Запретная девочка Тагира
Шрифт:
– Мама, - я тоже уже реву, но вспоминаю слова Тагира и чуть толкаю ее внутрь. – Мам, не здесь.
Оглядываюсь и закрываю за нами дверь. И снова бросаюсь к ней. Мы очень долго просто стоим, молча, и обнимаем друг друга. Мама целует меня, обхватив руками лицо, и я чувствую ее слезы у себя на губах. Или это мои?
– Полиночка, как ты? – наконец, произносит она. – Как ты меня нашла? Подожди, - берет меня за плечи и смотрит в глаза. – Где ты сейчас живешь? Ты же не…
– Я у Тагира сейчас, - я не хочу ее обманывать и говорю, как есть.
–
– Мам, все не так, - пытаюсь ее успокоить. – Я сама к нему пришла. Мне больше не к кому было обратиться…
Мама опять всхлипывает и прижимает меня к своей груди:
– Бедная моя девочка… бедная… Прости меня… Это моя вина. Прости. Но теперь ты не пойдешь к нему. Оставайся здесь, со мной.
– Нет, мама, нельзя. Это будет опасно для тебя. Нельзя. И Тагир… - не знаю, как рассказать ей все, что между нами произошло. Уместно ли это сейчас? Да и мама не готова. Я вижу, что не готова. – Он не такой, как ты о нем думаешь, мам. Он…
– Он – животное, - безапелляционно произносит мама. – Все наши беды от него и от его родственника! Полина! – чуть встряхивает меня. – Не возвращайся к нему! Он погубит тебя, слышишь? Он этого и хочет. Я дам тебе адрес знакомой, иди к ней. Поняла меня?
– Нет, мама, - отвечаю серьезно, чтобы она поняла. – Тагир не такой. Мы все допускаем ошибки. Все. Но кто-то готов их исправить, а кто-то нет. Это Тагир привел меня к тебе. Мам. Он привел. Если он такой плохой, зачем ему это?
– Чтобы подставить и тебя, и меня? – тоже вполне серьезно отвечает мне мама.
– Нет, - качаю головой. – Мам, давай не будем сейчас об этом. Я так соскучилась, - обнимаю и целую ее. – Наконец, я тебя увидела. Мамочка моя. Скорей бы все закончилось!
Тут мне на телефон приходит сообщение. Быстро достаю аппарат. Это Тагир. Пишет, что пора.
– Полиночка, - мама опять говорит взволнованно, - пожалуйста, не иди к нему! Умоляю! Когда-то же это кончится. Мой плен. И мы будем вместе. Тагир – плохой человек. Но что-то задумал. Я уверена. Он пользуется твоей наивностью. Скажи, он уже… вы…
– Мам, я не хочу это обсуждать. И мне пора. Я очень сильно люблю тебя! И скучаю! Но теперь хотя бы знаю, чего ждать. Твоего возвращения!
– Я тоже тебя очень-очень люблю, доченька, - мама снова плачет и мы обнимаемся. – Я очень надеюсь, что скоро этот кошмар закончится. Скорей бы. Как же я не хочу отпускать тебя! – еще сильнее прижимает меня к себе.
– Да, мама, скоро мы будем вместе, - целую ее в щеку. – Мне и правда пора. Так надо пока.
Мы долго прощаемся и, когда я выхожу за дверь, то слезы все еще катятся по щекам. Но это уже слезы радости. Я увидела маму. Она жива. И скоро мы снова будем вместе.
Спускаюсь к Тагиру и он без лишних слов просто обнимает меня и прижимает к себе. И я обнимаю его в ответ. Мне нужно сейчас это тепло.
Тагир берет меня на руки и несет из подъезда, сажает в машину и мы уезжаем. А я смотрю в окна, где, наверное, также плачет и мама. Ей нельзя к окну
подходить, но я знаю, что она там.Мы успеваем проехать минут пять, не больше, как я понимаю, что телефон забыла у мамы.
Видимо, прочитала сообщение Тагира, а потом за этим спором с мамой, положила его на тумбочку. И забыла.
– Черт! – ругается Тагир. – Это опасно туда возвращаться сейчас. Но еще опаснее, если телефон твой там останется. По нему могут отследить сигнал.
Бьет по рулю и резко разворачивается.
– Я быстро! – говорю я, открывая дверь.
– Нет. Одна ты туда точно не пойдешь, - отвечает он и тоже выходит из машины.
Мы поднимаемся на четвертый этаж и у меня внутри все холодеет, когда я вижу, что дверь в квартиру, где я только что обнимала маму, чуть приоткрыта. Нет, не распахнута, а приоткрыта. На автомате хватаю Тагира за руку, а он отталкивает меня к стене и взбегает по лестнице.
И следующее, что я слышу – глухой хлопок.
Бегу к двери, но у самого порога врезаюсь в чью-то крепкую грудь в бронежилете. Меня подхватывают и уносят.
– Пустите! – кричу я. – Пустите! Там моя мама! Пустите! – и бью кулаками по стальным мышцам.
– Тихо! – рявкают на меня сверху и ставят, наконец, на землю.
Пытаюсь вырваться и убежать, но не дают.
– Туда нельзя. Там спецоперация! Стой ты! Дура!
– Какая операция? – изумленно смотрю на человека в маске. – Там мама моя и… Что там произошло? Мне надо туда!
– Да нельзя! Тоже на тот свет хочешь?
– Что значит «тоже»? – внутри холодеет, руки цепенеют. «Тоже»?!
Со всей силы, что во мне еще осталась, толкаю мужика от себя и проскальзываю между его рук. Вбегаю в квартиру.
Первое, что я вижу, - в коридоре у стены сидит Тагир и у него на рубашке кровь. Наверху. Он рукой придерживает плечо и сидит с закрытыми глазами.
Падаю перед ним на колени.
– Тагир! – хочу вцепиться в него, но боюсь, что причиню боль. – Тагир! Ответь мне!
Он чуть приоткрывает глаза.
– Ты? Ты зачем здесь? Уходи, Полина! Уходи, - быстро оглядывается.
– Тагир! – опять чувствую слезы на щеках. – Что здесь случилось? Тагир?
Руками провожу по его скулам и он чуть улыбается.
Мама! Что с ней?
Слышу ее голос из соседней комнаты. Бегу туда.
– Мама! – бросаюсь к ней. Она тут же вскакивает со стула и бежит мне навстречу.
– Полиночка! С тобой все в порядке? Полиночка! – осматривает меня быстро.
– Мама, что здесь…
– Так, кто разрешил?! – орет какой-то мужик. – Вывести всех посторонних!
– Полиночка, - мама гладит мне по руке. – Потом. Сейчас пока нельзя. Скоро все закончится. Иди пока. Потом…
Меня хватают за плечи и толкают к выходу. Проходя мимо Тагира, я опять падаю к нему и вцепляюсь в его ладонь.
– Полин, иди, - пытается улыбнуться он. – Иди. Все хорошо будет.
В этот момент подбегает мужчина в белом халате. Отстраняет меня и садится перед Тагиром.
А меня силой выводят прочь.