Запрещенная реальность. Том 1

Никогда еще Матвей не был так близок к гибели, как в этом пси-физическом бою, и никогда до этого не чувствовал себя так свободно и раскованно, потому что сдерживать свою силу и знания не требовалось. И все же бой слишком затянулся!

Трижды Матвей получал шоковые удары, едва успевая после этого восстанавливаться до прежних кондиций, и трижды посылал Хватова в нокаут — такими же ударами из системы э-боя, но ни один из них не стал смертельным: слишком хорошо оба владели телом и знали методы очищения организма от «шлаков» витальных пси-атак.

После очередного улета Хватова к воротам ангара в дело вмешались его сослуживцы, которым надоело ждать результата поединка. Начали они с демонстрации своей несокрушимой мощи и непробиваемости, показав неплохую технику карате-дзицу, но выдерживать соревнование в скорости с Матвеем не могли. Зато и сомнений в правильности применения спецсредств не имели. Когда двое из них легли на бетон и не встали, оставшиеся двое просто начали пальбу, не расслышав сдавленного крика Хватова: «Не стрелять!»

Вряд ли Матвей продержался бы долго, не имея с собой ничего, кроме расчески, бумажника и носового платка. Но ему помогли.

Одновременно с начавшейся стрельбой рядом с «крайслером» директора ФСБ появилась черная «мазда», из нее выскочили три человека и бросились в гущу сражения, сразу изменив ход боя. Бугаеподобные стрелки Хватова прекратили огонь и залегли в разных позах в проходах между автотрапами, тракторами и электрокарами. Майора перехватил один из прибывших, высокий и черноволосый, в светлом плаще. Матвей узнал в нем Самандара и опустил руки.

— Беги! — подскочил к нему второй из подоспевшей тройки, хлопнув по плечу. — Беги! Я тебя найду!

Это был Василий Балуев.

Матвей не сразу пришел в себя от неожиданности, но тут его потянул за рукав третий, Иван Парамонов:

— Идемте, Матвей Фомич. Они прикроют отход.

— Но, может, вместе…

— Сейчас здесь будут все спецслужбы, быстрее!

Матвей услышал сирены, приближающийся рев моторов и нырнул в кабину «мазды». Водитель тотчас же, не включая фар, погнал машину за ангар, вывернул куда-то к бетонному забору, проехал метров сто, направил машину прямо на деревянную будочку в конце стены.

Будочка разлетелась вдребезги, за ней оказалась металлическая сетка, но и она не выдержала удара и прорвалась. Еще через минуту машина была далеко от аэропорта, направляясь по грунтовой дороге к западу и оставляя за собой море света, шум и вой сирен.

— С удачным возвращением, — проговорил водитель женским голосом, и Матвей узнал Ульяну Митину. Сказал хмуро:

— Спасибо за подстраховку. Надо было остаться и пробиваться всем вместе.

Ульяна быстро взглянула на него, дотронулась до плеча.

— Мы знаем о… случившемся, примите наши соболезнования. К сожалению, вовремя не смогли помочь, слишком поздно узнали о готовящейся акции.

— Понимаю.

— Не беспокойтесь за Самандара и вашего друга, — сказал Парамонов, — они уйдут. — И добавил мягко, но все же с осуждением:

— А ехать в Тамбов надо было вдвоем… Куда вас теперь отвезти?

Матвей помолчал, поглядывая на нежный профиль девушки, изредка выступавший из темноты в случайных отблесках далеких фонарей.

— В Бутово.

— Я же говорила, что он не отступит, — произнесла Ульяна с оттенком грусти, обращаясь к сидящему на заднем сиденье Парамонову. Тот легонько сжал горячей рукой плечо Соболева.

— Я бы посоветовал вам не соваться туда, Матвей Фомич. Может быть, вы чувствуете себя обязанным… мы понимаем… но людей соединяют не человеческие законы, а законы природы, и эти же законы их разъединяют. Поверьте, с ними ничего не случится…

Матвей не ответил.

— Во всяком случае, пока вы не начнете угрожать стабильности сложившейся системы…

Матвей молчал.

— И даже если вы все-таки вознамеритесь освободить своих друзей — а кончиться это может плохо, — не вздумайте мстить! Потому что при этом силы, которые вы приведете в действие, в конечном счете обрушатся на вас.

— Благодарю за совет, — тихо сказал Матвей. — А также за помощь. Постараюсь не обмануть ваших ожиданий. Но если знаете, чем это все закончится, почему помогаете мне?

— Во-первых, мы отступники, — грустно сказал Парамонов. — А во-вторых, этой помощью мы выражаем не наше знание, а недостаточность нашего знания. Любой прогноз — это всего лишь опыт несбывшегося, и дай Бог, чтобы мы ошибались.

Ладонь Ульяны, узкая и прохладная, вдруг нашла руку Матвея, сжала ее. И было в этом жесте все: дружеское успокоение, поддержка, понимание, нежность, сочувствие и любовь…

ПОПЫТКА ЗАДЕРЖАНИЯ

Самочувствие Матвея после всех пережитых событий было неважное, и Мария, воспринявшая очередное его появление спокойно, без лишних слов приготовила ему хвойную ванну, сделала массаж спины и усадила в кресле в махровом халате; в прошлый раз этого халата не было, что не могло не наводить на кое-какие размышления.

Во время завтрака — Ульяна и Парамонов привезли Соболева в Москву в пять утра — разговаривали мало; Мария не отличалась ни любопытством, ни разговорчивостью, лишь взгляд ее выражал заинтересованность и некий неопределенный вопрос, на который Матвей ответить не мог. Разомлевший и успокоенный, он не заметил, как уснул, и проснулся от звонка в дверь.

Марии уже не было, шел одиннадцатый час утра, на столе белела записка: «Холодильник в твоем распоряжении. Буду поздно. Не забудь ключи». Отыскав шлепанцы, Матвей поплелся открывать дверь, абсолютно уверенный в том, что вернулась Мария. И лишь впустив Балуева, окончательно пришел в себя.

— Ты?!

— Нет, Дед Мороз! — буркнул Василий, снимая грязную изодранную куртку и бросая на вешалку кепку. — Ты что не спрашиваешь, прежде чем открывать, кто пришел? Или увидел меня в окно?

Матвей почувствовал озноб, пропустил друга в ванную и, пока тот мылся, включил плиту и поставил на нее чайник. Порозовевший Василий ввалился на кухню, и они принялись разглядывать друг друга: у Матвея еще не исчез шрам на шее, лицо похудело и заострилось, глаза ввалились, хотя выглядел он, как всегда, уравновешенным и холодно-спокойным. У Василия красовались две царапины на щеке и на лбу, а на подбородке вспух зелено-лиловый синяк.