Запретная любовь. Колечко с бирюзой

Чарльз не двигался. Пальцы его безучастно лежали в ее руках. Чарльз был до того неподвижен, что она начала сомневаться, дышит ли он. Она плакала, когда взяла на руки Дилли и рассказала ей о Джеймсе. Теперь она снова, очень тихо, начала плакать. Сестра, стоявшая сзади, тронуло ее за плечо.

— Не волнуйтесь, моя дорогая. Он поправится. Пойдемте со мной, я дам вам чашечку чая. Когда он придет в сознание, мы вас известим.

— А могу я до тех пор остаться в больнице?

— Да, конечно.

— Можно мне позвонить домой дочурке и передать ей, что я задержусь? Мне хотелось бы также связаться с моей подругой.

— Я вас провожу к себе в комнату — там есть телефон, — сказала сестра.

Вместо Дилли к телефону подошла кухарка.

— Бедный ягненочек, — сказала она, — все еще спит.

— Я вернусь, как только смогу, — сообщила Кристина. — Но я должна подождать здесь, пока мистер Аллен не придет в сознание. Он еще не знает ни о миссис Аллен, ни о… ни о…

Кристина вдруг почувствовала, что не в силах выговорить имя сына, и умолкла. Она смертельно устала.

Кухарка сказала, что понимает ее состояние и, громко шмыгая носом, повесила трубку.

Кристина позвонила Кэт. Услышав голос Кристины, та ответила холодным тоном, но после того, как Кристина рассказала о случившемся, Кэт вдруг снова заговорила тепло и очень дружественно.

— Ах, бог ты мой, бедная вы моя! Какой это кошмар для вас! Никто не понимает вас так хорошо, как я! Бедная вы моя деточка! Как только Бобби вернется домой, я попрошу его отвезти меня, и мы останемся с Дилли. Она, возможно, захочет провести завтрашний день у нас.

— Нет, Кэт, я теперь не собираюсь выходить замуж за Филиппа. Я распрощалась с ним еще до того, как это случилось. Поэтому я могу сама остаться здесь, и Дилли будет со мной. Она чувствует себя очень неуверенно и страшно подавлена: для нее лучше пожить в родном доме, Кэт. Но я была бы очень благодарна Бобби, если бы он завтра помог мне. Чарльз еще долго ничем не сможет заниматься, а предстоит… предстоит организовать… я говорю о Джеймсе и Уинифрид… — Голос ее надломился. — Я просто не справлюсь, — сказала она и заплакала.

— Мы с самого утра приедем в Корнфилд, — пообещала Кэт, преисполненная сострадания и самых дружеских чувств.

Позднее сестра предоставила Кристине кровать в одной из сестринских комнат. Вскоре молодая сестричка разбудила ее и сообщила, что мистер Аллен пришел в сознание.

Кристина встала. Она спала одетой. Юбка ее помялась, волосы растрепались. В таком виде она и вошла к Чарльзу.

Крис бросила на него быстрый взгляд. Он смотрел на нее с явным изумлением. Судя по всему, подумала она, меньше всего он ожидал увидеть ее. Он все еще находился под действием наркоза, но был в состоянии говорить. Усаживаясь возле его койки, Кристина дрожала от нервного напряжения и холода. Она не отважилась даже взять его за руку. Довольно глупо она сказала:

— Привет!

— Привет! — прошептал он. — Что происходит?

Говорил он медленно, с трудом ворочая языком.

— Ты находишься в Арундельской больнице, Чарльз. Ты попал в катастрофу в миле от Арунделя, на том самом перекрестке, который всегда называл очень опасным. Ты хоть что-нибудь помнишь?

Наморщив лоб, он смотрел на нее, моргая глазами. Она часто видела, как он хмурил густые светлые брови, когда бывал чем-нибудь озадачен. Крис испытывала какую-то странную материнскую тревогу за него. Теперь, когда его несчастные сломанные ноги были подвешены к какой-то перекладине, а его бледное лицо исполосовано ранами, он казался таким беззащитным, таким трогательным!

Чарльз внимательно смотрел на нее:

— Да… кое-что. Понемножку начинаю вспоминать. Этот грузовик — проклятая громадина — развернулся и перегородил дорогу. Я не смог удержать «ягуар». Да, конечно, теперь я все вспомнил. Мои ноги прижало. Боль была адская. Я потерял сознание.

— Да, — сказала она с нежностью.

Он продолжал смотреть на нее. Постепенно сознание полностью вернулось. Он начал замечать какие-то несущественные детали: распухшие красные веки, как будто она плакала. Заметил, что она не одета с обычной элегантностью: ее серый полотняный костюм измят, а обычно гладко причесанные и блестящие волосы — сегодня тусклые и неприбранные. Чарльз был поражен тем, что видит Кристину у своей постели.

— А ты-то что здесь делаешь? — вдруг спросил он.

— Я приехала, как только услышала об… аварии.

Она увиливала от ответа и отдавала себе в этом отчет.

— Спасибо, — вежливо сказал он. — С твоей стороны это весьма благородно, Крис, но ты не должна… Я хочу сказать… со мной все будет в порядке.

В этот момент ее бешено колотившееся сердце больше болело за него, чем за себя.

— Нет, я хочу остаться. Я хочу остаться с тобой и Дилли.

Выражение его лица изменилось. Как видно, Чарльз вдруг что-то вспомнил. Лицо его снова посерело.

— О боже! — воскликнул он. — Со мной были Джеймс и Уинифрид. Что с ними, Крис?

— Ты не волнуйся сейчас. Постарайся снова заснуть. Я останусь и обо все позабочусь.

Он попытался сесть, но это ему не удалось. Задыхаясь, Чарльз произнес:

— Скажи мне. Черт побери, Крис, скажи мне.

Она не могла найти подходящие слова. Самообладание покидало ее. По щекам заструились слезы. Она взяла его руку.

— О Чарльз, Чарльз! — сказала Кристина. Она была в полном отчаянии.

— Ну что же случилось с ними? Скажи мне. Говори же!

— Не могу, — еле слышно ответила она.

— Они погибли? Да? Я убил своего сына и беднягу Уинифрид?

— Нет, ты их не убивал. Ты никого не убил. Виноват водитель грузовика. Полиции все известно. Они измерили следы, оставленные колесами при торможении. Все происшедшее видел еще кто-то, находившийся в другой машине. Это не ты. Ты будешь признан невиновным.

— Это неважно, — сказал он. — Они погибли?

— Да.

Вновь наступило молчание, такое долгое и такое горестное, что когда она наконец подняла голову, увидела, что и по лицу Чарльза текут слезы. Она прижала его руку к груди. Она была в отчаянии. Видеть его муки было тяжелее, чем переносить свои собственные. Она его знала. Странный человек, чуждый всякой сентиментальности. Но Джеймс был его надеждой.

Спустя какое-то время Чарльз сказал:

— Бедный сынок, маленький мой! Бедный Джеймс!

Кристина вытерла его лицо своим платком.

— И бедная старая Уин. Я не могу в это поверить, Крис. Бог ты мой, надо же было такому случиться!

— Жалею, что умерла не я, — проговорила, рыдая, Кристина. — Лучше бы я, чем Джеймс!

Тут она почувствовала, как он высвободил из ее рук свои пальцы. Он поднял руку и дотронулся до ее волос:

— Спасибо, что ты пришла, Крис.

— Пожалуйста, не говори так! — прошептала она.