Запретные страсти великих князей

Между тем, Михаил ушел на фронт. Он получил чин генерал-лейтенанта и вступил в командование Кавказской туземной конной дивизией, получившей в армии название «Дикая дивизия». Она была сформирована исключительно из горцев-мусульман, в ней только офицеры были русскими, она состояла из б полков (Черкесского, Ингушского, Кабардинского, Дагестанского, Чеченского, Татарского), Осетинской пешей бригады и 8-го Донского казачьего артиллерийского дивизиона. Генерал А. И. Деникин позже вспоминал, что целью формирования такого уникального соединения стало «стремление к изъятию с территории Кавказа наиболее беспокойных элементов». Иначе говоря, в Дикой дивизии воевали в основном разбойники-абреки. В боях дивизия отличалась невиданной храбростью и жесткостью, «граничившей с первобытными нравами и Батыевым изуверством». Горцы никого в плен не брали, а поступали с противником так, как недавно в Чечне: живым отрезали головы, вспарывали животы и тому подобное. Немцы и австрийцы тут же разбегались с поля боя, как только узнавали, что на них в наступление идет Дикая дивизия. Согласитесь, что управлять этими абреками мог только человек очень сильной воли, каким и был великий князь Михаил. Благодаря заботам своего командира жалованье в Дикой дивизии было самым высоким в русской армии – 25 рублей в месяц получал только рядовой (подпоручик в других частях получал 35 рублей). Горцы очень уважали своего командира, были безгранично преданы ему и даже обращались на «ты». Им очень импонировало то обстоятельство, что в бой их водит сам брат царя. Михаил же со своей стороны на полях сражений показал себя храбрым и мужественным командиром. В феврале 1916 года он получил повышение – стал командиром 2-го кавалерийского корпуса, а потом генерал-инспектором кавалерии.

Итак, военная карьера великого князя развивалась успешно, но впереди его ждали тяжелые испытания. Февральские события 1917 года застали его в Гатчине. 27 февраля 1917 года председатель Госдумы М. Родзянко вызвал Михаила в Петроград. Он попросил его связаться с Николаем II, находившимся в Ставке, и уговорить брата сформировать «правительство народного доверия». Однако разговор его с царем не дал никакого результата, и Михаил Александрович отправился в Зимний дворец, но так как там ночевать было опасно, то он переселился на квартиру князя П. Путятина, находившуюся невдалеке от Зимнего, на Миллионной улице. События развивались стремительно. 1 марта к нему явился посланец от дяди, великого князя Павла Александровича, и принес на подпись Манифест, в котором великие князья Павел Александрович и Кирилл Владимирович от имени императора поручали Думе сформировать такое правительство (мы уже об этом писали). Михаил долго колебался, но все же поставил свою подпись.

На следующий день, 2 марта 1917 года, он узнал, что Николай II отрекся от престола за себя и своего сына в его пользу, назвав его Михаилом II. Формально, из-за своего скандального брака, Михаил не имел права на престол, но эти тонкости уже никого не волновали. Отречение брата произвело на Михаила удручающее впечатление. Присяжный поверенный Н. Иванов вспоминал: «Нежелание брать верховную власть, могу свидетельствовать, было основным его, так сказать, желанием. Он говорил, что никогда не хотел престола, и не готов к нему. Он примет власть царя, если все ему скажут, что отказом он берет на себя тяжелую ответственность, что иначе страна идет к гибели… Он переживал сильные колебания и волнение. Ходил из одной комнаты в другую… Он осунулся за эти часы. Мысли его метались…» Наконец, он пришел к выводу, что один он ничего предпринять не может, так как ему надо посоветоваться с депутатами Думы. Наутро 3 марта 1917 года в квартиру князя Путятина ринулись думские деятели и стали уговаривать Михаила, чтобы он тоже отказался от престола. Под их сильным давлением в б часов вечера он составил Манифест, в котором попросил граждан России довериться Временному правительству вплоть до созыва Учредительного собрания, которое должно было принять решение о способе правления Россией: республика или монархия? Как известно, в январе 1918 года большевики разогнали Учредительное собрание, которое не успело принять никакого постановления по этому поводу.

Вот и получается, что Михаил II формально был царем только один день. Но только формально. А действительность была такова. Как только Керенский узнал о решении Михаила, то издал высокопарный вопль: «Ваше Высочество, вы – благороднейший из людей! Ваше Высочество! Вы великодушно доверили нам священный сосуд вашей власти. Я клянусь вам, что мы передадим его Учредительному собранию, не пролив из него ни одной капли». Ну чего было можно ожидать от такого клоуна – уже 1 сентября 1917 года Россия была объявлена республикой, не дожидаясь решения Учредительного собрания. В адрес Михаила градом посыпались приветствия, причем одна телеграмма пришла даже из Туруханского края от ссыльных большевиков. Николай II в своем дневнике к решению Михаила отнесся отрицательно: «Оказывается, Миша отрекся. Его Манифест кончался четыреххвосткой для выборов через б месяцев Учредительного собрания. Бог его знает, кто надоумил его подписать такую гадость…» Немного позже он добавил: «Миша не должен был этого делать. Удивляюсь, кто дал ему такой странный совет».

Подписав отречение, Михаил уехал в Гатчину к своей семье. Он там тихо жил с женой и двумя детьми (дочь от первого брака Натальи Михаил тоже считал своим ребенком). Его образ жизни разнообразили лишь прогулки на его знаменитом «роллс-ройсе» и редкие пикники на природе с друзьями. 31 июля 1917 года ему было разрешено свидание с братом Николаем II, который содержался под арестом в Царском Селе. Встречу на 10 минут устроил Керенский, который и присутствовал при разговоре. Михаилу даже не разрешили увидеть племянников. Это была последняя встреча братьев – Михаил вышел после нее со слезами на глазах, а наутро узнал, что брата вместе с семьей увезли в Сибирь. Больше они никогда не виделись.

Впереди Михаила Александровича ожидали еще более тяжелые испытания. В конце августа 1917 года его вместе супругой посадили под домашний арест. Он сильно удивился такому повороту событий, но подчинился. Все-таки он отдал власть Временному правительству, а с ним поступили так бессовестно. Во время октябрьских событий великого князя недолго продержали в Смольном, но потом отпустили в Гатчину. В ноябре 1917 года он уже сам явился туда к управделами большевистского правительства В. Бонч-Бруевичу и попросил «узаконить» его положение. Здесь ему была выдана справка на официальном бланке о том, что может «свободно проживать» как гражданин Республики.

Несмотря на это, 7 марта 1918 года Гатчинский совет арестовал Михаила Романова. По предложению М. Урицкого (председателя Петроградской ЧК), Совет Народных Комиссаров постановил выслать его в Пермь. С ним поехал и его секретарь, англичанин Джонсон. Он отказался от предложения посла Великобритании Дж. Бьюкенена покинуть Россию: «Я не оставлю Великого князя в такой тяжелый момент». Также с ним поехали прислуга и жена, а дети остались у родственников. В Перми Михаила Александровича поселили в так называемых Королёвских номерах – гостинице, построенной купцом Королёвым. Во дворе гостинцы был гараж, в котором стоял «роллс-ройс» Михаила. Никакого караула возле номеров не было. Михаил Александрович мог свободно разъезжать по городу на своем лимузине, прогуливаться по набережным, кататься на лодке по Каме, встречаться с местными жителями и ходить к ним в гости, посещать театр (где публика устраивала ему овации) и церковь. Михаил Александрович вел жизнь свободного человека за одним лишь исключением – с первых месяцев пребывания в Перми он должен был ежедневно отмечаться – сначала в милиции, а с мая 1918 года и в Губчека. К этому времени он заболел, и Наталья Брасова в конце мая поехала хлопотать в Москву за него (речь шла о выезде на лечение за границу). До этого она неоднократно навещала детей, оставшихся в Петрограде. В один из таких приездов ей удалось достать фальшивые документы и отправить сына в Данию.

В Москве она встречалась с Лениным, но ее хлопоты оказались безрезультатными, и она уже хотела возвратиться к мужу, когда получила известие, что Михаил «похищен неизвестными». Наталья Сергеевна в это не поверила, так как ссыльные жили под постоянным контролем. В состоянии крайнего раздражения она прорвалась к Моисею Урицкому и потребовала у него объяснений. Она обвиняла его в убийстве «родного Миши». В ответ он обвинил саму Брасову, что это, мол, она организовала «побег» мужа! Ее тут же арестовали и отправили в тюрьму, где она провела почти десять месяцев.

На самом деле Михаила Александровича вместе с его английским секретарем Джонсоном в ночь с 12 на 13 июля местные большевики вывезли за город и расстреляли, инсценировав это как похищение. Пермская ЧК даже отправила в Москву телеграмму: «Сегодня ночью неизвестными в солдатской форме похищены Михаил Романов и Джонсон. Розыски пока не дали результатов, приняты самые энергичные меры». Эта была дезинформация – акция по уничтожению Романовых была задумана в Москве; через несколько дней, в ночь с 16 на 17 июля 1918 года, был расстрелян Николай II со всей своей семьей, а днем 17 июля последовала казнь Романовых в Алапаевске. Михаилу Александровичу было всего 40 лет. Его могила не разыскана до сих пор.

Итак, Наталья в тюрьме. Через 10 месяцев она, симулируя сильную простуду, добилась перевода в тюремную больницу. В один из дней ее посетила дочь от первого брака, и в ту же ночь ей удалось незаметно исчезнуть из больницы. С помощью фальшивых документов, под видом сестры милосердия, она смогла добраться до Киева. Вместе с ней была ее дочка Наталья. Из Киева она перебралась в Одессу, а затем на британском корабле Наталья навсегда покинула Россию.

В эмиграции Наталья Брасова сначала жила в Англии, затем перебралась во Францию. За границей ей пришлось несладко. Она надеялась на помощь могущественных родственников, ведь английский король Георг V приходился кузеном Михаилу Александровичу. Но очень скоро она поняла, что здесь рассчитывать не на что и не на кого. Никто из европейской родни мужа не собирался ей помогать; с ней даже не желали встречаться. Чурались Натальи и русские родственники ее мужа – те, которым удалось бежать из России. Даже императрица Мария Федоровна, мать Миши, не смогла преодолеть антипатию к ней и ни разу не встретилась со своей невесткой и даже с внуком. Первые годы Наталья не испытывала особых материальных затруднений. У нее сохранились кое-какие счета в банках, кое-какие из драгоценностей она смогла вывезти в эмиграцию. Их продажа стала основным источником доходов вдовы. Однако всему приходит конец. Бриллианты с жемчугами закончились, и продавать больше стало нечего. Наступило время бедности, а затем и полной нищеты. Но еще больше подкосила ее смерть сына – он погиб в автомобильной катастрофе летом 1931 года. Эта ветвь Романовых, наследников царской власти в России, пресеклась навсегда.

Последние годы своей жизни Наталья Брасова проживала в Париже. Из некогда томной красавицы она превратилась в страшную, полубезумную старуху, которая скандалила за каждый сантим с хозяевами третьеразрядных гостиниц, с бакалейщиками и мусорщиками. Ее несчастная жизнь завершилась на больничной койке в приюте для неимущих в 1952 году в возрасте 72 лет.

Вот так горько завершилась история любви и жизни последнего императора России Михаила II, который никому не делал зла.