Запретный камень
Шрифт:
Даррел показал растопыренную пятерню, но старая экономка ничего не видела.
– Нас пятеро, – сказал он.
– Пять! Ах-ха… И што? Будете фопрошать?
– Да, – ответил Вейд, уставившись на руку брата, которую тот забыл опустить. – Вы могли бы рассказать нам, как умер доктор Фогель?
– Вейд, так нельзя, – возмутился отец.
– Нет-нет, фсе ф порятке. – Фрау Мюллер нахмурила брови. – Я не работаль два дня тому. Он быль один и пошель гулять, я думайт. Полицай нашель его на нашей штрассе, за домом. Он быль надушен.
– Надушен? – переспросила Лили.
– Йа! – Фрау Мюнх схватила себя за шею руками. – Фот
– Задушен, – тихо повторила Лили. Обе девочки сильно побледнели.
Вейд в нетерпении раскачивался с пяток на носки.
– Вы имеете в виду, что… – повернулся к отцу. – Папа! Дядю Генри, что…
Доктор Каплан обратился к экономке:
– Вы хотите сказать, что его убили?
Ноги у Даррела стали ватными. Он опустился на стул возле пыльного столика.
– Полицай ищет убийцу. Они считайт, форишка сашел слишком талеко. Они искайт крапитель.
Даррелу вдруг показалось, что фрау Мюнх говорит шифром дяди Генри.
– Крапитель? – переспросил он.
– Йа-йа. Крапитель. Фор.
Даррел завис. И неожиданно понял.
– Вора! Грабителя, да?
– Я так и сказаль. Я сказаль, я убирать кфартиру три раза на неделю. Я не работаль два дня тому, кокда он умираль.
Лили подтолкнула Даррела локтем и шепнула ему на ухо:
– Убирает она – не придерешься. Даже не верится, что плохо видит.
Лили была права – если не считать запыленного столика возле окна, квартиру отдраили до блеска. Даррел даже заглянул под шкаф, проверяя, так ли уж тщательно старуха пылесосит.
– Вы еще что-нибудь можете нам рассказать? – спросила Лили.
– Нет. Я закончиль. Вы уходить.
Доктор Каплан медленно поднялся, экономка даже не пошевелилась.
– Благодарю вас. Мы с герром Фогелем давно и крепко дружили. Я один из студентов, которые входили в его группу «Asterias»…
Фрау Мюллер резко выпрямилась в кресле.
– Морская свисда! – сказала она. – Йа-йа.
Старуха встала и проковыляла к столику, у которого сидел Даррел, хотя самого его, казалось, даже не заметила. Остановилась точно над пыльной столешницей, рядом с Даррелом, подняла тонкую руку и начала что-то писать. Несколько долгих минут она тщательно выводила буквы, а затем резко обернулась, сжимая в пальцах камертон.
– Кто есть музимк?
Все смотрели на Даррела. Тот поднял руку.
Но экономка его не видела. Тогда он, помявшись, сказал:
– Я музыкант. Играю на гитаре.
– Токда так! – Фрау Мюнх сунула камертон ему в руку и выдохнула. – Так я сделаль, как мне училь Хайнрих. Остальное ф фаших руках.
Сказав так, старая экономка ушла, проскрипев на прощание лестницей.
Все уставились на письмена, что фрау Мюнх вывела на пыльном столике. И только Даррел заметил, под столом что-то блестящее. Он опустился на четвереньки и…
– Похоже, пылесосит фрау Мюнх не так тщательно, как вытирает пыль, – сказал он. – Пап, у дяди Генри была какая-нибудь штуковина в виде морской звезды?
Роальд кивнул.
– Конечно! Он говорил, что именно потому наша пятерка и называлась так – Asterias.
Даррел аккуратно вытащил из-под стола стеклянный осколок в виде латинской «V», перемазанный чем-то красным.
– Смотрите, похоже ведь на щупальце морской звезды?
Бекка смотрела на осколок во все глаза.
– У того типа на кладбище была рана на виске,
свежая такая, явно тот недавно получил ее. Заметили? Очень похожей формы рана.– Я заметил, – подтвердил Вейд, изучая осколок. – Огромная рана… Папа, это ведь не кровь?
Доктор Каплан взял у него осколок и поднес к лампе. Даррел вздрогнул и вытер руку о штанину.
– Эй, какая кровь? Вы о чем? – удивленно воскликнула Лили и шагнула к подруге.
Вейд с опаской взял у отца находку и посмотрел на брата.
– Я так понимаю, подозрение падает на того горбатого. Похоже, дядя Генри ударил его этой штукой? Вот откуда осколок… Папа, а что это за штука, кстати?
Доктор Каплан тяжело вздохнул и медленно покачал головой. Блуждая взглядом по полутемной комнате, словно выискивая другие доказательства, он произнес:
– Это пресс-папье. И если… повторяю: если на нем кровь, и это кровь того человека с кладбища – значит, полиция на ложном пути. Генриха убили не на улице. Его мог убить человек, которого мы видели на кладбище. И убийство могло произойти в этой комнате.
Глава четырнадцатая
У Вейда закружилась голова.
Убийство? Здесь, в этой комнате?!
– Если это не ограбление…
– Если это не ограбление… – Роальд Каплан повернулся к Лили. – Бернар Дюфор упал в шахту лифта в Париже. И что, полиция до сих пор считает это несчастным случаем? Можешь это выяснить? Бекка, помоги с переводом!
– Момент!
Пальцы Лили уже летали по планшету. Бекка смотрела на экран.
Вейд встал под углом к столику и принялся разглядывать знаки, которые начертила в пыли на пыльной столешнице старая экономка. Первая строчка была на греческом – не разобрать ни слова. Но в книгах по астрономии такие буквы часто встречались, поэтому Вейд опознал язык.
А ниже – еще две строчки, записанные шифром:
Lca Ayulc himab ds lca Cyzb ir Gzjrauhyss
Rixxio lca nsihis, rixxio lca wxyea
Первое слово ему было уже знакомо: артикль «The».
– Бекка, папа, – окликнул Вейд, доставая из рюкзака карту звездного неба. – Кто-нибудь из вас знает греческий?
Бекка покачала головой.
– Баклава и спанакопита – все мои познания.
– Я знаю одну строчку на греческом! – оживился Роальд. – Меня научил Генрих. Всех нас, пятерых. Это знаменитая цитата из… погодите-ка…
Он снова достал черную тетрадку и раскрыл на одной из последних страниц. Затем перевел взгляд на строчку, написанную на столике.
– Поверить не могу… Хотя почему нет? У меня здесь вся строчка целиком. Генрих всегда начинал с нее лекционный курс. «Не геометр да не войдет» – вот как она переводится. А еще… Минутку-минутку, я вспомню… – Роальд закрыл глаза.