Записки везучего попаданца

Специально ждем, когда один из подручных старшины накроет нам стол, и когда он уходит стуча сапогами, полковник начинает:

– Ну имярек, давай говори кто ты и чего хотел, – ему руки развязали, но за дверью сержант с автоматом стоит, да и мы с полканом пистоли наготове держим.

– Я капитан НКВД Серов Василий Аристархович, заброшен центром, у нашей группы тут спецзадание. Я даже открываться права не имел, но ваши часовые так лихо нас раскрыли и взяли.

– Кто автор изъятия мнимого капитана НКВД?

– Рядовой Телинин, крепостник.

– Ну, понятно, капитан, тут ребята все тертые, понимаешь, немцы нас многому научили, у нас даже повара и санитарки по два-три убитых немца имеют. Зря, что ли тут немцев накосили, как колхоз сено, хоть в стога складывай. Все тут прошли ад поражений, бессилие окружения, слезы потерь, и много чего, чего дай бог избежать тебе капитан. Я и не только, никогда не забудем утро 22 июня, этот ад не простим немцам, то есть гитлеровцам.

Кстати вот этот старлей, комиссар дивизии, со своими ребятами нас и вытащили из крепости, когда мы уже все потеряли надежду. Поэтому я доверяю ему и всем нашим ребятам, больше чем Жукову, начальнику генштаба.

– Понимаю вас товарищ полковник.

– Ни черта ты капитан не понимаешь, меня могут понять только те, кто выжил в крепости. Короче, капитан пока остаешься со своими ребятками под замком, не смейте умничать и пытаться вылезть, часовые сперва постреляют, потом думать будут, ребята много натерпелись от диверсантов в нашей форме. Вот приедет Елисеев, капитан из твоего же ведомства, и если он даст разрешение вас выпустить, выпустим, надо будет еще и поможем.

– Сержант, уведите задержанного, и смотри у меня, чуть выше кой чего прыгнут, стрелять на поражение, приказ ясен?

– Конечно товарищ, полковник.

Сержант опять взнуздал капитана, и увел в гауптическую вахту дивизии, пусть пока сидят.

Пришел боец из тыловиков, и убрал остатки трапезы, полковник посмотрел вслед уходящему рядовому, и потом говорит мне:

– Ну что старлей, верить капитану, или нет?

– Товарищ полковник, не наша это обязанность верить или нет, вот приедет Елисеев он и разберется, верить или нет. Тем более скоро они должны подойти, радисты сообщили, они в 20 км ночевали, и рано утром вышли в путь к нам, может навстречу им выслать грузовики?

– Кстати, комиссар ты прав, распорядись, бедняги и так в плену намучались, а я пойду к нашим раненным схожу.

В крепости мы оставили умирать около ста безнадежно раненных, места в машинах не было, да и Калиткин констатировал, что даже эвакуация в Москву уже ничего не даст, или ранения смертельные или гангрена в поздней стадии. А около двухсот ранбольных которых Калиткин обещал вылечить, мы забрали, и они расположились в санбате, да и у Калиткина теперь еще два военврача (оба из крепости) и человек десять санитаров (и из крепости и из последней колонны пленных, которых Онищук привел). Так, что Калиткин справится, тем более медикаментов нахватали и в совхозе, и в других местах (которые от вермахта).

Кстати раненные уже по одному, по два, но уже поступают в команду выздоровевших. Затем мы их и распределяем в роты.

Машин у нас развелось как грязи, по моему пора или автороту или автобат учреждать. А то ту стоит в лесу замаскированной целая автобаза, и распределены они по подразделениям, хотя может так и нужно. Тогда ремвзвод хотя бы, да нет ремвзвод, у танкистов есть они и машины ремонтируют, не пригодился мой креатив. Но пробежался по командирам и десятка советских и германских машин через полчаса, под охраной двух ганомагов и одной "косилки" уехали навстречу колонне Елисеева, с приказом сдать колонну Кравцову, а самому на мотоцикл и лететь сюды.

Уехали, через часик тарахтят цундапы, его величество особист пожаловали, быстро посылаю бойца, что бы привели задержанного капитана. Рядом круто разворачивается мотоцикл, кто за рулем не видно, мотоциклист в вермахтовском мотоциклетном плаще, на кумполе каска, на роже очки мотоциклетные, по подбородкам узнавать не умею. С коляски важно слазит Елисеев в форме лейтенанта фельжандармерии, типа кожаный плащ, и слюнявчик металлический на шее.

– Ну комиссар, как тебе мой вид.

– Красавец, наверно встречные фрицы шарахались и памерсы нервно меняли.

– Что такой страшный фельджандарм?

– Да нет, у тебя петлицы капитана НКВД сверкают, прямо симбиоз страха с ужасом.

Капитан осматривает, себя и хохочет, видимо гитлеровский прикид впопыхах надел, петлицы с правой стороны выбились из под немецкого мундира.

– Так затемно поднялись, вот костюмчик и не осмотрел, да и немцев не попалось. Что за памперсы-мамперсы ты имел в виду братец южанин?

– Не важно, тебя в особом отделе, свежепойматый трофей ждет, пошли потрындим.

Идем с Елисеевым в землянку особого отдела, у землянки уже как сивка-бурка взнузданный типа капитан НКВД. Елисеев подходя, всматривается в капитана и бросается его обнимать.

– Васька черт, каким судьбами, тоже в окружении был? Боец, развязать!

– Елисеич, ты, что его знаешь? – спрашиваю у особиста.

– Да конечно, это мой однокашник, правда, направление у него немного секретней моего.

Охранник развязывает капитана НКВД-2 и капитаны начинают обниматься как два криминальных авторитета, потом Капитан ведет капитана-2 к себе в особый, пытаюсь просочиться за ними. Подлый Елисеич обернувшись, говорит.

– Комиссар нам надо совсекретно пообщаться, пойми и не обижайся.

Делаю вид, как будто мне ваще пофиг, да и не хотел типа особо. Развернувшись, в сердцах, топаю к Машке, соскучился, я ж ее, с утра не видел, а скоро полдень, пока дотопал до расположения начтыла (закутка в складе) слышится гул моторов, наконец, что ли Елисеевская колонна дошла?

– Машунь милая, как ты тут?

– Заткнись и иди отсюда, я занята, – говорит Машундра, подлая налоговая душа. Вот и поговорили блин. Побитой собакой иду к подъехавшей колонне, и чего это меня сегодня все гонят а? Вроде не пятница тринадцатого, ну и фиг с вами козлы.

– Всем из машины, бойцы сопроводите новичков, сперва в медсанбат, оттуда в фильтр. Водители, машины потом загнать в лес, на места и замаскировать как обычно. – командует Кравцов, и люди начинают прыгать с бортов, не дожидаясь того, что им борты опустят. Молодец бомбер, командут как-будто всю жизнь мотопехотил. Он оборачивается, замечает меня и подходит докладывать.