Запретное

– Ты пахнешь удивительно, - проворковал он, утыкаясь носом в ее шею.
– Как корица и ваниль.

Розалин застонала, прижимаясь к нему, его руки придерживали ее спину, он опустился к краю ее свитера, чтобы коснуться голой кожи. Ее нога обвилась вокруг его бедра, она поднялась на цыпочки, пытаясь прижаться еще ближе. Каждое прикосновение было живым огнем на ее коже, иссушая скрытую сущность ее тела, оставляя только ту часть Розалин, которая желала видеть Габриэля обнаженным.

Свист вернул их к действительности. Розалин медленно открывала глаза, ее щеки ярко пылали, поскольку она заметила толпу, стоящую у входа в зал. Парни кричали, подбадривая Габриэля. Оливер стоял спиной, скрипя зубами, поскольку Клэр впилась наманикюренными ногтями в его руку.

– Полагаю, что мы просто подтвердили слухи,- Габриэль глубоко хихикнул, придерживая Розалин на ногах. Она выпрямилась и поправила подол клетчатой юбки. Она покраснела, источая гормоны с бешеной скоростью.

– Мы можем уйти отсюда?

Габриэль кивнул, откашливаясь, когда он взял ее за руку и повел через таращащую глаза толпу. Когда они вышли, Габриэль наклонился к ней.

– Ах, вот еще что я хотел сказать там.
– Розалин посмотрела на него искоса, она заметила кипятящуюся миссис Карлесон, быстро приближающуюся к ним.
– Я люблю тебя.

***

– Сколько еще это будет продолжаться?
– Габриэль простонал, двигая еще одну пыльную книгу через стол. Прошло около месяца, после признания Габриэля в любви, и Розалин должна была признать его. К счастью заинтересованность Габриэля, запрещенной татуировкой, заняло их исследованиями. Но поиск древних вековых книг с заклинаниями и мифами, было делом не из легких. В Чикаго было столько старинных книжных магазинов.

– Я не знаю Габриэль,- вздохнула Розалин, потирая переносицу. Она страдала от продолжающейся головной боли в течение прошлых двух недель. Изменения, которые она видела в Габриэле не только волновали ее, они пугали ее.

Она снова подумала о звонке Фейн, но она знала, что он будет настаивать на том, чтобы она спасалась. Это было последним, в чем она нуждалась.

– Я сказала тебе, ты отличаешься.

– От кого?

Розалин покачала головой, прикусив свой язык, чтобы не допустить больше такого промаха.

– Я не могу сказать.

– Я думаю, что имею право знать, Роуз. Очевидно, ты видела какие-то довольно дурацкие вещи в Румынии.

– Да и те вещи не предназначены огласке,- закричала она, забывая понизить свой голос. Головы повернулись к ней во всей школьной библиотеке. Розалин покраснела, наклоняя голову.
– Доверяй мне. Есть вещи, которые ты действительно не хочешь знать, Габриэль.

– Но тызнаешь,- нажал он, чувствуя, что его оставили в дураках.

– Я знаю,- вздохнула она, хватая его за руку.
– И я сожалею. Но доверяй мне, когда я говорю, что, как только ты узнаешь, то пути назад не будет. Я не хочу этого для тебя. Ты заслуживаешь нормальной жизни.

Розалин уже начала задаваться вопросом, правильно ли она делала. Как Габриэль мог жить нормальной жизнью, когда он был так очевидно ненормален?

– Не имеет значения, - сказал Габриэль раздраженно, вырывая свою руку. Розалин опустилась, страх сжал ее сердце ядовитыми когтями.

– Что с тобой сегодня? Еще немного и ты сорвешься.

– Ничего,- проворчал он, пододвигаясь обратно к столу. Изображение разбитой вазы с оранжевыми розами, лежащих на полу в его художественной студии, заставило его вздрогнуть. Он был сердит; достаточно, чтобы уничтожить единственную вещь, которая заставила его чувствовать себя самым близким человеком для Розалин. Но он не мог сказать ей, еще нет. Габриэль не мог вынести мысли о том, чтобы ее потерять. Он подождет, пока не найдет выход.

– Послушай, я должен идти. Увидимся позже.

– Но …- Начала Розалин, но Габриэль уже исчез.
– Превосходно.

Несколько часов спустя Розалин села на свое место, возле Сэйди.

– Ничего себе, ты выглядишь очень мрачно. Как дела?

– Я не знаю. Габриэль ведет себя отстраненно последние пару дней.

Сэйди нахмурилась.

– Это из-за танцев?

Розалин пожала плечами.

– Он даже не пригласил меня.

– Ты шутишь?- Закричала Сэйди.
– Они будут в субботу вечером, а этот мешок с дерьмом даже не пригласил тебя?

– Пока нет,- Розалин засмеялась.
– Я думала, что ты уже его полюбила.

Сэйди пожала плечами.

– Девушка имеет право на ревность.

– Ревность?
– Фыркнула Розалин.

– О, не смотри на меня так, Роуз. Я - та, что жила рядом с этим парнем большую часть моей жизни. Я тащилась по нему задолго до того, как ты появилась.

– Я слышу небольшое количество горечи, в твоих речах?
– Захихикала Розалин.

– Возможно, - усмехнулась Сэйди.- Но я не в обиде. Я просто отмечаю, что на танцах я в числе лузеров.

Розалин протянулась и взяла руку Сэйди в свою.

– Я понимаю, что ты чувствуешь …, но ты не можешь позволить своей маме или Николаю, испортить тебе вечер. Кроме того, танцы должны интересовать тебя меньше всего. Просто относись ко всему проще!

– О, ну и дела, спасибо,- проворчала Сэйди, надувая губы.
– Это заставляет меня чувствовать себя настолько лучше.

– Я просто пытаюсь помочь, - засмеялась Розалин, сжимая ее руку. Ее улыбка исчезла, поскольку она вспомнила слова Габриэля, обращенные в большой степени к ней. – Возможно, я должна просто предположить, что Габриэль и я идем вместе. Ведь так делают пары?

– Забудь об этом,- сказала Сэйди.
– Если он не может пригласить тебя должным образом, тогда он не заслуживает тебя.

Розалин застонала, опуская голову на стол.

– Почему все так сложно?

Сэйди усмехнулась.

– Добро пожаловать в среднюю школу.

***

– Вы никогда не поверите в то, что я только, что слышал,- выпалил Уильям, подбегая к Сэйди в пятницу днем.
– Клэр Скофилд говорит всей школе, что идет с Габриэлем на танцы.
– Сэйди уставилась на своего брата с ужасом на ее лице.
– Что? Я думал, что ты будешь счастлива, увидеть, что парень, оказался таким шустрым.

Она посмотрела в сторону, когда Розалин появилась из-за открытого шкафчика Сэйди, лицо было бледное как у призрака.

– О нет. Роза, мне так жаль!- закричал Уильям .

Руки Розалин дрожали, когда она бросила свою сумку через плечо.

– Нет, все в порядке. Я рада, что, наконец, знаю, почему он не пригласил меня.
– Ее голос был хриплым от предательства Габриэля и от той боли, которую вызвало это в ней. Ни одна из пыток, которые она вынесла в руках Владимира, не были настолько зверскими.