Запрещенная реальность. Том 1

Галкин хмыкнул.

— Нам терять нечего… А вам?

— Есть кое-что поважнее земного уровня бытия, только вам этого не понять. Пока мы в одной упряжке, можете спать спокойно. — Генрих Герхардович сделал вид, что не заметил обмена взглядами собеседников. — Но нам могут сильно навредить дураки, наши же соратники. Михаил Сергеевич, генеральный прокурор исчерпал себя, он должен уйти. Как и ваши проблемы. Необходима реорганизация военной контрразведки, вашей епархии, Николай Николаевич. Вы меня понимаете? Генерал Дикой — опасный противник и должен исчезнуть. Или пойти на повышение. Продумайте этот вопрос. Остальное — моя забота.

— Не слишком ли много на себя берете, Генрих Герхардович? — не выдержал премьер-министр. — Директор ФСК не в нашем лагере, как и министр внутренних дел. И аппараты у них — ГУБО, МУР, спецназы, группы особых операций, оперы контрразведки, отряды по борьбе с террористами — далеко не слабые. А у вас только батальон Шмеля.

— Ну, не совсем, — развеселился Ельшин. — Мы тоже не лыком шиты, и у нас есть агенты класса «волкодав» и «супер». Мы просто еще не брались за «Стопкрим» как следует, не принимали его всерьез. Теперь возьмемся. В работе «Чистилища» много таинственного, необычного, пора и нам привлечь некоторые оккультные силы. В случае необходимости позовем Купол на помощь.

Краснорыжин и Галкин озабоченно переглянулись. Начальник Управления «Т» ФСК смотрел на них насмешливо и с изрядной долей пренебрежения. Он пока зависел от них и потому терпел.

Депутат Государственной думы Степан Петрович Васильчиков за свой вспыльчивый, резкий характер приобрел репутацию скандалиста и не раз критиковался коллегами из других партий. Но работал честно и добросовестно, и на возглавляемую им подкомиссию по инфляционным процессам нареканий не было.

Жил он на Шельмовке, в четырехкомнатной квартире, с женой и двумя детьми дошкольного возраста.

Вечером десятого июля он пришел домой поздно, когда дети уже спали. Переоделся, принял душ и только сел ужинать, как в дверь позвонили. Открыла жена и в ужасе отпрянула: в коридор ворвались трое в масках, в стандартных спортивных костюмах, ни слова не говоря, вытащили Степана Петровича из-за стола, заткнули ему рот и принялись избивать, приговаривая:

— Тебя «Чистилище» еще не предупреждало? Так вот, настал твой черед. Получай свое.

Мужиком Васильчиков был здоровым и спустя минуту стал сопротивляться, крепко пнув ногой одного из бандитов. Тогда его связали, притащили в гостиную жену и начали раздевать. Степан Петрович, разъяренный, порвал ремень, высвободил руки и вырубил державшего его ударом головой о стену. Вожак тройки не стал дожидаться развития событий — на шум могли прибежать соседи — и сделал всего один выстрел из пистолета, выдернув его из подмышечного захвата. Пуля попала Степану Петровичу в голову…

Жена депутата, извернувшись, укусила третьего бандита за руку, и вторую пулю вожак хладнокровно всадил в нее, тоже в голову. К счастью, дети не проснулись, и убийцы убрались из квартиры сразу же после расправы, оставив на столе листок бумаги с нарисованным в уголке желтым кинжальчиком и напечатанной фразой: «За преступления перед народом».

Начальник оперативно-розыскной бригады МУРа полковник Синельников прибыл на квартиру депутата в сопровождении Агапова и судмедэксперта Брисского. Тяжело ступая, обошел все четыре комнаты, постоял над телами убитых, опустился на стул. Кивнул Агапову:

— Что скажешь?

По комнатам бродили хмурые оперативники и эксперты, привычно исполняя свои обязанности, тихий говор шести человек заполнял квартиру. Детей Васильчиковых уже забрали родственники, свидетели тоже ушли, и оперативникам никто не мешал, даже прибывший председатель Госдумы Засохлов Мустафа Ибрагимович. Посидев немного возле мертвого Васильчикова, он тоже ушел, не проронив ни слова.

— Ничего не скажу, — просипел Агапов, массируя горло. — Просто не представляю, по какой причине понадобилось «Стопкриму» убирать Васильчикова. Ее просто нет. Либо «чистильщики» начали ошибаться, либо…

— Ну-ну?

Агапов приблизил к глазам листок бумаги с печатью «Стопкрима».

— Либо это провокация. Листок какой-то не такой, и само убийство на «чистильщиков» не похоже. Почерк не тот.

Синельников крякнул.

— Не пори ерунды. Кому нужны такие провокации?

— Ты спросил — я ответил. А кому нужны, сам подумай. Слишком хорошо «Чистилище» защищено, чтобы справиться с ним обычными методами.

— Чересчур высок уровень провокации.

— Вот именно, Викторович. Значит, «чистильщиками» «работали» также высокие птицы, для которых убить депутата — что два пальца описать. А ведь мы знаем таких…

— Тише, — поморщился Синельников. — Умный ты больно. Хорошо, что твоих советов никто не слушает… кроме меня. Иди работай, потом поговорим.

Агапов отошел было, но тут же вернулся: его вызвали по рации.

— Александр Викторович, «чистильщики» только что позвонили Югову, журналисту «Независимой газеты», мои ребята перехватили разговор и вычислили квартиру.

Синельников мгновенно поднялся:

— Едем!

Муровцы знали, что «чистильщики» после акции имеют обыкновение звонить журналистам и «отчитываться» за проделанную «работу», предоставляя информацию о подпольной деятельности клиента. И вот специалистам Агапова удалось перехватить «отчет». Синельникову просто повезло, что майор оказался в этот момент рядом.

Через двадцать минут они входили в квартиру на втором этаже дома в Смоленском переулке. Оперативники Агапова уже были там и встретили начальство на лестничной площадке.

— Поздно, — сказал рослый парень с коротким ежиком волос. — Птичка улетела, хозяин квартиры тут ни при чем.

— Разве не он звонил?

— Он, за изрядную сумму — для пенсионера пятьдесят тысяч, сам понимаешь, деньги немалые. А тот, кто просил позвонить, исчез.

Синельников прошел на кухню, где помощник Агапова допрашивал пенсионера-хозяина. Лысый старичок с испугом глянул на новых гостей. Не задав ему ни одного вопроса, полковник вышел.

— Вряд ли по описанию старика можно отыскать «чистильщика». Не исключено, что это был еще один подставной исполнитель, скажем, прохожий, которого попросили передать конверт и деньги. «Чистильщики» постоянно меняют тактику и подстраховывают себя по крайней мере по трехуровневой схеме.

Они сели в машину.

— Подслушку остальных журналистов убрать? — осведомился Агапов. — Вряд ли есть смысл копать в этом направлении.

— Оставь пока. Лучше подскажи, что мне докладывать генералу. Мол, жалко Васильчикова? Кстати, как там наши подопечные?

Синельников имел в виду некоторых сотрудников спецслужб, уволенных в последние два года, за которыми велось наблюдение.

— Пока ничего не обнаружили, не то поднял бы тревогу. — Агапов махнул рукой водителю. — Мои ребята тоже подозревают, что их пасут и другие спецслужбы. Не уверен, что мы на правильном пути. Уволенные из особых подразделений — это все низовые звенья «Чистилища»… если даже и работают на него. Ну, захватим кого-нибудь из них, что дальше? До верхов все равно не доберемся. Сам же сказал, у них многоуровневая система подстраховки.