Запрещенная реальность. Том 2

Матфей, не снимая плаща, невозмутимо сел в любимое кресло Василия и Ульяны, глянул на Стаса.

— Отвечаю на ваш вопрос, молодой человек. Монарх Тьмы потому не может прямо воздействовать на земную реальность, что именно она и является Материнской. Или, как ее еще называют, Фундаментальной, созданной Творцом по Изначальному Плану бытия.

В гостиной Анны Павловны стало тихо. Потрясенные услышанным мужчины смотрели на Хранителя, не веря своим ушам. Даже Юрьев, посвященный в тайны Внутреннего Круга глубже других, был ошеломлен, хотя постарался скрыть это.

— Э-э, уважаемый патриах, — сказал он, — я нисколько не подвергаю сомнению ваше сообщение и сужу о мире с высот того знания, которое мне доступно. Я слышал, точнее, знаю, что Материнская реальность — якобы завершенная модель мира, остальные реальности «розы» суть ее отражения. Как это увязывается с тем фактом, что наша земная реальность считается «запрещенной», то есть относительной, а другие реальности — абсолютными?

— Мы намеренно допустили смещение смысла, — спокойно сказал Матфей. — Каста иерархов жаждала деятельности, овладев магическим оперированием, и мы направили их по ложному пути, предоставив возможность экспериментировать с отражениями Материнской реальности в Брахмане, назвав их абсолютными, а не с земной, единственно истинной. Таким образом мы уберегли ее от полного распада и подготовили почву для возвращения Творца.

— Аватары? — уточнил Василий.

— Аватара — его воплощение, и появляется он, когда серьезно нарушается баланс тьмы и света, гармония мужского и женского.

— Как сейчас?

— Почти как сейчас.

— А что нужно сделать, чтобы восстановить баланс? Остановить иерархов? Уничтожить Монарха?

Матфей улыбнулся, кивая на слова робко заглянувших в гостиную Ульяны и Марии: «Мы не помешаем?»

— Не помешаете, присоединяйтесь к нам. Дело в том, что Монарх Конкере — второй реформатор Мироздания после Люцифера, известного вам как Безусловно Первый. Люцифер считал, что его модель Мироздания лучше, чем модель Творца, и провел революционные преобразования втайне от него. В результате появились расслоенные реальности, пересечения недопустимых противоположностей, временные тупики, иерархия так называемых «адов», то есть «роза», и множество разумных систем, начавших войну между собой за власть. Творец не согласился с таким поворотом бытия и исправил ошибку своего взбунтовавшегося сына и ученика, перестроив «розу реальностей» согласно Изначальному Плану.

— А куда девался Люцифер, то есть Безусловно Первый? — не выдержал Василий. — Погиб?

— Оператором, выдерживающим пространственно-физические и временные сдвиги реальности, может быть только творец данной реальности. Люцифер творцом Материнской реальности не был, но он и не погиб — изменился вместе с ней. В результате появились мозаичные разумные системы — не существа — типа «размазанная неопределенность» и «высшая непреодолимость».

— Аморфы тоже относятся к ним?

— Аморфы их потомки.

— Таким образом, нас можно считать потомками Люцифера, — задумчиво проговорил Парамонов.

— В какой-то степени. Но в большей степени нас можно считать потомками Монарха и Творца, хотя и появившимися на свет в результате их ошибок. История жизни — вообще история ошибок. Люцифер — ошибка Бога, Аморфы — ошибка Люцифера, Безусловно Первого арендатора Материнской реальности, мы — ошибка Монарха Тьмы, а в глобальном плане человечество, как и все разумные системы до него, является всего лишь одной из бесчисленных попыток Творца создать мыслящую Систему, более совершенную, чем он, попыток, так и не увенчавшихся успехом.

Хранитель замолчал, и в гостиной некоторое время стояла глубокая торжественная звенящая тишина, наполненная смесью восторга и страха, охвативших людей, перед мысленным взором которых вдруг распахнулась Бездна…

Матфей усмехнулся, понимая чувства собеседников, глаза его стали грустными.

— Я иногда задаю себе вопрос: прав ли был Творец, играя сам с собой в игры неопределенности, развивая концепцию ошибок не в теории, а на практике, экспериментируя с Жизнью, пытаясь создать Разум, равный своему?…

— И каков же ответ?

— С этим моим вопросом соседствует еще один: зачем Ему все это? Ведь Он — Творец, Бог, Он самодостаточен! Но нет мне ответа. И, наверное, не будет. Потому что я скорее всего неправильно его формулирую. Может быть, намек ответа содержится в том, что, только создав Разум, Творец получил возможность осознать себя Творцом. Может быть. Не уверен. Зато я знаю, что есть смысл ждать ответа. Я вас не слишком сильно огорчил?

— Нет, — после паузы пробормотал Василий. — Огорчил — не то слово, вы нас убили! — Он разгладил лицо ладонью и хмуро улыбнулся. — Но мне лично после этой «смерти» очень хочется жить. Если ни Люциферу, ни Монарху не удалось справиться с задачей, поставленной Творцом, то, возможно, это сделаем мы, люди?

Мгновенная тишина, общий вздох, движение, улыбки и смех, реплики, и снова тишина.

— Васенька, — раздался в этой тишине голос Ульяны, — я тебя люблю!

И снова движение, шум, возгласы, облегченные вздохи, будто решилась некая важная проблема, и диссонансом — ревнивый взгляд Самандара, с трудом скрывшего бушевавшие в душе чувства.

— Давайте вернемся к ситуации, — остудил он восторги присутствующих. — Нам еще предстоят кое-какие дела.

Все умолкли, выжидательно поглядев на Матфея.

— Может быть, пообедаете с нами? — нашлась Ульяна.

Хранитель, скрывая улыбку, покачал головой.

— К сожалению, вынужден отказаться. С удовольствием посидел бы с вами и расслабился, но я не принадлежу себе, и у меня мало времени. Кстати, у вас тоже. Истребитель Закона привел в боевую готовность ракетные войска страны.

— Зачем? — изумился Василий.

— Для уничтожения оставшихся людей Круга, в том числе нас, Хранителей. Вычислив координаты каждого, он собирается дать команду «на старт».

Чувства, овладевшие всеми после этих слов, можно было описать двумя словами: волосы дыбом!

ПОМОГИТЕ ЕМУ — И ПОМОЖЕТЕ СЕБЕ

Обедали торопливо и без настроения. Даже Юрьев, никогда ничего не принимавший близко к сердцу, несколько подрастерял свой холено-барский высокомерный вид. Угроза ликвидатора уничтожить людей Круга любой ценой, даже ценой гибели сотен тысяч других людей, была слишком велика, чтобы ею пренебрегать, и Юрий Венедиктович никак не мог решить внутреннюю проблему: идти дальше со всеми вместе или перестать рисковать своей жизнью и понаблюдать за происходящим со стороны.

За столом разговаривали мало. У каждого перед глазами стояло лицо Хранителя, под влиянием обстоятельств вынужденного раскрыть им не одну тайну Круга, в ушах звенел его сдержанно-сильный голос, а фантазия довершала то, о чем Матфей только намекал.

Больше всех, конечно, был сражен услышанным Стас, даже не предполагавший приоткрыть когда-либо завесу тайн, оберегаемых Хранителями. Касаясь локтем рукояти меча, прислушиваясь к его вздрагиванию, он снова и снова вспоминал разговор старших, и холодный ручеек жути и восторга тек через душу, заставляя ее сжиматься и холодеть в ожидании новых открытий и перемен.