Записные книжки (-)

Объединенные едой, мы вырабатываем обычаи стола, законы и суеверия.

Довольно, остальные семь не получат описаний, - это длинно и неинтересно. На месте их лиц я очерчу овалы, лишенные глаз, носа и губ.

Нота бене: мои люди и сюжеты слишком прямолинейны.

Второй был бухгалтер. Ему не полагалось внешности.

Секретарь иностранного отдела - анахронизм, миф. Работал в ряде старых газет (в "Копейке" и т.д.). Утомляет разговорами.

Внешность: роскошная седая борода, декоративные волосы и лохматые седые брови.

Он сросся с редакцией, вырос в ней, как кактус вырастает в банке. От редакционного шкафа он отличается главным образом цветом - Лифшиц седой. И вот я наблюдаю молекулярный процесс. Разжижение. Лифшиц разжижается.

Лифшиц предлагает латинские заголовки.

Мысли об иллюстрации: иллюстрировать сравнение, метафору.

Лифшиц, обведенный траурной рамкой. Лифшиц набрасывает сеть на птиц и т.д.

Свежие, трепещущие под ножницами телеграммы.

Эхо целого столетия.

Молодость, влюбленная в абстракцию.

О железе смеха.

Он наполняет свой отдел проклятиями и воплями. Собственно, это понятно. Можно красиво и прилично грустить над мертвой птичкой или над сломанной лилией. Но опечатка, изуродовавшая всю страницу, или тупые ножницы требуют крепких выражений.

Повторил Безайс с деревянной настойчивостью...

"Надо было держать хвост трубой..." - "Я держал, - грустно возразил Безайс, - не помогло".

Безайс насмешливо и пародийно подчиняется экзаменатору.

Сделать Безайса ироническим - сознательно.

Многое казалось Безайсу смешным, это была его особенность.

Мир был покрыт пятнами смешного, как веснушками, и он видел эти пятна легко, не напрягая зрения. Человек, усевшийся на лист липкой бумаги для мух, покажется смешным всем. Ну, а нащупать острие смешного...

О Толстом у Безайса было особое мнение.

Порывшись в памяти, в пыльном хламе школьных знаний, где рядом с обломками математики были нагромождены географические, исторические и другие пустяки, Безайс извлек наконец еще одну теорему. Он вытаскивал ее по частям, складывал, напрягая память, и когда наконец теорема была восстановлена, она ужаснула его. У нее был странный, бредовый, даже угрожающий вид; по какой-то смутной ассоциации она показалась Безайсу похожей на скарлатину.

Безайс разоружается - выбрасывает перочинный нож.

Он покосился, Безайсу показалось даже - пошевелил правым ухом в его сторону.

ГЕРОЙ ПРОТИВ БЫТА

Сначала приходят линии. Потом краски (м.б. звуки?).

Он грустит шумно, с жестикуляцией и азартом.

Тогда я остановился, охваченный стремлением говорить.

Дыхание эпохи шевелило мне волосы.

Во всей главе нет цвета.

Кажется, все это надо будет порезать и дать через действие и диалог.

Все, что здесь написано, не похоже на будущую книгу, как желудь не похож на дуб.

Информация целиком приезжает в провинцию. История провинциальной газеты.

Действующие лица:

Редактор.

Фельетонист.

Секретарь иностранного отдела.

Физкультура.

Справочный человек.

Саша Волжинов.

Репортеры.

Штейн - неунывающий оптимист.

Зав. хроникой.

Человек, предлагающий шарады, загадки и пр.

Рубаха-парень.

Фельетонист - убежденный и принципиальный лентяй (не потому, что он ничего не делал, а потому, что ему ничего не хотелось делать).

Тип рубахи-парня. Детали - неряшливость, ортодоксальность. Просит взаймы. Просит закурить. Рассказывает историю своей первой любви. Сцена с займом.

Неправдоподобные истории (рубаха-парень) - собака, у которой лопнул живот... Две туристки, больные сапом.

Трафаретные выражения: почем сегодня рыба на базаре?.. Как та самая птичка, как тот самый цветочек... Что такое жизнь?.. Местком, обрати внимание!

История мудреца и еврея, который не знал счастья в жизни.

Редактор (строго): Что это такое? Портрет Льва Толстого или демонстрация в Праге? Бой негров в туннеле?

Деталь: фельетониста осаждают с фельетонами. Фельетон без знаков препинания.

Смерть репортера во время наводнения.

...Ваши репортеры болтают массу лишнего. "Он схватился руками за ручку двери". Зачем здесь лишнее слово "руками"? Понятно, что за дверь не хватаются ногами. Надо экономить слова. Они как будто сидят у мамы за чаем, болтают... и т.д.

Придя к себе, зав. хроникой дословно повторяет это хроникерам.

Надо ставить себе большие цели.

Сидят крепко, как коренные зубы.

Парень, который пишет роман, рассказывает, как это трудно. (Надо постоянно отмечать, кто встал, кто говорит и т.д.)

Спасение девицы, - когда он ее спас, то захотелось утопить ее снова.

Выпускающий: когда кто-нибудь подходит и говорит, что надо перебрать заголовок, и поставить жирную линейку сверху, и отбить заметку концовкой, и выбросить рисунок, и взять передовую на шпоны, и переверстать фельетон, - я готов убить его на месте. И поверьте, если бы судья был выпускающим, он оправдал бы меня...

Спирали выкидывает...

А редактор смотрит на него одним глазом и говорит: - Знаете что, старина? Давайте его сократим.

– Пойдем обедать.

– Погоди. Сейчас я покурю, потом прикончу старика Чарова и т.д.

Он относился к фельетону, как к ядовитому животному.

Разве вы газетчики? Вы куры.

Когда я верстаю, - я бог.

Клюет всякая пролетная, прожорливая птица.

Это для слонов, и то вредно (слушать).

Писание фельетона (семафоры - бедствие).

Это колебание воздуха. Все равно, что писать на заборе.

– Лифшиц! Как пишется слово "кожаный"? Одно "н" или два?

– Одно.

– А почему в других словах два? Мне это кажется несправедливым.

– За последнее время я порываюсь писать слово "двадцать" с "д" на конце.

Как человек пишет фельетон. Градация настроений. Кокетство с темой снимает волоски с пера и т.д. Фельетон не кусается. В когтях у фразы. Тема была как персик.

Это не фельетон, а какой-то сироп из ошибок и запятых, жеваная бумага.