина и Швидко, ворвались к Пробину и потребовали утихомирить разбушевавшихся сотрудников.

Пробин открыл дверь как раз вовремя: программист уже стоял на подоконнике и собирался прыгать вниз.

— Прыгай, прыгай, дурак! Что, пересрал? Не боись, все-таки третий этаж, кости соберем! — кричал технический дизайнер.

Челочкин посмотрел на Пробина и сиганул вниз.

— А-а-а-а-а! — завизжала офис-менеджер.

— Во дурак, — вздохнул технический дизайнер и подбежал к окну.

Мы рванулись следом. Программист стоял на лесах, которые установили в связи с ремонтом офисов этажом ниже, и довольно улыбался.

— Что, испугались? — спросил он.

— Ну ты даешь, — вздохнул Пробин.

— Хорош дурить, давай в машинки погоняем, — сказал технический дизайнер.

— Давай, а потом я новость размещу, — ответил программист.

— Парни, и я с вами, — сказал пришедший Мишкин.

Пошла работать дальше, вернее, создавать видимость работы. Делать-то все равно нечего. Проект идет, эскизы делаются, сайты запущены. Серфинговать по сайтам уже надоело. Вот ЖЖ — другое дело. Э-эх, бывают же люди, которые умеют хорошо писать. Вот, например Злоедрючка. Вроде бы и обычные вещи пишет, а как красиво, столько народу читает и радуется. Ну почему Господь не дал мне такого дара?

Что-то Липкина давно не видно и не слышно. В «аську» он не выходит, не звонит. Решила написать ему письмо.

Я скрываюсь, — прислал ответ Липкин. — Нам тут одно казино заказало буклет, а мы его еще не напечатали. Они счетчик включили.

Вот ерунда какая, да уж, это тебе не наши клиенты, которые позвонят, поругаются и затихнут. Москва — дело серьезное, пришибут Липкина, на хрен, из-за какого-то несчастного буклета. А ведь жалко человека, благодаря ему, можно сказать, моя карьера началась, а то сидела бы и коней рисовала в «Фотошопе» до сих пор, а так — уважаемый человек, компетентный менеджер. Написала Липкину ответ и пожелала удачи.

Поехала домой, по дороге какой-то молодой человек долго строил мне глазки, потом подошел и спросил, не желает ли красивая девушка познакомиться.

— Не желает, — ответила я.

— Ну и иди себе дальше, дура в рваных штанах.

Посмотрела на свои брутальные штаны. И впрямь порвались, прямо на заднице порвались от старости, что ж, придется покупать новые, только вот где их найти, еще одни такие же?

На ужин ели котлеты. Мама всхлипнула и сказала, что мы здесь котлеты точим, а Армен наш голодает в армии.

— Сам виноват, идиот, — ответил папа.

— А ты молчи уже, сидишь тут весь в бумажках.

— Я чертежи делаю, ты же знаешь, — обиделся папа.

Легла смотреть телевизор, как вдруг позвонила Нана.

— Послушай, ты бы не могла мне напомнить, во сколько у меня вчера появилось желание стать лесбиянкой?

— По-моему, в одиннадцать часов вечера, — припомнила я.

— Вот, а сегодня уже в девять. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Не-а.

— И мне тоже, но должна же быть причинно-следственная связь, — задумалась Нана.

— Ты что, в психологи подалась? — поинтересовалась я.

— Ну да, а как ты догадалась? Я записалась на курсы подготовки психологов. А как у тебя дела? Вы не помирились?

— Не-а, — ответила я.

— Держись и не смей делать первый шаг, — уверенным тоном сказала Нана.

— А как ушу? — спросила я.

— Ушу хорошо.

— А диеты?

— С диетами беда, — Нана огорчилась. — Я снова стала поправляться.

— И ногти накладные целы, и ухажеров у тебя много, и наверняка ты купила новые брюки или сумку, — зевнула я.

— Ну да, а ты откуда знаешь? — удивилась она.

— Не знаю. Просто сказала и все.

— Здесь тоже имеет место причинно-следственная связь. Я над этим подумаю, — и Нана положила трубку.

Хотела бы я так жить: без забот и хлопот — ан нет, сиди тут парься из-за какого-то придурка Швидко. И все-таки я его люблю и сама во всем виновата. Не надо было врать. Подожду еще денек, а потом пойду и честно все ему расскажу.

День пятидесятый

Позвонил Мишкин и попросил меня забрать Урсулу из дома, отвести ее в какой-нибудь магазин, где продают крема.

— Ей надо посмотреть, что предлагают на нашем рынке, — сказал он.

— Так пусть сама идет, она же бродит одна по городу, — ответила я.

— Ее нельзя одну отпускать, я вчера ее в супермаркете оставил на минутку, так она стойку с телефонными карточками опрокинула и стала призывать народ не покупать эти карточки.

— Революционерка какая-то, — улыбнулась я.

— Э-эх, что и говорить, не привыкла она к такому обращению, — вздохнул Мишкин.

Поехала на квартиру к Урсуле. Та сидит над линялыми рваными джинсами и вытянутой майкой и плачет. Оказалось, она сдавала их в прачечную. Пришлось объяснять, что в наши прачечные можно сдавать только постельное белье, но никак не хорошие новые вещи.

— Они не новые, я в них уже восемь лет хожу, это моя самая любимая одежда. Я ее всегда берегла и очень осторожно стирала, — всхлипнула Урсула.

— Ну тем более, — ответила я.

По дороге Урсула рассказала мне страшные вещи: вчера она решила сходить на рынок, чтобы купить продукты.

— Это ужас. Бабушки стоят, а перед ними на земле валяются картошка, лук и другие овощи. Какая-то собака стоит около бочки с селедкой и нюхает ее содержимое. В мясном отделе тучи мух. Их отгоняют специальными палочками, но они все равно налетают. Как вы можете покупать такие продукты? Это же опасно для жизни.

— У нас, Урсула, желудки особенные, по-русски называется «луженые», а по-вашему не знаю как, — ответила я.

— Люжёни, — вздохнула Урсула и посмотрела на мой живот.