Запретная механика любви

— Прошу! — пригласил Дерек, скрывшись за дверью. — Конечно, это не дом вашего отца, но тут вполне удобно.

Войдя за ним, Анна оказалась в темном коридоре, который вел к лестнице на второй и третий этаж. Все двери были заколочены, но почему-то Анне казалось, что за ними идет странная и очень энергичная жизнь. Они поднялись на второй этаж по лестнице, которая скрипела и завывала на сто голосов, и, отпирая одну из дверей, Дерек объяснил:

— Когда-то здесь была лаборатория Брайана Кастерли. Это место пропитано его личной магией так сильно, что считается зараженным.

Они вошли в крохотную комнатушку, всю обстановку которой составляли койка, застеленная серым одеялом, да покосившийся стул. К удивлению Анны здесь царила почти стерильная чистота. Сквозь щели в досках проникал свет, и в его лучах не было ни пылинки.

— Мы тут не умрем? — испуганно спросила Анна. Дерек опустил свой рюкзак на пол и принялся расстегивать пальто.

— Надеюсь, мы проведем здесь совсем немного времени, — ответил он. — И чем больше вы расскажете о ваших отношениях с Джоном, тем лучше.

— Мы друзья, — коротко ответила Анна, и, видно, Дерек понял, что это только часть правды, потому что устало вздохнул и произнес:

— У меня есть информация, что ваши отношения не дружеские, а любовные. Джон А-один вел себя с вами так, словно вы не приятели, а…

Он не договорил. Рука сработала сама, не так крепко, как могла бы, но пощечина все равно получилась впечатляющей. Дерек оторопело схватился за щеку, и Анна подумала, что готова добавить еще.

— Не смейте, — прошептала она. Дерек готов был все свести к пошлости, но их отношения с Джоном такими не были. — Вы даже представить себе не можете…

— Почему же, могу. Я давеча близко познакомился с Дженни. В плане физиологии никаких отличий от людей. У Джона, я так понимаю, тоже? Все вылеплено по идеальному образцу и работает так же идеально?

Анна ударила еще раз — вернее, почти ударила, Дерек перехватил ее руку, и она еще успела удивиться тому, какие у него горячие и сильные пальцы.

— Вы хам и наглец! — сообщила Анна, понимая, что готова разрыдаться, и делать этого ни в коем случае нельзя. Их отношения с Джоном были ее личной тайной, тем местом, в которое она никого не хотела впускать.

— Я бы вас не бросил во всем этом, если бы у нас были настолько глубокие отношения, — искренне ответил Дерек. — А он бросил. Ваш отец убит, вас выгнали из дома, убийца идет за вами, а он вас бросил. Полагаю, все дело в программе самообучения, да? Ему стали интересны физические отношения между мужчиной и женщиной, и вы как практик и экспериментатор пошли ему навстречу…

— Прекратите! — воскликнула Анна. — Хватит, перестаньте! Все это не так…

Она вдруг поняла, что Дерек прав. Ее бросили — и она искала Джона в самых темных уголках столицы, но так и не нашла. Ее бросили — и она поняла это только сейчас.

Слезы пришли сами — заструились по щекам, глазам сделалось горячо и больно. Анна рыдала от тоски и боли, от своей усталости, от потерь и угроз — Дерек осторожно, словно боясь что-то повредить, обнял ее — уткнувшись в его плечо, Анна ревела, словно школьница, которую не пригласили танцевать, и это было смешно, нелепо и больно, непередаваемо больно. С ней случилась именно та глупость, о которой писали в романах, и которую Анна глубоко презирала, потому что как это вообще возможно, бросить ее?

И вот это случилось. И она сидела в заколоченной комнате заброшенного дома, плакала в плечо, в общем-то, незнакомого человека и не могла остановиться.

— Я понимаю, как это больно, — Дерек говорил вполне искренне, словно и вправду знал, каково сейчас Анне. — Понимаю и найду его, но вы должны мне помочь. Просто расскажите мне о Джоне… и я верну его вам.

Глава 3

— Джон самый лучший арниэль. Отец создавал его так, чтобы он был не просто первым, но примером для всех. Идеальным, вы правильно сказали.

В соседней комнате, там, где раньше Брайан Кастерли устроил что-то вроде кабинета, и у стен до сих пор были отпечатки давно унесенной мебели, Дерек хранил несколько ящиков с консервами и галетами, и теперь они устроили настоящий пир: куски индейки в собственном соку, печенья и чай. Анна, кажется, ела не потому, что была голодна — Дерек готов был поклясться, что она открывает вторую консервную банку, чтобы заполнить пустоту, возникшую в душе.

Пусть ест. Рабочий опыт Дерека подсказывал, что невозможно одновременно есть и переживать.

— Иногда мне кажется, что отец вложил в него не просто все свое мастерство. Не просто самые лучшие и дорогие артефакты. Он будто умудрился поместить в Джона часть своего таланта. Часть души, — Анна откусила от печенья, прожевала и спросила: — Что, святая мать наша церковь казнит меня за такие речи?

Дерек усмехнулся. Неужели Анна и правда была влюблена? В куклу, в игрушку — да нет, бред какой-то. А спать с этой куклой не бред? Или же это просто часть работы исследователя — все изучить до конца, до самого края?

Дерек решил, что пока не будет об этом спрашивать.

— Не казнит, конечно. Пока церковь радуется тому, что человек растет в своих трудах и величии, — ответил он.

— Джон тоже рос. Я видела, что ему нравится учиться. Он с интересом и охотой узнавал что-то новое, брал книги в библиотеке, говорил со всеми, кого встречал. У него будто был призыв в душе — постичь этот мир. Не просто потому, что ему это велит набор команд. Потому, что ему нравится.

— И вас он постиг так же? — спросил Дерек и тотчас же мысленно выругал себя за это. Анна нахмурилась, и он предложил: — Если вам будет легче, можете снова меня ударить. Я это заслужил, понимаю.

Некоторое время она молчала. Кусок печенья едва заметно подрагивал в пальцах.

— Нет, — наконец сказала Анна. — Нет, не будет. Потому что… не знаю, поймете ли вы, но я… Я видела, что это настоящее. Что это не просто желание узнать человека, это желание узнать меня. Потому что я это я, потому что меня можно полюбить. А теперь я понимаю, что была лишь частью его программы познания мира. Вот и все. Он не вернется, ему незачем возвращаться. Он сейчас познает что-то еще. Перед ним весь мир, зачем ему я?