Запоздалый приговор

Он сел. Что за черт? Он же ее в глаза никогда не видел. И мертвой не видел. Видел только застегнутый уже на молнию кулек, про который ему сказали, что это она и есть.

От перегрева в голове роились всякие безумные версии, вроде того, а что, если, например, Реутов, бывший биатлонист, был киллером, ведь в новые времена и не такое случалось, а Шерстяк его прикрыл и дал возможность легального существования?! За что и поплатился.

Вполне возможно, что именно здесь и таилась загадка гибели Виктора Реутова, имевшая, что тоже не исключено, какое-то отношение к странной гибели Ольги. А что?

Гордеев понял, что с пляжа все-таки надо уходить вовремя…

На четвертый день он подкараулил Хондякова. У отставного генерала тоже были ритуалы. В духе государственных мужей 90-х он любил играть в теннис и делал это довольно регулярно — через день на закрытых кортах.

Тут Гордееву ничего не светило. Но, к счастью, этим здоровый образ генеральской жизни не исчерпывался. Гордеев несколько дней валялся на ближайшем пляже, выжидал момент. И наконец он настал.

Хондяков, большой любитель подводного плавания, почувствовав, что в акваланге заканчивается кислород, вылез подышать на камешек, который находился в доброй полусотне метров от берега. Гордеев приплыл туда заранее, в надежде на случай. Генерал плавал хорошо, его охранники — не очень. Поэтому, когда генеральская голова едва показалась над водой, Гордеев изобразил абсолютное счастье и с криком «Андрей Ермолаич!» бросился помогать.

Охранники подоспели, когда генерал уже рядом с Гордеевым подставлял утреннему солнышку трудовую мозоль. Движением бровей он отослал их обратно в море. В это время Гордеев уже тихо излагал ему свою версию: Шерстяка убили, в этом нет никаких сомнений, это виртуозная тщательно подготовленная акция.

— Я интервью не даю, — буркнул Хондяков.

— Если вам угодно считать это интервью — ради бога, но вообще-то я адвокат, член Московской коллегии, работаю в юридической консультации на Таганке. До этого был следователем в Генпрокуратуре.

Последние слова произвели на Хондякова неизгладимое впечатление. А может быть, и слово «Таганка» внесло свою лепту. Договорились пообщаться сегодня после обеда у генерала на даче.

Гордеев явился в половине второго.

— Если вы не против, вас проверят на предмет записывающей аппаратуры.

Чрез две минуты беседа началась.

— Почему десять лет назад Шерстяк ушел в отставку с губернаторского поста? Вы были рядом, вы должны это знать.

— Откуда мне знать?

— Слушайте, я не журналист, не следователь, не официальное лицо. У меня в этом деле другой интерес.

— Какой же?

— Я представляю родителей покойной Ольги Реутовой, — сказал Гордеев.

— А кто это?

— Ну, вы даете, генерал! Это жена Виктора Реутова, которого вы прекрасно знаете и даже пытались некогда затащить на работу в Министерство обороны.

Хондяков нахмурился:

— Кто вам сказал такую чушь?!

— Какая разница? Важно то, что это правда. Реутов убит. Его жена мертва. Шерстяк убит. Как вы думаете, кто следующий?

— Кто? — побледнел генерал.

— Я откуда знаю? — пожал плечами Гордеев, внутренне наслаждаясь ситуацией. — Я просто вопрос задал. Риторический.

— Короче, так, — рубанул Хондяков. — Эта пузатая сволочь…

— Вы о ком? — не понял Гордеев.

— Как — о ком? О Шерстяке же вы меня спрашивали.

— А… Конечно, продолжайте, пожалуйста.

— Он изнасиловал свою секретаршу. Берия хренов. Возможно, были свидетели, кто знает. А тут как раз сезон сбора урожая. Область, как всегда, провалилась по всем статьям. И я посоветовал ему под это дело красиво и благородно уйти. Вот и все. Просто, как пять копеек.

— Действительно просто, — оценил Гордеев. — И что же, Андрей Ермолаич, эта секретарша — никому ни слова?

— Да он ее при себе оставил, имя новое дал. Теперь она Моника, представьте. Она и не возражала. Семье там что-то обломилось. Квартира, машина, дача, не знаю уж точно.

— Значит, с тех пор вы с ним такие вот друзья на этой почве — не разлей вода прямо?

— Вы за кого меня держите? — удивился Хондяков. — Да я эту мразь всю жизнь ненавидел. Пользовался им только. Ну так что же? На то и политика. В Думу вот меня протащил. Уже неплохо.

Гордеев подумал: надо же, как они откровенны, эти государственные мужи, когда припрет. Впрочем, он же знает, что у меня ни диктофона, ни камеры, только глаза и уши. А так что мое слово против его? И потом, действительно, никакого криминала за генералом нет, просто обычная человеческая подлость.

— Ладно. А теперь, — сказал Юрий Петрович, — расскажите мне про блондинку.

Хондяков посерел:

— Б-блондинку?

— Ну да, ту самую, с которой вы навещали Шерстяка в «Московской» и каковая потом навещала его самостоятельно.

— Послушайте, я не знаю, что вы еще придумали, но…

— Хватит врать! — рявкнул Гордеев, получая от этого ни с чем не сравнимое удовольствие — орать на генералов ему еще не приходилось. Если не считать, конечно, ссоры с Турецким на нетрезвую голову. Но все-таки Турецкий — генерал, только если переводить в привычные категории, а так-то он — госсоветник юстиции 3-го класса…

И генерал раскололся, как незрелый подпольщик. Была, была блондинка, которую он Шерстяку презентовал, зная слабость того к свеженьким барышням. Она и сейчас в стратегическом резерве имеется, так что если Юрий Петрович проявляет интерес…

Гордеев остановил потерявшего лицо полководца, демонстрируя, что сия тема ему больше не интересна:

— Пистолет-то вы зачем ему подарили? Вы же знаете, что он из него застрелился? По крайней мере, такова официальная версия — самоубийство.

— А не скажу зачем, — вполне по-детски ответил генерал, снова находя в себе мужество запираться.

Поистине неисчерпаемы резервы родных вооруженных сил, с уважением подумал Гордеев, а вслух сказал:

— Хм… неужели еще тогда подумали о таком варианте? Неужели решили, что у него духу может хватить?!

— Ну вы даете! Можно подумать, вы в самом деле журналист, а не юрист. Меня, кстати, один репортеришка тут из московской газетки о том же самом спрашивал прямо в «Московской».

— Вы же интервью не даете, — напомнил Гордеев.

— Не даю, — подтвердил генерал. — Но он меня подловил. Это сразу после убийства было. То есть самоубийства, — тут же поправился Хондяков. — Говорит, ехидна такая, думали ли вы, товарищ генерал, когда дарили своему другу оружие, как он им воспользуется? Ведь думали же, правда? Ну, я его сразу в шею…

Гордеев усмехнулся и подумал: нет, Хондяков тут точно ни при чем. Он сильно напуган, но это страх другого свойства — не за содеянное, а за сохранность собственной шкуры. И — что подумает Президент? Что ж, Хондяков имеет законное право бояться, он в отставке.