Запрет на тебя

Ду хаст, блядь.

С обоев экрана глаза кобры смотрят. Сглатываю и медленно выдыхаю, прежде чем клацнуть по значку рабочей программы.

Ду хаст…. Ду хаст михь[1]…

[1] Ду хаст… Ду хаст михь… (нем.) – Ты… Ты меня…

5

Давай, всасывай осторожно. Не торопись.

– Нет, нет, нет, – рублю скоростным составом, едва вижу кобру. Пока она становится в позу, закатываю глаза и возношу небу все свои проклятия. За что, блядь? Свирепо выдыхаю. Вставляю в рот сигарету, затягиваюсь и сердито пуляю окурок в траву. Впиваюсь в ведьму липким взглядом. – В этом ты не поедешь, – выдаю безапелляционно.

Маринка, не снимая рук с бедер, демонстративно ведет плечами.

– Уверен?

– Уверен.

– Почему?!

– Потому, – рявкаю я. Вздыхаю, когда она от столь яростного проявления эмоций вздрагивает. – Кусок летающего лоскута вместо лифчика, трусы и проститутская сетка на ногах, – перечисляю так же агрессивно, но значительно тише. – Ты, блядь, серьезно?

– Это шорты, – толкает обиженно. И зачем-то, пока палим друг в друга горючими взглядами, уточняет: – Кожаные.

– Вернись и переоденься, – цежу сквозь зубы.

– Иначе?

– Иначе останешься дома.

У меня, мать вашу, капитальный сбой системы случается, когда она вместо очередной порции возмущения сверкает улыбочкой.

– Ладно, – бросает и убегает, сверкая полуголой жопой.

Я, конечно, таращусь вслед. Пока Маринка не исчезает в темноте.

Чертыхаясь, упираюсь задницей в капот Гелендвагена. Подкуриваю новую сигарету, затягиваюсь и вытаскиваю завибрировавший в кармане джинсов телефон.

Мариша Чарушина: На память*_*

И фотка в этом блядском прикиде, с дерзко высунутым язычком.

Big Big Man: Кривляка.

Big Big Man: Крупнее давай.

Что я, мать вашу, делаю? Она же не одна из тех самок, которых я могу оприходовать.

Список, Тоха! Список!

Мариша Чарушина: Я уже разделась. Работай рукой – коснуться экрана и потянуть в стороны.

Сука… Не шагнул ли я еще за черту дозволенного? Блядь, конечно, шагнул.

Надо как-то осторожнее, нейтральнее, равнодушнее… Я смогу.

Выдыхаю облако дыма и вскидываю взгляд на ее окно.

Разделась, значит? Твою мать…

Не выпускал телефон из руки, поэтому, как только чувствую вибрацию, просматриваю сообщение.

Мариша Чарушина: Нормально так?

Новое селфи в платье. Коротковато, конечно. Но если я буду чересчур сильно докапываться, она поймет, что… Что? Что, блядь, она поймет?!

Big Big Man: Нормально.

Маринка отвечает счастливым смайлом. И пару минут спустя во второй раз подбегает к моей машине.

– Ох, вот это у тебя все-таки танк… – выдыхает, когда открываю для нее дверь. Не удосужившись запрыгнуть, оборачивается. С улыбочкой щурится. Я машинально отражаю – угрюмо сталкиваю брови на переносице и задерживаю дыхание. – Это что, компенсация? – точит кобра ядовито. – Ну, за маленькую дудку. Знаешь, так говорят…

Договорить у нее возможности нет. Когда я хватаю ее руку и резко притискиваю к своему ноющему стояку, слова перебивает вскрик. У меня есть две секунды, чтобы прикрыть в странном кайфе глаза. После ведьма отдергивает ладонь.

– Совсем уже?! – пыхтит, краснея на моих глазах. – Ненормальный, – последнее крайне задушенно.

Без слов подхватываю кобру и закидываю на сиденье. От души хлопаю дверью. Пока обхожу тачку, сквозь зубы матерюсь.

Занимаю водительское кресло, завожу мотор и выруливаю на трассу. Маринка помалкивает. Трудно понять, то ли реально обиделась, то ли опасается дальше провоцировать. Все время, которое у нас уходит на дорогу, тупо в телефоне копается. Это я на нее запредельно часто кошусь, а кобра вскидывает голову, лишь когда глушу двигатель.

– Уже приехали? – активизируется, словно ей ширку какую-то вкололи.

– Да. На месте, – изрекаю суховато.

Пока выбираюсь из машины, Маринка тоже выскакивает. Весело улыбаясь, вдруг хватает меня за руку. Не могу не ухмыльнуться в ответ, даже при учете того, как странно бомбит моя атрофированная сердечная мышца.

– Один коктейль, и идем на танцпол, – выдыхаю ей на ухо, едва проходим охрану.

Динь-Динь не возражает. Восторженно выкатывая глаза, медленно, будто завороженная, курсирует взглядом по залу. А я… Я на ней подвисаю. Крепче стискивая тонкие пальцы, мусолю те ощущения, что возникают при осознании, что она тут со мной.

Что за дичь?

Ну, блядь, наверное, мне немного приятно, что Маринка Чарушина выбрала меня для своего первого знакомства со злачными местами Одессы. Немного. Черт, интересно же за ней наблюдать. Вот и все.

Она… Она прикольная.

Да, прикольная. Что тут такого?

Я же не собираюсь ее трахать. Просто тусим вместе. Все.

Заказываю самый слабый коктейль. При этом, пока Маринка вертится, еще и контролирую процесс приготовления. Когда халдей лед в бокал скидывает, показываю, чтобы побольше. А когда алко льет, незаметно жестом стопорю. На этапе сока, поднимая пальцы, удваиваю порцию. Бармен стреляный, понимает без слов. Хоть и удивляется, не комментирует. Молча ставит перед Маринкой бокал.

– Давай, всасывай осторожно. Не торопись, – курирую на автомате. И сам же своими словами давлюсь, стоит кобре обхватить губами соломинку. – Ух, блядь… – выдыхаю сипло и отворачиваюсь.

Секунды на три.

– Неплохо, – мягко приговаривает Марина.

И я сливаюсь. Снова во все глаза на нее таращусь. А она ко всему еще берет и облизывает губы. Низ моего живота закипает, на хрен.

– А ты почему ничего не пьешь?

– Не хочу, – давлю тупую отмазку. – К тому же я за рулем.

И должен оставаться трезвым.

– Ка-а-амон, – протягивает кобра ехидно. – Я тебя потому и выбрала, что ты не скучный. А ты… Ведешь себя сейчас как Тёма! Фу, скукота!

– Твой яд на мое решение не повлияет.

И… Меньше часа спустя бухой разрываю танцпол. С Маринкой, конечно. Сначала, наблюдая за ее провокациями, я незаметно добираюсь до мысли, что оставаться рядом с ней трезвым – непосильная задача. Позволяю себе стопку. Одну, блядь, стопку водки. Но… Едва опрокидываю, ловлю Маринкин горячий выдох: