Запрещенная реальность. Том 1

— Извини. — Девушка смутилась, перехватив его взгляд, уколовший голые коленки; одета она была в бело-голубой блузон, не годившийся для вечерних прогулок; на шее алела свежая царапина.

— Кошки? — Матвей придвинул второе кресло ближе к столу из полупрозрачного пластика. — Или зацепилась за что?

Кристина села, попытавшись натянуть блузон на колени.

— Жорж. Пристал вечером… — На глазах ее мгновенно набухли слезы. — Вдвоем с одним… девочек выгнали… Если бы не Катя… — Она не выдержала и разревелась. — Сказал: все равно будешь под… а твоему ха… хахалю ноги повыдергаю…

Матвей достал полотенце, молча опустился на колени и принялся вытирать лицо Кристины. Она уткнулась носом в его плечо, затихла. Потом обвила шею руками и поцеловала. Тогда он подхватил ее на руки, понес в спальню. На пороге она напряглась, вглядываясь в его лицо потемневшими глазами.

— Если боишься — не делай, — шепнул Матвей.

— А сделал — не бойся, — улыбнулась Кристина. — Старое студенческое правило, мне его уже сообщили.

— Я серьезно. Ведь ты меня не знаешь.

— Какой вы галантный кавалер, — фыркнула Кристина. — Только не думай, что я тороплюсь завести семью. Семья — это, по обыкновению, руины любви.

Теперь фыркнул Матвей, и они захохотали — шепотом, целуясь, сжимая друг друга в объятиях, растворяясь друг в друге, в разгорающемся огне страсти и нежности.

В два часа ночи они пили кофе с молоком. Кристина с влажными после душа волосами щеголяла в рубашке Матвея, а он перекинул через плечо простыню и теперь смахивал на молодого римского патриция. Гостья только теперь смогла разглядеть своего нового друга и подивиться текучей игре мышц при каждом движении. Удивительное ощущение силы и уверенности исходило от всего облика Матвея, передавалось девушке и вселяло спокойствие и радость.

— Вряд ли мы уснем после кофе, — застеснялась Кристина под красноречивым взглядом хозяина. — Кстати, ты все еще продолжаешь видеть свои сны?

— Не каждый день, но вижу.

— Я за это время прочитала массу литературы. По Лангедоку, в тебе заговорил паратекст, высшие письмена души, то есть глубокая психологическая программа. Ты или твой род закодированы, и, если окажешься слабее, можешь даже сойти с ума.

— Я уже сошел, — проворчал Матвей.

Кристина покраснела, но глаз не отвела.

— Ты, наверное, считаешь меня…

Матвей остановил ее поцелуем, унес поднос с кофейником и чашками. Пришел, погасил свет.

— Я лягу на диване, спи. Не боишься, что я глубоко… это… психический?

Девушка засмеялась, соскочила с кровати, потянула его за волосы, обняла.

— Я, может, тоже ведьма. Бабуля рассказывала, что у нас в роду даже шаманы были. Ложись рядом.

— Но тогда мы не уснем и без кофе.

— Я тебя усыплю, проснешься свежим как сквозняк.

Через секунду они снова целовались…

Уже под утро Кристина сказала сонным голосом:

— Можно я у тебя поживу? Не хочу возвращаться в общежитие… боюсь. Не прогонишь?

И он ответил не то, что хотел:

— Не бойся, никто тебя больше не тронет.

ИЗМЕНЕНИЕ СОСТОЯНИЯ СИСТЕМЫ

Кудрявого Жоржа Матвей отыскал вечером в общежитии на Университетской, бывшей Шверника, куда проник под видом студента. Но прежде он выяснил, что фамилия Жоржа Синявский и что отец его — зампредседателя Центробанка. После этого стали понятны амбиции кудрявого красавца, привыкшего ко всем благам цивилизации, культивирующего закон вседозволенности и поступившего в университет по звонку из «черно-белого дома» — здания правительства на Краснопресненской набережной.

Жорж веселился в компании пятикурсников на восьмом этаже, Матвей насчитал в комнате шестерых интеллигентов, двух мордоворотов — тех же «качков», которые встретили его у филфака, и четырех девиц, дымивших сигаретами «Мор». Устроились все, кто где мог: на двух кроватях, на диване и даже на тумбочках. На столе стояла бутылка «Абсолюта», ликер «Амаретто» и пиво, в качестве закуски — консервированная ветчина, колбаса и яблоки.

На вошедшего никто не обратил внимания, и Матвей, найдя в дыму ораторствующего, по обыкновению, Жоржа, пошел прямо к нему. Сказал, приятно улыбаясь:

— Узнаешь, красавчик?

Сидевшие рядом с Синявским девицы оторопело уставились на гостя, шум в комнате постепенно стих.

— Что еще за чучело? — лениво поинтересовался парень в рубашке нараспашку, демонстрируя волосатую грудь. — Чего ему надо?

— Схлопотать по фейсу, — отозвался Жорж, ставя стакан. — Феня, разберись с бобиком, сам к нам пришел.

Один из бугаев — телохранителей Жоржа стал подниматься, но Матвей ласково усадил его обратно легким с виду тычком пальцев в грудь, от которого «качок» тем не менее задохнулся и не сразу пришел в себя.

— Почеши спину, малыш. — Следующим движением Матвей врезал Жоржу тыльной стороной ладони по щеке, где еще виднелся синяк прошлой пощечины, так что тот слетел с дивана, взвыв от боли. — Еще раз позволишь — даже не гнусное предложение, упаси Господь! — а хотя бы косой взгляд в сторону нашей общей знакомой — покалечу! Усек, говнюк?

— Ах ты мерза… — вскочил второй громила… и сел с удивлением на лице, пропустив незаметный мгновенный выпад Матвея. Остальные ничего не поняли, взирая на происходящее сквозь дым.

— Ясно, — кивнул будущий филолог с волосатой грудью, — снова вумен вульгарис. Наш Жоржик где-то позарился на чужую юницу.

— Да ты, скотина, знаешь, кто я?! — завопил опомнившийся Жорж. — Я тебя в выгребной яме сгною, в болото засажу, я тебя, гад… — Синявский схватил стоявший на тумбочке утюг, двинулся на Матвея. — Попадание внутрь — смертельно, соображаешь? Убью!

Еще двое парней встали с кроватей, явно собираясь помочь товарищу, да и бугаи оклемались, уверенные в своей силе. И Матвей вынужден был применить превентивные меры воздействия.

Русбой, которым он владел в совершенстве, как и айкидо, основан на приемах нейтрализации противника без тяжелых травм. Поэтому Матвей использовал хаппо ундо [23] — принцип «движения на восемь сторон света» — лишь в приложении к тодомэ — пресечению атаки, в результате чего утюг из рук Жоржа перекочевал к нему, телохранители красавца улеглись на пол, а двое студентов залезли под стол. Движение в комнате прекратилось, шепот девушек стих, воцарилась полная тишина. Матвей аккуратно поставил утюг в тарелку с ветчиной, наставил палец на держащегося за руку Жоржа:

23

Многие приемы вошли в русский стиль из кэмпо и других видов единоборств, сохранив свое название.