Запоздавшее возмездие или Русская сага

— сынок Доходяги, передайте его деду… Вот я и выполняю.

На следующий же день Сидякин отправился в роддом. С трудом, позвякивая медалями, потрясая ветеранским удостоверением, добился своего.

Внука нарек Ефимом…

Романов закрыл тетрадь, потянулся до хруста в суставах. Потер уставшие глаза. Теперь понятно упорное нежелание Ефима Марковича открыть адрес деда, тем более знакомить его с частными детективами. Вдруг бывший старшина разоткровеничается, откроет тайну рождения внука?

Роман, улыбаясь и негодуя, походил по комнате. До чего же переплетаются человеческие судьбы! Возбужденный прочитанным мозг не желал успокаиваться. Спать не хотелось.

Частный детектив снова уселся за стол, покопался в бумагах Видовой. Извлек заклеенный конверт с адресом деда. Наверно, Клавдия раздумала отправлять его, но, на всякий случай, сохранила…

Глава 23

«… я долго колебалась, снова и снова перечитывая коротенький список подозреваемых. Вычеркнут разведчик Фоменко, поставлены два вопросительных знака рядом с фамилией рядового Кочерыгина, округлен черным фломастером ездовой Хомяков. Нетронутой осталась одна единственная фамилия — телефонист Яковлев. Если и он с»умеет доказать свою невиновность, круг замкнется. Останется Прошка Сидякин…"

Из неотправленного письма Клавдии Терещенко.

Поездка к бывшему батальонному телефонисту была отложена. Сначала — на месяц: свадьба — далеко не простое мероприяие, она требует серьезной подготовки. Потом — на полгода: молодые жили то у родителей Натальи, то у Клавдии, долго и нудно решался вопрос об их постоянном местожительстве. Наконец — на неопределенный срок. Беременность новобрачной из догадки превратилась в реальность — живот рос с удивительной быстротой.

Нельзя сказать, что Клавдия перестала надеяться отыскать убийцу мужа — она жила этой надеждой, дышала ею. Случайная встреча в кафе с Прошкой, совместное чаепитие на кухне — все это позволило ей проверить главную версию, убедиться в ее состоятельности либо абсурдности.

Не получилось. То, что Сидякин, услышав тихий, острый, как лезвие бритвы, вопрос: «За что ты убил Семенку?», отшатнулся и побледнел, еще ни о чем не говорит. Это может быть и реакция ни в чем неповинного человека на чудовищное обвинение, и признание.

Окончательную точку ставить рано. Предстоит не менее напряженная беседа с Яковлевым. Она может либо подтвердить подозрения вдовы либо опровергнуть их.

А Карп, похоже, начисто позабыл о задуманной поездке в Коломну — он не мог надышаться на беременную жену. По утрам носил ей в постель поднос с завтраком. Бережно поддерживая под локоть, выводил на непременную прогулку. Вечерами читал легкие рассказы, говорил только на приятные темы.

Наконец, Наталья родила. Легко и безболезненно, будто не рожала — освобождалсь от груза. Появилась девочка — крошечная, пухленькая. По настоянию матери ее назвали Ольгой.

Казалось бы, наступило время для задуманной поездки к Яковлеву. Но Карп слышать ни о чем не хотел — как оставить жену и дочь? Клавдия не настаивала, делала вид — понимает сына. На самом деле, про себя, возмущалась. По ее мнению, мужик всегда должен оставаться мужиком, а не подстилкой под ножками женщины. Как бы она не была любимой и желанной.

Прошло еще полгода.

В июне Карп, наконец, вспомнил о запланированной поездке. Наталья с Оленькой — на родительской даче, особо срочных дел не предвидится.

— Как у тебя с работой, мама? — спросил он вечером, отрываясь от газеты. — Можешь выкроить денек?

— Зачем? — Клавдия вопросительно вздернула стрельчатые брови. — У тебя

— проблемы? Чем могу помочь?

— Проблемы у нас общие, — рассмеялся Карп. — Если не ошибаюсь, мы хотели навестить твоего бывшего фронтового сослуживца… Забыл его фамилию…

— Яковлев, — тоже рассмеялась Клавдия. — Не умеешь притворяться — весь в отца. Завтра поедем — сейчас позвоню главврачу, он не откажет.

Главврач действительно не отказал, даже предложил недельный отпуск. Опытную и знающую медсестру в поликлинике уважали, всегда шли навстречу. Клавдия отказалась от отпуска, ограничилась тонким намеком на возможное отсутствии на работе и послезавтра.

— Все, сын, разрешение — в кармане, — со вздохом облегчения, весело проинформировала она. — Два дня гуляем. Что оденешь? Костюм с галстуком? Сейчас поглажу, почищу, приготовлю.

До чего же ей хотелось, чтобы Карп выглядел солидным человеком, чтобы бывший телефонист позавидовал убитому отцу и вырастившей такого сына матери!

— Ничего не нужно, мама, — спортивный костюм, кеды.

Спорить, доказывать — бесполезно, характер у Карпа отцовский, два раза не повторяет.

Утром поднялись в половине шестого. Поездка дальняя, не стоит терять дорогое время. Пока Карп на балконе делал обычную пятнадцатиминутную зарядку, Клавдия быстренько организовала сытный завтрак, приготовила в дорогу несколько бутербродов…

Вагон поезда — полупустой. Утром основной поток пассажиров — в Москву, на работу, вечером — в обратном направлении. Возле дверей устроилась веселая компания — шесть уже поддатых парней играют в карты. Вернее, играют четверо, двое подсказывают, подсмеиваются, под прикрытием столика разливают по стаканам вонючий самогон. По вагону плывет густой, грязный мат.

В противоположном конце, подальше от веселой компании, устроились две бабуси с корзинками, закрытыми марлей. По другую сторону прохода — немолодая женщина с шаловливым пацаном на руках. Рядом с ней — бородатый старик. Тихо разговаривают. Посредине вагона — крепкий седоголовый мужчина с развернутой газетой. Внимательно читает, при особенно вычурных матерках выпивох досадливо морщится. Но не пытается усовестить матерщиников, видимо, знает — бесполезно.

— Карпуша, может быть, перейдем в другой вагон?

Сказано не с испугом — просто интересно, как отреагирует сын. Семенко, конечно бы, воспротивился, он был такой — бесстрашный.

— Ничего ужасного, мама. Ребята решили порезвиться, каждый волен отдыхать по своему.

Клавдия удовлетворенно кивнула и первая пошла по проходу. Устроились Видовы неподалеку от картежников. Будто бросили им вызов. Между ними и теплой компанией — один только седоголовый. Карпу показалось, что тот бросил на новых соседей оценивающий взгляд, скупо улыбнулся и снова загородился газетным листом.

Паровоз несколько раз прогудел и тронул с места короткий состав пригородного поезда. В окне побежали, быстро меняя друг лруга, красочные картинки полей, перелесков, речек, деревушек. Будто включили кинопроектор.

Парням надоели карты, запас самогона, прихваченный в дорогу, иссяк. Захотелось более интересного времяпровождения, одолела скука.

Широкоплечий верзила оглядел вагон, безразличным взглядом прошелся по бабусям, старику с женщиной, осмотрел седоголового. Наверно, ни один из них не привлек особого внимания. А вот пожилая женщина и подросток почему-то явно его заинтересовали.