Запрещенный контакт
Шрифт:
Лицо Казимира побагровело.
– Мои предки прибыли сюда на колониальном транспорте! – хрипло выкрикнул он. – Мы издревле бились с чужими! Они – безмозглые, злобные и коварные! Помяни мое слово – амгах вернется! Только вряд ли кто-то из нас теперь вступится, если тварь захочет тобой позавтракать!
– Стрелять без причины – не лучший вариант! – упрямо стоял на своем диспейсер. – Если амгах вернется отомстить, вини своих людей, а не меня!
– Ты такой же тупой и упрямый, как мургл! Убирайся прочь! – не выдержал Казимир. – Тебе среди нас не место!
– Отлично! – вспылил Никита. – Я уйду! Здесь душно от ненависти!
Никита не стал дважды испытывать
Путь был только один – в руины древнего города, навстречу неведомым опасностям равнины порталов. «Идти через горы, искать пристанище в гарнизоне Первого Мира – не выход. Там меня приговорят быстро, жестко и без особых сожалений, – безрадостно размышлял Никита. – Куда ни глянь, везде враги. Что я скажу? Примите меня, беглого диспейсера? Боевые мнемоники не добили, оплошали, и вот я явился сам, как на заклание?»
Нет, абсолютно не вариант. Законы Конфедерации запрещали деятельность диспейсеров. После войны с механоформами запрет на дальний поиск действовал безусловно, а его нарушение каралось пожизненным сроком заключения.
Лишь мурглы проявили интерес и сочувствие. Их одобрительное ворчание провожало Никиту, пока он брел к руинам логрианского города, от души пнув повстречавшуюся вагонетку с камнями.
Порыв злости иссяк, стоило лишь немного углубиться в развалины древнего города.
Некоторое время диспейсер шагал по вымощенной черными каменными плитами дороге, не задаваясь вопросом, куда приведет этот путь, но вскоре усталость начала брать свое. За истекшую неделю он пережил немало злоключений, много и тяжело работал, питался скудно.
Никита сбавил темп, внимательнее присматриваясь к окрестностям. Насколько он понял из разговоров храмовников, экосистемы, заимствованные логрианами с Земли, не распространились за пределы горной страны, разделяющей полушария планеты. Здесь, на равнине порталов, среди пыли и зноя господствовали исключительно инопланетные формы жизни. «Годятся ли в пищу плоды чахлых растений? – спрашивал себя он. – Как мне определить, на каких существ можно охотиться, а на каких нет?»
Архитектура логрианского города выглядела однообразной. Большинство зданий, массивные в основании, постепенно принимали вид скрученных спиралями построек, разнящихся лишь степенью разрушений. Свернув к одному из входов, Никита осмотрел внутренние помещения. Этаж за этажом его взгляду открывались сферические комнаты без окон, он поднимался все выше, следуя узкими, местами разрушенными спиральными коридорами.
Сочетание черного и желтого тонов вгоняли в депрессию. Желтоватый камень стен едва заметно светился в темноте, формируя сумеречные клаустрофобические пространства. Черными плитами с коническими выемками были вымощены полы.
Он не заметил следов меблировки, на глаза не попадались древние предметы, все выглядело однотипным, давно заброшенным. Никто не селился в мрачных логрианских домах, даже не пытался приспособить их под свои нужды.
Устав бродить по бесконечным пустым помещениям, Никита через первый попавшийся пролом вышел на открытую площадку, с высоты в несколько этажей окинул взглядом окрестности, присел на гладкий камень и призадумался.
Все складывалось попросту отвратительно. Безжизненная равнина простиралась на тысячи километров. «Придется возвращаться назад, к горному массиву, – размышлял диспейсер. – Здесь мне не выжить. Ни воды, ни еды. Но, с другой стороны, в руинах логрианского города остается слабая надежда на возвращение». От храмовников он слышал, что на равнине промышляют не только работорговцы, но и охотники за лограми, – черные старатели, у которых есть свои потаенные способы
перемещения между мирами.«Верить ли слухам?» Никита склонялся к положительному ответу, иначе как старатели попадают сюда? И где сбывают находки? Взять хотя бы энергетический демпфер, сконструированный на основе реактора древнего колониального транспорта. Кому он служит? Контрабандистам?
Размышляя, он осмотрел припасы. В карманах куртки нашелся черствый кусок хлеба. Во фляге – на треть воды. Он отсоединил магазин «АРГ-8», пересчитал оставшиеся патроны. Тридцать семь. Негусто. Для охоты сойдет, но случись вляпаться в неприятности, и пяти минут не продержусь, – он передвинул ползунковый вариатор темпа стрельбы в положение «одиночный огонь», отломил кусочек хлебной корки, разжевал, запил водой.
«Так. Вдали синеют горы. Буду двигаться параллельно хребту и смогу по пути осмотреть руины, – если повезет, найду лагерь контрабандистов или черных старателей». – Он принял решение, однако легче на душе не стало. Да, к опасностям и лишениям не привыкать, образ жизни диспейсера и не предполагает иного, но с утренними событиями вернулось гложущее изнутри чувство неполноценности восприятия мира.
Вновь повсюду грезились опасности. Любой шорох заставлял вздрагивать, озираться. Он привык, что расширитель сознания позволяет видеть на километры вперед, игнорировать большинство преград. Метаболический корректор всегда защищал Никиту от воздействия экзовирусов, повышал выносливость, а усилитель рефлексов гарантировал молниеносную реакцию.
«И что же теперь? Сесть и заплакать?» – Он злился на самого себя, но от мрачных мыслей не убежишь. Почему-то назойливо вспоминалась Яна, особенно ее насмешливый оценивающий взгляд. Наверняка она уже поспорила с кем-нибудь из храмовников, сколько дней я протяну в руинах?
«Что за чушь лезет в голову?» – Он хмуро осматривал предстоящий отрезок пути.
Давно, еще в юности, на пятом курсе академии ВКС Никита наивно мечтал о спокойной, благополучной жизни. Служба во флоте Конфедерации Солнц открывала манящие перспективы. Приличный заработок, высокий социальный статус, надежное будущее. Одно время ему нравилась эта стабильность, он строил планы на жизнь, пока не завалил экзамен на звание боевого мнемоника.
У него нашли неполадку в расширителе сознания. Еще не крест на карьере, но близко к тому. Требовалось длительное тестирование, пришлось покинуть Элио, перебраться на Грюнверк, – там располагался один из центров биокибернетических технологий.
На Грюнверке он встретил Ингу.
Бурный роман быстро перерос в нечто большее. Дни пролетали – не успевал оглянуться. Рутинная служба на базе РТВ и частые посещения центра биокибернетики не мешали стремительному развитию их отношений.
Через два месяца после знакомства они поженились, поселились в небольшом домике ее родителей, затерянном в знаменитых лесах зеленой планеты, и вот тут наступил неожиданный перелом в отношениях.
Инга замкнула Никиту в круг своих интересов словно в кокон. Он толком никого не знал на Грюнверке и поначалу не противился, но ее друзья «из высшего общества» смотрели на молодого офицера с плохо скрываемым пренебрежением.
День за днем романтическая позолота их отношений шелушилась и облетала. Пыл страсти остывал, оставалась пустота, вкрадывалось отчуждение, но Инга не признавала поражений. Она оказалась натурой сильной, целеустремленной, наверное, поэтому промелькнувший в мыслях образ Яны пробудил ассоциативные воспоминания о ней.
Попытка «перевоспитать» любимого с треском провалилась. Никита не выдержал. По утрам за завтраком они молчали. Вечерами, после службы, либо ездили на приемы, либо сами становились гостеприимными хозяевами уныло-чопорных, но совершенно необходимых сборищ.