Запредельность
Шрифт:
– Я обращаю внимание на характер вашей миссии – не удивляйтесь, мне про нее достаточно известно, – сказал арбитр.
– Я не удивлен.
– Вот-вот. Ваш покровитель, бывший Верховный Магистр Ордена Судного Дня, убедил вас в явлении Спасителя, так?
– Думаю, у него были основания считать так, – сказал Конрад.
– Информация, на основании которой делались такие выводы – тема отдельного разговора, – оборвал его арбитр. – Дело в другом. От вас требовалось… Хм… Встретить Спасителя лично. И главное – помочь ему! Ведь так? Отвечайте!
– Для любого землянина это было бы великой честью!
– Вы
– Я не просто человек…
– По сравнению с истинным Спасителем – вы просто ничтожество! – хрипло крикнул арбитр и зашелся в астматическом кашле. Вновь закричал сначала сипло, преодолевая временную слабость голоса, наполняя его новой мощью. – Полагать, что всесильному мессии нужна человеческая помощь – это ересь! Страшная ересь, распространись которая среди населения, способная погубить веру, увлечь мир в хаос и лишить человечество последней надежды на спасение! Вы – лично вы – следуя преступным указаниям, тащите мир к пропасти! Вы сами, своими благими намерениями готовите приход Конца Сущего – словно в насмешку над своим истинным предназначением!
Арбитр в гневе был страшен. И голос его, неожиданно громкий, грохотал под сводами зала, подавляя, вдавливая в каменные плиты пола. Безусловно – этот человек свято верил в собственные слова.
– И все же, у мэтра Ашоку были основания считать именно так, а не иначе, – опустив голову, тихо сказал Конрад.
Неожиданно для самого себя Лекс восхитился этим непростым человеком. В этот миг Конрад чем-то напомнил Лексу Галилея с его легендарным «…и все-таки она вертится!».
– С вами мы разобрались, брат Конрад, – устало сказал арбитр. – Лично я считаю вас жертвой хитрого обмана и при том – верным присяге воином. Не стоит удивляться, и благодарить – тоже. Вы доказали лояльность Ордену, и вопросы к вам исчерпаны. Но у меня остались вопросы еще к одному человеку…
Лекса прошиб холодный пот: он вдруг почувствовал на себе острые взгляды мороков. Настоящие, лишенные завесы веры и почтительности, как у Конрада.
– Да, да, я обращаюсь к вам… – голос арбитра изменился, и было трудно определить его интонации. – Выйдите вперед, чтобы трибунал мог хорошо видеть вас …
Отстранив от себя испуганно ахнувшую Джи, на одеревеневших ногах, Лекс сделал несколько шагов вперед. Конрад стоял неподвижно, как статуя, не глядя на своего мессию. Невозможно понять, что происходит сейчас в голове морока. Но, судя по тому, как напрягся эскорт – ничего хорошего от Воина Судного Дня в таком состоянии ждать не приходится.
– Удивляюсь я вам, брат Конрад, – задумчиво произнес арбитр. – Значит, так, по-вашему, должен выглядеть Спаситель?
Конрад молчал. Арбитр откровенно рассматривал Лекса. Словно чудную заморскую диковину.
– Кто вы, юноша? – спросил арбитр. – Назовите себя.
– Лекс… А– лекс– сей Стрел-цов… – язык протестовал против забытых слов.
– Странное имя… Но вполне человеческое. То есть, вы признаетесь в том, что вы – простой смертный? Что не являетесь Спасителем? Что не явились Ниоткуда и ничего не знаете о точных сроках Конца Сущего? Отвечайте прямо: вы – самозванец?!
Это
было сильное чувство.Наверное, такое случается лишь раз в жизни. Миг, когда от твоего слова – единственного «да» или «нет» – зависит все.
Твоя судьба. Судьбы многих и многих людей, о которых ты пока ничего не знаешь и, возможно, не узнаешь никогда.
Ощущение самого себя в этом мире.
И, наконец, главный итог жизни: выиграл ли ты или позорно проиграл все, что можно.
Самое жуткое – что ты не знаешь правил этой игры. И единственное, на что можешь ориентироваться в этот миг – тот багаж, что несешь с собой в глубинах собственной души.
…Его ответа ждали все: и Джи – со страхом и надеждой, и судьи – с насмешкой и презрением, и Конрад – со спокойной убежденностью…
Наверное, с самого начала не стоило затевать этой игры – в мифического мессию с изнанки Вселенной, которому все позволено, кому открываются все пути, для которого не существует правил.
Возможно, займи он с самого начала стойкую позицию обыкновенного человека из плоти и крови – все могло сложиться иначе. Возможно, жестокий морок, просто не стал бы с ним возиться.
С самозванца же – особый спрос. И ужас не только в возможном суровом наказании.
Ему больше не поверят. Ни единому слову. Никогда.
Это была игра с самыми высокими ставками.
И он сделал свой выбор.
– Мое имя не имеет значения, – сказал он медленно. Слова с трудом пробивались сквозь пересохшее горло. – Важна лишь суть. Я не самозванец. Я и есть Спаситель.
Короткий миг тишины – мгновение, что требовалось всем, чтобы осознать простой факт: мосты взорваны, и, наконец, установлены простые и ясные правила.
Как ни странно, стало легче. А изумление на лицах членов трибунала даже позабавило.
Впрочем, изумление арбитра быстро сменилось презрением.
– Одно из двух, милейший, – сказал арбитр. – Либо вы безумец, либо упорствующий в своей ереси отступник. Вопрос в другом: кто толкнул вас на это? Плод ли это ваших собственных безумных фантазий, или же кто-то намеренно внушил вам эту идею? Братья, вы понимаете, о чем я говорю?
– Вы полагаете – он агент Ассоциации? – потрясенно спросил настоятель.
– И это – в лучшем случае, – зловеще произнес арбитр. – Хуже, если под видом агентов мироматов скрываются наши внутренние враги…
– Злобные, грязные, погрязшие в ереси твари… – процедил настоятель.
– Именно! – арбитр недобро прищурился, сверля Лекса взглядом. – Худшие из врагов – те, что бьют в спину. Им нет пощады…
Арбитру, очевидно, было что сказать. Он набрал воздуха, чтобы разразиться гневной обличительной речью…
8
…и запнулся в ужасе, увидев нависшую над ним фигуру Лекса.
Этого не ожидали даже мороки, сосредоточившие внимание на Конраде. Похоже, они несколько растерялись. Этого хватило, чтобы Лекс произнес перепуганному арбитру прямо в лицо:
– Я пришел, чтобы сказать: вашему миру осталось совсем немного времени…
Он поднес к лицу Арбитра руку, и в глазах того замерцали кровавые цифры.
– Все, что мне надо – это поговорить с теми из вас, кто больше других знает про Конец Сущего…