Заповеди Леси

Это всё ненастоящее. Это всего лишь магия, Злата!

Но внутренний голос не помогал. Я уже покинула этот мир, меня выдер-нули из него.

Дима пришёл. Я видела сквозь пелену его силуэт, окружённый тёмным сиянием. На его губах появилась улыбка, и меня забрала тьма.

Эрик. Сколько же ты значил для меня? Я не понимала тогда, не знала. Ни-кто не понимал. Должно быть ты тоже. Почему же ты стал для меня целым ми-ром?

Кто-то принёс меня в большую светлую комнату. И переодел в простое бе-лое платье. Белый цвет невинности, смерти, очищения — сколько людей столько и значений. Но в любом случае это символично. Теперь всё символично.

В комнате кто-то был помимо меня, но я предпочла и дальше притворяться спящей. Нужно было придумать способ прекратить кошмар.

Я слышала, как открылась дверь. Звук тяжёлых шагов отдавался гулким эхом. Новопришедший замер подле меня.

— Она не спит, Дмитрий. Ритуал должен свершиться сегодня.

— Она не пострадает? — волнение и какое-то детское нетерпение наполнили его голос.

— Я верну её из мира теней, как только всё закончится.

— А он?

— Эрик умрёт. Ты можешь убить его лично, как и хотел.

Злоба. Я боялась за Эрика и ненавидела тех, кто желает ему зла. Мои глаза раскрылись раньше, чем я успела продумать свои дальнейшие действия.

Я не помню, как вскочила на ноги. Я помню лишь свой страх, когда я уви-дела собеседника Димы. Тень. Лишённая плотской оболочки тень внушала ужас, которые не смог бы внушить ни один смертный.

Трудно было разглядеть какие-либо черты лица. Я видела лишь череп, об-тянутый кожей. Носа не было. А вместо глаз зияли черные дыры, но я была уве-рена, что он всё видит.

— Ты… — очень остроумно, Злата. Ты просто мастер хладнокровности.

У меня было ощущение, словно я летела высоко над землёй. Мгновенное узнавание существа, которого я не видела прежде. Понимание, что он тебя создал. Хозяин. Отец. Хронус.

Странное желание поклониться ему — фальшивые эмоции, которые я пода-вила в себе.

Ты не можешь мной управлять. Я принадлежу только себе. Мне плевать, кто меня создал и зачем. Вы не властны над моей судьбой.

Я проговорила это мысленно, но Хронус услышал. Мои мысли не были в безопасности.

— Ошибаешься, — его голос слишком ясный и чистый. И властный.

Дима, казалось, пытался что-то сказать, но так и не решился. Он немного комично открывал и закрывал рот.

Он стоял на моем пути к свободе. Снова.

Все мои мышцы напряглись, и я бросилась вперед. Дима не ожидал напа-дения и ошибся. Он второй раз за день совершил один и тот же промах. Но я по-лучила, что хотела — эффект неожиданности. Всего несколько секунд, а я уже вы-бежала из комнаты. Горький опыт научил меня аккуратности, но убежать я так и не смогла.

Невидимые щупальца обвились вокруг моих лодыжек. Я упала на холод-ный пол. Бесполезно бороться с врагом, которого не видишь. Хотя я отчаянно пыталась. Но добилась лишь того, что щупальца обвились и вокруг моих запяс-тий. Я была полностью обездвижена.

С моих губ сорвался крик ни то ярости, ни то боли.

— Я то уж думал, что моя дочь ручной котёнок. Успел разочароваться. Но оказалось, что в ней дремлет дикая тигрица, — он внимательно посмотрел на меня, — дочь должна чтить и уважать отца. Её жертва должна была быть добровольной. Но все мои дети — гнусные предатели. Осквернители нашего рода. Ничего, когда я вернусь, то займусь вашим воспитанием.

Казалось, что его голос проникает мне под кожу. Каждое слово будто бы вырезалось ножом на моём теле. Боль была настолько острой, что я прикусила губу, дабы не закричать. Мне не хотелось предстать перед ним поверженной и слабой. Я закрыла глаза, надеясь хоть как-то ослабить пытку, сконцентрироваться и попытаться обрести свободу.

Но всё прекратилось так же быстро, как и началось. Невидимые щупальца исчезли. Но я не успела насладиться свободой.

— Вставай! — Дима схватил меня за руки и резко потянул вверх. У меня от страха дрожали колени, и из-за этого на ногах я стояла не твёрдо.

Но Дима не дал мне упасть. Он тащил меня на себе, похоже опасаясь оче-рёдной попытки бегства. Моё тело подвело меня, моя воля ослабла. И даже при большом желании, я вряд ли смогла бы убежать далеко.

Белая пелена застилала глаза, созданная то ли Хронусом, то ли моей слабо-стью. Часть моего воспалённого разума понимала, что всё творящееся со мной дело рук Бога Смерти.

Всё внутри меня пылало от ненависти. Я ненавидела Хронуса, Диму, свою беспомощность и слабость.

Я вздрогнула, услышав скрежет закрывающихся дверей.

Из-за туч пробились солнечные лучи, но они не давали никакой надежды, временами их полностью поглощала небесная тьма.

Хотя я больше и не видела Хронуса, но его присутствие ощущалось: он словно никогда и не покидал меня.

Он был тенью, кошмаром. Казалось, что он преследовал меня даже во снах, напоминая о том, кто я на самом деле. Теперь всё встало на свои места: туманные ведения, вещие сны, души умерших — всё это обрело смысл.

— Твоя кровь вернёт его, разрушит темницу. А потом он воскресит тебя, — голос Димы доносился откуда-то издалека. Он ещё долго говорил, но я не могла разобрать слов. А если и могла, то у меня не получалось соединить их в предло-жения.

На нас никто не обращал внимания. Все люди теперь подчинялись Диме. Никто не мог мне помочь.

Мы шли к главной площади. Видимо там должно было состояться жертво-приношение.

Воздух наполнили крики. Совсем близко.

Я окончательно пришла в себя и попыталась сопротивляться, но всё было бесполезно. У Димы была стальная хватка. Он ни за что бы не отпустил меня.

Я вырывалась, когда он привязывал меня к столбу. Но единственное что мне удалось — это вывести Диму из себя. Он замахнулся для удара, но в самый последний момент передумал. Лицо его смягчилось. Я понимала, что на самом деле он не стремится причинить мне боль. Вся его озлобленность, одержимость — лишь следствие того, что он был ослеплён несбыточными мечтами.

— Они меня освободят, — прошептала я. Хотя сама я в это не верила, меня спасти могло только чудо.

— Если раньше не сдохнут, — в правой руке Дима держал огромный нож, украшенный рубинами. Красные камни сверкали, как капли крови, — немного ма-гической, родственной крови, чтобы ослабить темницу.

Я закричала.

Моя кровь окрасила острое лезвие. Я не относилась к барышням, падаю-щим при виде крови в обморок, но мне сделалось дурно.

Я прибегла к последнему средству.

— Дима, пожалуйста, не надо. Ты же знаешь, что всё плохо закончится. Его нельзя освобождать, — наверно, у меня был настолько жалкий вид, что Дима за-мешкался. Но эта была лишь минутная слабость. — Ты же был моим другом.