Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 - 1916)
Шрифт:
Предоставить дело своему течению, все то, что входит в круг деятельности Данилова, – нельзя. Факты показывают, что течение этих дел идет по вредному пути. Деятели довольны собой, но они ничего не видят и до них ничего не доходит. Железные дороги забиты и их нет. Громадное имущества, которое с таким трудом вывозилось из Варшавы и Царства польского, сгружено близко и его теперь приходится снова вывозить. На железных дорогах полный беспорядок, нарожденный не железными дорогами, а совокупной деятельностью всех. Дисциплины никакой. В деятельности снабжения путаница и противоречия невероятные. Нет власти, нет руководства, а войска без железных дорог, в то время, когда они больше всего нужны и так нужны, что без них армия будет бедствовать. Гражданская власть действует в вопросах о беженцах наперекор интересам армии. Напрасно несчастных,
9 дней жил в этой бедственной обстановке – среди страданий массы стариков, женщин, детей, спасающихся со своим скарбом. Ужасная картина разорения. И это дело неразумия гражданских властей и своеволия военных частей, тоже занимающихся выселением. Говорят, донцы грабят, грабят своих.
Еще печальнее, с военной точки зрения, масса одиночно следующих солдат. Скоро край будет истощен, деньги у них будут израсходованы и пойдут грабежи и неистовства.
Придется бороться с врагами и с ними, чтобы приостановить зло. Но Слуцкой дороге я видел кой-какую власть, полиция как будто усилена, но справиться с этим стихийным движением не может. До каких размеров дорастет это бедствие и сколько погибнет человеческих жизней и имущества и сказать нельзя. Армии придется пережить очень трудное время, благодаря новым и очень неудачным мерам по устройству тыла.
19-го августа, утром
Я отмечаю то, что происходит перед моими глазами, стараюсь определить причины этих явлений по расспросам у лиц, стоящих непосредственно у дела и на основании этого делаю свои выводы. Стоя в стороне и присматриваясь, в течение 4 месяцев, как идет жизнь и служба, как и кем она руководится сверху и как проникает в жизнь, рассматривая основное законоположение, которым руководствуются, никого не обвиняя, должен сказать, что оперативная деятельность мало согласована с административной. В трудные минуты, которые мы переживаем, эта рознь, начиная с начала мая прогрессивно все увеличивалась. Пока стояли на месте это не так чувствовалось. Она существовала, но не ощущалась. Более того, она имела в известном загромождении свою прелесть, свои удобства. Все было под рукой и все радовались, что очень хорошо.
С января, вернее раньше, будучи в Петрограде, я, отгадывая это привычнее нам явление, очень беспокоился. В марте писал об этом Михаилу Васильевичу. Эта несогласованность и рознь кроется в людях и наконец в самом «Положении об проявлении войск в военное время», которое предоставляло громадную и преобладающую власть административным организациям армии с ее начальником снабжения во главе. Теоретически это прекрасно, но в жизни – оно оказалось далеко не хорошим. Положение это могло бы и не проявится, если во главе снабжения был бы человек менее умный, но более практичный, меньше думавший о себе и больше – о деле. Тогда бы и дефекты положения отражались бы не так сильно. С места, благодаря главнокомандующему, в особенности Рузскому, начальник снабжения явился полновластным хозяином.
Когда вступил М.В. Алексеев, его заботы всецело были направлены на армию и операции и его заслуги громадны. Но рядом действовал административный аппарат. Он был им не доволен 26 или 27 апреля, когда мы с ним беседовали, он мне сказал, что Н.А. Данилов необыкновенно доволен своей деятельностью, но что он это не разделяет. Возможности войти в это дело у него не было. Положение начальника снабжения по закону его давило. Заменить Данилова другим не мог. «Да не родился еще тот человек, который успешно справился бы с этим громадным делом».
В этом, мне кажется, ошибка. Найти идеального, вероятно, нельзя было, но найти хозяйственного, преданного делу – не только думающего о нем, я думаю, было бы возможно. С оперативной частью административная связана слабо. Н.А. Данилов вел свою стратегию. Отсутствие у Михаила Васильевича начальника штаба это усиливало. Я даже думаю, что это обстоятельство самое важное. Я далек от обвинений. Гулевич и хотел делать, но условия были тяжелые, а главное, навыка к этой работе не было, и многого он просто не понимал. Он привык к другой работе. Оперативная часть была всецело в руках Михаила Васильевича, и, казалось, этим исчерпывалось все. Но за этим оставалась еще обширная область согласования
оперативной с административной стороной дела. Может быть следовало, и на мой взгляд, непременно следовало начальнику штаба быть при докладе начальника снабжения главнокомандующему, хотя в практическом смысле это не принято. В работе управления образовалась брешь, и она со временем расширилась. Однако отмечать факты и недостатки – еще не значит помочь их устранению. Суммирую мои впечатления о недостатках, чтобы наметить, как их изменить.I) Войска теряют множество людей – масса бродяг, злостных и незлостных, заполняющих тыл, – войска в этом сознаются неохотно, внутренний порядок и дисциплина очевидно пали. Поднять их могут только начальство и офицеры, но последних очень мало и они чрезвычайно утомлены непрерывными боями и отступлением, с неизбежной форсировкой сил.
II) Ближайший и неотдаленный, а равно и дальний тыл переполнен людьми. Кого только там нет и все в громадном изобилии: рабочие и этапные роты, разгрузочные и нагрузочные команды, дружины с плохим вооружением, запасные бригады и наверное множество таких команд, назначение коих определялось частной потребностью. Кроме того тысячи пленных. Я не упомянул о санитарных командах разных наименований, о мастерских и т. п. Теперь образовался громадный контингент крепостных артиллеристов, о которых все позабыли, крепостных сапер и т. п. Во всем этом надо разобраться.
III) Отдел транспортный. Я думаю определить их число, их группировку. Задача большой трудности.
IV) Отдел интендантский, с его складами и учреждениями, места складов провиантных, вещевых, повозочных. Все это где-то ютится.
V) Отделы санитарные и Красного Креста с частными складами и учреждениями.
VI) Отделы артиллерийские и инженерные.
VII) Отделы авиационные и автомобильные.
Этим далеко не исчерпано все. Все это загромождало и загромождает пути и местности тыла и при отступлении требует перевоза. На первом, однако, плане стоит вопрос о железных дорогах. Требования, им предъявленные, не отвечали их силе, обращение с ними было варварское, и дороги ответили на это отказом. Скоро откажет в службе подвижной состав, путь и всякая линейная служба в личном составе. Иначе быть не может. Распространяться на эту тему не буду. Главные деятели к этому однако относятся спокойно.
Необходимо принять экстренные и безотлагательные меры к очистке узлов, не обращая внимания ни на что.
20-гo августа, утром
О железных дорогах буду говорить подробнее.
О беженцах. Это вопрос, очень грозный по его сложности и по последствиям и характеру стихийности. Не обдумав последствия мы, после нашей неудачи в Галиции, распоряжением юго-западного фронта стали выселять население, уничтожать имущество, дома. С переходом в Люблинскую губернию это перекатилось туда. Генерал Алексеев воспретил это, и вышло распоряжение брать только возраст военнообязанных. Рассказы и слухи о немецких зверствах за год войны усилили в населении сознание о бедствиях от врага. Лозунг бежать, неизвестно куда, получил, по-видимому, широкое распространение. Гражданская власть эвакуировалась, за нею пошло население. Если не сплошь, то во многих местах прямо отдавали приказ уходить, и жители, бросая все, срывались с места и шли на восток.
В районе встречи с врагом войска, а в тылу обозные и другие делали тоже. В Люблинской губ., так говорят, немцы перед собой выстроили детей и женщин и так шли на нас. Где это было, не указано.
Толчок был дан, волна разлилась, и громадные протяжения сделались местом бедствий, страданий ни в чем не повинных людей. С 1 июля это проходило перед моими глазами в Польше, с августа в Белоруссии и Гродненской губернии. За 10 дней на фронте Лиды, Волковыска-Пинска я видел это явление перед собой. Помощь капля в море.
Я не знаю о попытках взять это дело в руки. Многократно говорил Михаилу Васильевичу, Гулевичу и всем, кто мог повлиять, а вчера и Эверту, который больше меня видел и лучше знает это несчастное дело.
Из Пинска телеграфировал Гулевичу, что надо объявить населению, что на железных дорогах их брать не будут. Докладывал, что необходимо обязать гражданское начальство объявить населению, что уходить не следует. М.В. сделал ряд распоряжений, но исполнитель Данилов. Вчера М.В. говорил мне, что Данилов как меру предложил отобрать всех лошадей. Таковы всегда меры наших деятелей. М.В. возмутился.