Запрещенная реальность. Том 1
Шрифт:
Мысль, что Ибрагимова лучше всего перехватить с помощью Василия, сформировалась окончательно к концу сеанса саймин-дзюцу, когда Матвей почувствовал свою прежнюю силу и вкус к острым ощущениям.
Стас уже спал, устав ждать «дядю».
Мария смотрела на Матвея с неопределенным интересом, он чувствовал ее желание выяснить, чего он хочет, но ответить ему было нечем. Пришлось сочинить короткую сказку о погибших родственниках, в том числе родителях и бабушке Стаса, и, не раскрывая деталей, рассказать о «сгоревшей» квартире. Поверила ли Мария, Матвей не знал, после чаепития сразу
— Позвонить можно?
— Ради Бога. — Мария ушла на кухню, покачивая бедрами. В алом с черными бортами атласном халате она выглядела чертовски соблазнительно. Однако до Кристины ей было далеко.
Василий ответил на третьем звонке, ровно в одну минуту первого:
— Кто говорит?
— Волшебник.
— Соболев?
— Да, я, ты мне нужен.
— Надо же, какое совпадение, ты мне тоже.
— А я тебе зачем?
— Позвонил первым и говори первым.
— Я планирую перехват Хасана Ибрагимова.
Трубка изумленно замолчала на несколько секунд, потом донесла сдержанный смешок ганфайтера:
— Или ты читаешь мои мысли, или я твои. Представляешь, я тоже подумываю о перехвате майора. Проверил твой стеб насчет Ельшина, похоже, ты по-крупному прав. Поэтому нужен уточняющий штрих — Хасан. У тебя есть план?
— Нет. Я водил Хасана полдня, но подойти не смог.
— Он сейчас у своей подруги на Жабенке. Стерегут его двенадцать человек, трое — киллхантеры.
Матвей присвистнул:
— Как президента! Не знал, что у него есть подруга. Банкира я тоже брал у любовницы, мог бы догадаться, что и у их подручных тот же образ жизни.
— Приезжай через час к Тимирязевскому мосту через Жабенку, вдвоем мы его возьмем и попросим ответить на вопросы, твои и мои.
Матвей повесил трубку, повернулся и встретил взгляд Марии.
— Останешься?
Говорить ничего не хотелось, но ему все же удалось выдавить:
— Извини, королева, я тороплюсь. Поговорим в следующий раз.
Ушел он не оглядываясь. Перед мысленным взором улыбалась Кристина.
Василий ждал его в черном «Опеле» последней модели, одетый во все черное.
— Привет, ниндзя, — сказал Матвей, влезая в кабину. — Ну и тачка у тебя — страх! Какую школу проходил?
— Основа — айкидо, но в общем-то занимался понемногу почти всеми видами азиатских единоборств. А ты — барс?
— База — русбой, но тоже владею многими вариантами кэмпо. Хотя русбой взял от них практически лучшие приемы.
— «Кулак демона»? Смертельное касание?
— При необходимости. Русбой, как и айкидо, этически относится к защите от неспровоцированного нападения. Как и айкидок, барс редко калечит противника, а тем более…
— Понял, не читай лекций. Жаль, что не послушал своего наставника десять лет назад, когда он советовал мне заняться русбоем. Но в сторону лирику, переодевайся.
Матвей нащупал на заднем сиденье объемистую сумку, а сверху — такой же черный, не стесняющий движений костюм, что и на Василии. Быстро переоделся, кивнул на сумку:
— Спецуха?
— Возьми, что считаешь нужным, я уже экипирован.
Матвей открыл
сумку, выпятил трубочкой губы.— Однако!
В сумке, аккуратно сложенный, наличествовал весь арсенал ниндзя плюс рации, приборы ночного видения и огнестрельное оружие в придачу: так называемые «карты смерти» — метательные звездочки и многогранники — сякэны и сюрикэны, кагинавы — кошки, дротики, бяньдао — «летающие ножи», эмейские иглы, многосекционные металлические плети, йойо, «железные лотосы», «летающие когти», метательные и хватовые ножи, комплекты сай, арбалет (!) и пистолеты.
— Похоже, ты готовился к настоящей войне!
Василий промолчал.
Матвей выбрал два вида сюрикэнов, эмейские иглы, комплект сай и пристроил в кармашке длинный и узкий швейцарский кинжал.
— Какова стратегия?
— Самая простая: идем туда, выключаем всех, кто мешает, и берем Ибрагимова. Учти: стреляет он как Бог — даже на звук и на запах.
— Я с ним уже встречался, и он не произвел на меня особого впечатления.
— Нельзя недооценивать соперника, это аксиома. Пошли.
Владея дзёаи-но дзюцу — искусством беззвучного и бестеневого движения, они пересекли дорогу, углубились во дворы и через пару минут по улице Пасечной вышли к стандартной девятиэтажке с двумя подъездами. Окна горели только в нескольких квартирах, в том числе в квартире подруги Ибрагимова, как отметил Василий, живущей на самом верхнем этаже.
— Я думаю, стерегут его группами по три-четыре человека. Четверо во дворе, двое в подъезде, трое на этаже и столько же на крыше.
— Штатная упаковка. Снимаем «наружку», потом один из нас идет на крышу через второй подъезд, а другой — через первый. Встречаемся у дверей квартиры.
Они бесшумно стукнули кулак в кулак и разошлись: Василий вправо, Матвей влево. Только сейчас Матвей наконец перешел на скоростной рефлекторный режим, резко усиливший обменные процессы и ускоривший реакции. С переходом в состояние турийи он решил не спешить, обстоятельства этого пока не требовали.
Обоих охранников он без труда обнаружил в беседке: они курили, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. В темноте трудно было прицеливаться и метать камни в нервные узлы, поэтому Матвей предпочел подобраться ближе и отключить их ударом обеих рук в горло. Отобрав рацию у одного из упавших, Матвей прислушался к тишине и метнулся к левому подъезду. У правого бесшумно мелькнула тень: Василий справился со своими и вошел внутрь. Через несколько минут Матвей был на крыше.
Вопреки ожиданиям, сторож здесь был один и так умело замаскирован, что Матвей обнаружил его лишь благодаря случайности — по короткому зуммеру рации: устроился парень аж на крыше лифтового бокса. Отрабатывая зарплату, охранник был достаточно бдителен и успел выхватить пистолет, но Матвей оказался проворней. Эмейская игла прошила руку парня, заставив его выронить пистолет, а удар в висок — Матвей выпрыгнул вверх на добрых полтора метра — успокоил его надолго.
Второго сторожа Соболев отыскал на лестнице прямо над люком выхода на крышу. Вряд ли парень успел удивиться, когда сверху на него упало что-то черное и твердое, как бетонный столб.