Запретный плод

Он, как всегда, пожал плечами.

— Возможно, ты права, — сказал он спокойнее. Все, чего он сейчас хотел, — уйти от ее пронзительного голоса, позолоченных комнат, которые служили де Векам в течение четырех сотен лет, от показного гнева Изабель, который всегда его раздражал. — Я обещал Валентину, что сегодня вечером буду в своей квартире. Кстати, скажи Гектору, что завтра он получит от меня новую игрушку.

Ему хотелось пойти в детскую и взять на руки своего внука, поиграть с ним. Но не стоило тревожить ребенка изза хаоса в собственной жизни. Я не буду возвращаться в замок де Веков, подумал он, что бы ни случилось. Выиграю я дело или нет, возвращаться я не буду.

Еще один день здесь он не смог бы выдержать.

— До свидания; Изабель. — Он не сказал «прощай». Это было бы лицемерием. Его вежливая любезность все еще оставалась при нем. — Если тебе чтонибудь будет нужно, сообщи мне.

Она не ощутила переломности момента. Этьен часто бывал в отъезде, гораздо чаще, чем дома.

— Мы званы к принцу Шабору через две недели, — сказала она, — Альфонс ждет тебя.

— Не забудь сказать Гектору об игрушке, — сказал герцог и вышел из комнаты, чувствуя, как старо все то, что говорила Изабель.

Иначе и быть не могло, размышлял он, отдыхая на мягком диване в карете, по дороге в свою квартиру. Иначе и быть не могло, она даже не виновата. Он для нее только титул — лучший титул, который удалось заполучить ее семейству в обмен на ее гигантское приданое. Изабель не могла помочь ему, поскольку была воспитана пустой и никчемной, предпочитающей платяной шкаф и злобные сплетни в своем кругу детям и мужу. Она была подготовлена только к этой роли, как до того ее мать, поскольку детство ее прошло среди нянь, гувернанток и льстивых прислужников. Ничего другого она не знала.

Он мог простить ее невежество, но не убожество души.

Когда они были молоды, он хорошо понимал обязательства, налагаемые на него титулом, а Изабель хорошо понимала необходимость удачно выйти замуж. Их брак был семейным решением, семейным бизнесом, и он, будучи сознательным наследником, подчинялся строгим условиям этих браков по расчету, в то же время допуская некоторую свободу. Он принял правила, выработанные многочисленными поколениями. Все, кроме отношения к детям. Их он игнорировать не мог, как делали многие его приятели. Как делала Изабель. Он всегда обожал их. Всегда — с первого взгляда на их розовые младенческие лица. Наибольшим ударом для него было бы непонимание детьми его поступков. Он должен был поговорить с ними как можно скорее.

В тот же вечер перед обедом у Аделаиды, приехав чуть раньше гостей, он сообщил Дейзи, что обсудил свой развод с Изабель, хотя она не согласна сделать это немедленно, полагает что можно достичь соглашения. Затем он попросил позвать Аделаиду и Валентина, чтобы рассказать им о своих планах. Дейзи хотела было чтото возразить, но, увидев его глаза, промолчала, а герцог невозмутимо закончил свою речь словами:

— Я люблю тебя, хочу жениться на тебе и намерен объявить об этом публично.

Аделаида и Валентин были потрясены. Разумеется, не потому что Дейзи и герцог были влюблены, а по той причине, что герцог собирался объявить о своей любви публично! Они были очень удивлены.

— Ты сказал о разводе Изабель? — переспросила Аделаида, желая убедиться, что правильно его поняла.

— Сегодня днем.

— Не думаю, что она легко это приняла, — прямо сказал Валентин таким тоном, в котором слышалось его чисто мужское мнение об Изабель.

— Ничего, мы чтонибудь придумаем.

Глаза Аделаиды были устремлены на Дейзи, которая не сводила взгляда с Этьена. Дейзи и герцог сидели рядом, он держал ее за руку, и, когда смотрел на нее, в его улыбке было чтото интимнозагадочное.

Валентин, увидев это, понял, что борьба в суде будет серьезная и непримиримая. Изабель будет готова на все, чтобы сохранить положение герцогини де Век, она продаст душу дьяволу, лишь бы стереть улыбку влюбленности с лица своего мужа.

— Мы можем чемнибудь помочь? — спросил Валентин.

— Поговорите с Бурже.

Бурже был адвокатом для богатых людей. Сейчас Этьену нужна была его помощь.

— Но это нужно сделать незамедлительно. Изабель может обратиться к нему раньше.

— Она не станет иметь с ним дело, поскольку считает его пустословом.

Валентин улыбнулся, его настроение улучшилось. Изабель могут остановить высокие гонорары Бурже. Если Этьен заполучит Бурже, у него будет шанс.

— Может быть, он и пустослов, но блестящий пустослов. Если вы не обратитесь к нему сейчас же, то это сделаю я. Нельзя терять ни минуты.

— О чем вы говорите? — мягко вмешалась Дейзи. — Почему ты нуждаешься в Бурже? Никто не будет рисковать своей репутацией, если дело примет серьезный оборот.

— Он лучший, — ответил Валентин.

— Она отказалась, не так ли? — Темные глаза Дейзи помрачнели.

— Нет, — солгал Этьен. — Просто Бурже известен своими процессами. Он может быть полезным.

— Валентин, безусловно, прав. Бурже очень искусно оформил развод Ганье. Изабель монархистка, и очень консервативна, — сказала Аделаида. — Она обязательно пойдет на скандальный процесс.

— Именно поэтому тебе нужен Бурже? — уже более спокойно спросила Дейзи.

— Да, — он не упомянул, что, помимо всего, Бурже имел обширные связи в судебной системе и что Бурже, возможно, был единственным человеком в стране, который сумел бы бороться с безоговорочным отказом Изабель. Как и не сказал того, что в любом случае собирается получить развод, с Бурже или без него.

— Я думаю, что самое время открыть бутылку шампанского, — предложил Валентин, искренне радуясь за своего друга, который был одинок, несмотря на репутацию отчаянного волокиты.

Аделаида позвонила в колокольчик, вызывая слугу. Герцог сжал руку Дейзи и нежно поцеловал ее в щеку. Господи, как я люблю его, подумала она, улыбнувшись в ответ.

И во время обеда герцог не стал говорить о своих планах, решив сделать это после разговора с детьми и Бурже. Тем не менее, гости четы Шанталь понимающе переглядывались друг с другом. Герцог де Век был, повидимому, влюблен в симпатичную и богатую мадемуазель Блэк из Америки. Они были веселы и беззаботны, явно проявляли повышенный интерес друг к другу, герцог несколько паз в течение вечера отвечал невпопад, а прекрасные глаза мадемуазель Блэк так и пылали, затмевая ее бриллианты. После обеда, когда они танцевали, мужчины за портвейном и сигарами обсуждали юношеский огонь в глазах Этьена, и все разделяли мнение, что герцог действительно влюблен.

Разослав уведомления, герцог решил увидеть своих детей, прежде чем они услышат разные сплетни. Ему не хотелось, чтобы Изабель переговорила с ними раньше. Ее отношения с детьми были формальными, ограничивались беседами за чаем. Даже Гектора к ней приносили, когда она хотела дать указания относительно его воспитания. Она редко посещала Жюли или квартиру Жюстена и никогда детскую.

На восходе солнца Этьен и его сын ехали рядом верхом — двое мужчин, так похожие ростом и смуглой кожей, они хорошо смотрелись вдвоем. Жюстен в свои двадцать лет еще не имел такого мощного телосложения, как отец, и было видно, что он совсем молод. Сначала они говорили о предстоящей поездке Жюстена, волнующей его отца. Этьен рекомендовал ему поохотиться в районе Каира, и после обычных отеческих наставлений, спросил: