Запретная механика любви

— Теперь у тебя будет что-то на память обо мне, — сказала Анна и приказала: — Спи. И не вздумай меня жалеть. И кольцо не дари, тогда я тебя точно возненавижу.

— Хорошо, — негромко ответил Дерек. — Спокойной ночи, Анна. Сладких снов.

Анна не ответила, притворившись спящей. Дерек щелкнул пальцами, гася лампу, комната погрузилась во тьму, и, тая в этой тьме, он подумал, что ему бесконечно жаль эту гордую и несчастную девчонку, у которой не осталось ничего, кроме этой хрупкой гордости. Он натянул одеяло повыше, укутывая Анну, и вдруг почувствовал что-то влажное на руке, на которой лежала растрепанная девичья голова.

Анна плакала. Тихо, почти беззвучно.

Дерек решил, что не скажет ей ни слова. Просто поднял одеяло выше, обнял ее крепче и, поцеловав в висок, закрыл глаза.

Глава 6

Анна проснулась от того, что в дверь постучали. Было раннее утро, еще даже не развиднелось — Джон обнимал ее, как раньше, и она подумала: как же хорошо, что все кончилось. Потом она увидела книжные стопки в неверном свете огонька лампы, окончательно стряхнула с себя сон и поняла, что рядом с ней не Джон. Совсем не Джон.

Кукла ушла, окончательно бросив хозяйку. Вчера Анне было так больно, что она готова была на все, лишь бы хоть как-то утолить эту боль — и да, Дерек Тобби ей помог. Что ж, хорошо, пусть так будет и дальше — плакать больше не хотелось, и это вполне устраивало Анну.

Стук повторился. Дерек шевельнулся, что-то пробормотал и сел на диване — Анна натянула одеяло повыше и язвительно напомнила себе, что несколько опоздала со своей стыдливостью.

— Кто там? — спросил Дерек. Покосился на Анну и удивленно поднял бровь, словно не ожидал ее увидеть под одним одеялом с собой.

— Не знаю, — ответила она. — Открой.

Стучали деликатно — Анна уже успела убедиться в том, что в квартале святого Сонти в двери колотят от всей души. Дерек вздохнул, поднялся и, по-военному быстро нырнув в штаны и рубашку, открыл дверь — Анна увидела темный силуэт мужчины в форме и услышала:

— Доброе утро, господин Тобби. Посылка от его высочества Эвгара. Указ от его величества Пауля.

Дерек поблагодарил и, приняв конверт из плотной белой бумаги, закрыл дверь и вернулся к дивану. От конверта отчетливо веяло угрозой — такой, что у Анны шевельнулись волосы на голове. “Не открывай”, — хотела было взмолиться она, но понимала, что это бесполезно.

Его высочество Эвгар отправил Дереку подарок. Поддержал то, что разъедало его изнутри, и сделался не просто знакомым, а единомышленником. Это дорогого стоило.

В большом конверте был маленький — Дерек открыл его, и Анна увидела записку, небрежно написанную на обрывке тетрадного листка, и стеклянный квадрат. Она зажмурилась, не желая смотреть на кожу и волосы Чески Кариди; Дерек усмехнулся, и Анна услышала шелест бумаги.

Два чудовища, подумала она, и я в постели у одного из них.

— Я все убрал, — мягко произнес Дерек. — Не бойся.

— Я и не боюсь, — ответила Анна резче, чем собиралась. — Что там за указ?

Открыв глаза, она увидела лист с печатями и доброй дюжиной подписей. “Мы, Пауль Первый Хаомийский, волей своей и милостью…” — значит, Дереку вручили тот самый орден святого Антония, о котором вчера упомянул Эвгар. Анна понимала, что Дерека нужно поздравить — он, в конце концов, был героем, но что-то мешало это сделать.

Ей было холодно. По плечам и спине разливался озноб. Ческа Кариди лежала в морге, мертвая, лишенная кожи на спине — и Анне становилось жутко и дико, когда она думала о ней и обо всем, что случилось вчера в театре.

Если бы она могла, то срезала бы с ведьмы не кожу — голову. Чтобы выплеснуть из души и памяти вязкую покорность под чарами, чтобы забыть об ужасе, который захлестывал театр, чтобы больше не видеть зарезанных людей.

— Я стану первым помощником руководителя инквизиционного департамента, — Дерек отложил королевский указ и, раздевшись и нырнув под одеяло, обнял Анну — почти так же, как это делал Джон. Но Джон был выше, сильнее и крепче, у него были совсем другие руки, и все с ним было совсем другим. То, что вчера вечером казалось Анне лекарством, на рассвете сделалось ядом — и все чувства, которые сейчас нахлынули на нее, разрывали душу на части.

— Ты это заслужил, — негромко откликнулась Анна. — Ты герой, Дерек, поздравляю.

Где сейчас Джон? Свернул голову Анжелине и скрылся. Дыхание Дерека мягко щекотало ухо Анны, и она сказала себе, что жизнь продолжается. Она была не одна, и это самое главное — осталось только принять это. Принять до конца.

— Мы с тобой сегодня отправимся на поиски Джона, — пальцы Дерека мягко поплыли по животу Анны, словно он вычерчивал на ее коже те травяные узоры, которые покрывают пластинки артефактов. — Вы с ним когда-нибудь выезжали из столицы?

— Да, — ответила Анна, и пальцы двинулись ниже. — Отец всегда говорил, что арниэлям надо смотреть мир. Мы были в Хелернских горах, ездили к озерам в Шонго…

Джон целовался не так — в нем было слишком много трепета, слишком много стремления открывать новый мир, прикасаясь к Анне. Там, в Шонго, в крошечном курортном поселке, он поцеловал Анну в первый раз — и она откликнулась на его поцелуй, и они стояли в золотой тени сосен, в мягком свете незакатного летнего солнца, и весь мир принадлежал только им. А сейчас в Шонго только снег, заметенные до самой крыши дома, и призраки, которые бродят по льду, покрывшему озера…

— Шонго, — негромко произнес Дерек, оторвавшись от губ Анны. — Я должен узнать, что там в итоге с Итаном Коннором. И взять билеты на поезд. Подождешь меня здесь или пойдешь со мной?

Он сместился ниже, и Анна, запустив пальцы в его растрепанные волосы, подумала, что вряд ли Джон отправится в Шонго, это место можно вычислить, а он понимает, что его будут искать. Но потом Дерек скользнул губами там, куда не касался Джон, и это было таким обжигающим, настолько бесстыдно сладким и проникающим к самой сути, что Анна смогла лишь выдохнуть “Да” — и забыть о Джоне хотя бы сейчас.

* * *

Они вышли из дома в половине восьмого — квартал святого Сонти просыпался, окна наливались неверным золотым светом ламп, от труб пекарен поднимался дымок, и Дерек подумал, что, пожалуй, будет скучать по этому месту, когда переедет — но никогда больше сюда не заглянет. Анна шла рядом, на ее щеках был румянец, а в глазах лихорадочный блеск — она держала Дерека под руку, и все, чего он сейчас хотел, сводилось к двум простым словам: не влюбляться.

Благородные барышни никогда не лягут под мужчину, чтобы утолить боль от расставания. Дерек не совсем понимал, как теперь себя вести с Анной, и видел, что она испытывает похожие чувства. Ах, да! Еще она обязательно хотела уйти первой, и это тоже не следовало забывать.