Запретное. Дилогия

— Подожди, — перебила я. — Грань появилась больше двадцати лет назад. Ты что же с тех не видел родных?

— Нет. А зачем?

Он так это спросил, что мне стало неловко. Опять я совершаю ту же ошибку — веду себя с энфирналом так, словно он человек. Я постоянно забываю, что Лекс практически не чувствует. Вспоминать об этом неприятно. В комнате сразу стало как будто прохладнее, и я поежилась.

Однажды я вот также исчезну из жизни Лекса, и он забудет обо мне. А когда кто-то его спросит: ты не хочешь повидаться с Лисой? Он удивится и поинтересуется — а зачем?

На самом деле, история Лекса печальная, но он сам этого не осознает. Ему все равно. Это даже немного пугает.

Я снова отвернулась к окну и не услышала, как Лекс подошел сзади. Вздрогнула, когда ощутила его дыхание на коже.

— Посмотри на город, — я кивнула на Циви за окном. — До чего здесь красиво!

Отражение Лекса в стекле пожало плечами. Вид его не впечатлил.

— Ты разве не видишь? — удивилась я. — Как это возможно? Ты же не слепой.

— Я смотрю глазами, а ты смотришь чувствами, — объяснил он разницу.

Идея пришла мгновенно. Я не была уверена, что это сработает, но попытаться стоило. Лекс говорил, что ощущает отголоски моих эмоций. Особенно, когда между нами есть физический контакт.

— Тогда я тебе покажу, — я завела руки за спину и сжала пальцами запястья энфирнала.

Лекс резко выдохнул, щекоча мне шею. Мы застыли, глядя на рассвет над городом. На подкрашенные розовым облака. На первые лучи солнца, пробивающиеся из-за горизонта, что золотым нимбом искрились над Циви.

Я знала — Лекс не просто видит то же, что и я. Прямо сейчас он проживает мои эмоции. Возможно, это их уничтожит. Мрак — ненасытен. Он пожирает все, до чего добирается. Но я готова отдать частичку себя, чтобы Лекс снова ощутил, каково это — быть человеком. А еще я втайне надеялась, что он поймет, чего себя лишает, и передумает.

Глава 33. Напарник

Я уже привычно устроилась за высоким барным столом. Лекс заваривал чай, а я, подперев щеку рукой, любовалась четкими движениями энфирнала. Даже во время готовки он оставался воином — ни единого лишнего жеста.

Это была целая чайная церемония. Длинная, монотонная. Надо иметь по- настоящему крепкие нервы, чтобы соблюдать все эти тонкости. Мне бы терпения не хватило. А вот Лексу нравилось.

Впрочем, я не жаловалась. На энфирнала я могла смотреть вечно. И неважно, что он делает.

Так, наверное, можно восхищаться картиной, даже в каком-то смысле любить ее. Рисунок великолепен, художник постарался на славу. Тебе приятно находиться рядом с ней, но самой картине все равно, что ты чувствуешь. Она даже может быть твоей, только это ничего не изменит. Картина не в состоянии ответить тебе взаимностью. Не потому, что она плохая. У нее просто нет чувств.

Мои безрадостные мысли прервал звук подъемника, и я скривилась. И без того плохой день испорчен окончательно. Ни разу еще подъемник не привез ничего хорошего.

Чутье меня не подвело. Я поняла это, когда увидела Джаспера. Увы, рана на его лбу зажила. Даже следа не осталось. А я думала, будет шрам на память обо мне.

Заметив меня, Джаспер сощурился.

— Вернулась, — окинул он меня мрачным взглядом. — Я надеялся, ты сгинула навсегда.

— Не дождешься, — я показала вредному энфирналу язык.

Он аж споткнулся, но, как выяснилось, удивила его вовсе не моя дерзость.

— Она человек, — Джаспер ткнул пальцем в мою сторону.

Я бросила на Лекса затравленный взгляд. Пока была с контрабандистами, у меня закончилась маскировка. Томми обещал дать еще, но потом брат превратился в монстра, и стало не до этого.

С Лексом мне не надо было скрываться. Кто ж знал, что заявится Джаспер. Чего он ходит сюда, как к себе домой?

— Я в курсе, кто она, — кивнул Лекс и наполнил третью чашку чая — для напарника.

— Ты так спокойно об этом говоришь? Она перешла Грань незаконно.

— Не совсем так, — поправил Лекс. — Это я перевел ее за Грань.

В лофте повисла тишина. Джаспер обвинял меня в несоблюдении Закона. Он бы сдал меня без зазрения совести. Не знаю, что я ему сделала, но он меня не выносит с первой встречи. Но, если возьмут меня, это скажется на Лексе. Он будет соучастником.

— Защищаешь ее, — проворчал Джаспер. — Между прочим, из-за нее контрабандисты, за которыми мы так долго следили, скрылись. Они перенесли Сердце Логова и заменили проходы. Месяцы работы коту под хвост.

Нехорошо вышло. Мы с Лексом спугнули контрабандистов своим появлением на Манеже. Где их теперь искать?

Эта новость меня расстроила. Я чувствовала себя виноватой, а еще ответственной за живой товар. Тех женщин могли спасти, если бы не я. Это мои поступки — побег от Лекса, встреча с братом, приход в Логово — привели к печальным последствиям.

Пока мужчины спорили по поводу моей скромной персоны, а именно «что со мной сделать — простить или наказать?», я размышляла, как исправить ситуацию.

— Где их теперь искать? — спросил Джаспер. — Мы даже не знаем, с чего начать. Не мне тебе рассказывать, какая сильная защита у Логова. Прошлые поиски заняли кучу времени.

— Мы справились один раз, справимся и во второй, — произнес Лекс. Хотя даже мне было ясно, что ситуация аховая.

— Я нужна Томми, — встряла я в разговор. — Не знаю, зачем, да это и неважно.

Главное — он будет меня искать.

— И что? — Джаспер нехотя посмотрел в мою сторону.

— Когда найдет, он доставит меня в Логово, чтобы передать типу в капюшоне, — сказала я.

— Что ж, — протянул Джаспер, — может, из этого что-то выйдет.

Он прекрасно понял, к чему я клоню. Я могу стать приманкой для контрабандистов. Раз я им нужна, они непременно явятся за мной. Мне надо лишь выйти в город и погулять одной. Естественно, энфирналы будут за мной следить. Так мы найдем новое Сердце.

— Нет! — хлопнул Лекс ладонью по столу. — Об этом не может быть и речи. Лисса не будет приманкой.

И я, и Джаспер вздрогнули от громкого звука и повернулись к Лексу.

— Послушай, — сказал Джаспер, — но это реальный выход. За пару дней мы покончим с контрабандистами. Ты же хочешь этого не меньше, чем я.

— Но не такими методами, — качнул Лекс головой. — Лисса не будет рисковать своей жизнью ради нашей работы.

Наверное, будь они обычными людьми, а не энфирналами, разругались бы в пух и прах. Но отсутствие эмоций сглаживало конфликт.