Запретный плод

— Мы будем общей темой для разговора в ближайшие тридцать секунд. Надеюсь, теперь ты доволен? — сказала Дейзи.

— Доволен — не совсем подходящее слово в данной ситуации.

— Наверное, Бью будет расстроен, — выпалил Этьен.

— Не будь занудой, Этьен, — парировала Дейзи. — Или ханжой, это с твоейто репутацией.

— Ханжой? И сколько там твоих любовников? Это не самое умное, что можно было сказать, но ревность мешала герцогу здраво мыслить.

— Ты не имеешь права! — Она пыталась сдержать дрожь в голосе.

— На что?

Дейзи сжала кулаки.

— Обсуждать мою личную жизнь. Он вздохнул с видом отца, снисходительно прощающего ошибку ребенку.

— Интересный поворот, дорогая, — вспомнил он свободные сексуальные нравы абсароки. — Сколько времени прошло, а у тебя уже новое платье!

Она могла бы обидеться, поскольку он напомнил ей о летних платьях, купленных для нее в Париже, а также обо всех моментах на балконе, в ванной, на полу павильона, когда платья сбрасывались за ненадобностью.

— Прошло два месяца, совсем немного, — ответила она, пытаясь заглушить воспоминания.

— Девять недель, — уточнил он.

— Ладно, пусть девять недель.

— Скажи мне почему, Дейзи. Это изза развода? Она понимала, о чем он спрашивает.

— Я пробовала объяснить это в моем письме. Меня не интересует развод. Абсароки понимают любой способ развода. Но, к сожалению, мы живем абсолютно разными жизнями, обстоятельствами и целями. Так что прости меня!

— Это значит, что ты не любишь меня.

— Нет, дело не в этом, — спокойно сказала Дейзи. — Просто это невозможно. Нам не справиться со всеми проблемами. Кроме того, моя работа — это моя жизнь.

— Для некоторых женщин их мужья — их жизнь.

— Да, для таких, как Изабель. Он вздрогнул, услышав имя жены.

— Нет, для таких, как Аделаида и Импресс, например. Других я не знаю.

— Мне жаль, что я не соответствую твоему романтическому идеалу, я слишком много работаю.

Она вздохнула, вспомнив, как много она рассказывала ему о препятствиях, которые пришлось преодолеть индейской женщине в борьбе с белыми деловыми мужчинами за свое образование.

— Я не хотела огорчать тебя, — добавила она.

— Но сделала это. И прости меня, работа — неубедительное оправдание.

— Я и не ожидала, что ты меня поймешь. Ты слишком привык, что женщины обожают тебя. — Она вспомнила трех приятельниц, которые только что заигрывали с ним.

С минуту они молчали, пытаясь разобраться в обуревающих их противоречивых чувствах.

Герцог посмотрел вдоль коридора в сторону шумного танцевального зала и молча взял ее за руку.

Она подумала, что, возможно, вальс вдвоем, танец двух старых друзей, — это то, что нужно. Но, почти подойдя к танцевальному залу, Этьен вдруг резко повернул и направился к спиральной лестнице, ведущей наверх.

— Нет, Этьен! — вскрикнула она, поняв его намерения.

Два лакея обернулись и посмотрели на них.

— Я покажу тебе вид сверху, — Этьен крепче сжал ее руку.

Она приподняла подол платья чтобы не упасть на ступеньках.

— Здесь моя семья, — сказала она.

— Моя тоже.

О Боже! Она вспомнила… Его дочь и зять! И ему все равно, что они подумают. Она поняла, что он готов пожертвовать своей репутацией ради нее. Правда, и репутацией ее тоже.

— Мы должны поговорить, Этьен. Он посмотрел на нее и улыбнулся.

— Это несерьезный предлог. Я с удовольствием поговорю с тобой. Потом.

Разгоряченный, он тащил ее по лестнице наверх. Сердце бешено колотилось, даже рука перестала болеть.

— Ты знаешь, уже не болят, — сказал он и, поясняя, добавил: — Мои пальцы. Ты, оказывается, отличное лекарство.

— Ты сошел с ума, Этьен, — говорила Дейзи, слегка запыхавшись от быстрого подъема по лестнице. — Ктонибудь обязательно поинтересуется, куда мы исчезли. Но я рада, что твоя рука уже не болит.

Ее голос напомнил ему их дни в Париже.

— Господи, как я соскучился, — почти простонал он, глядя на нее.

— Не говори так, — она пыталась сохранить способность здраво мыслить.

— Но это правда, ейбогу.

— У тебя своя логика. Ты что, скучал в перерывах между такими, как Надин?

Она вспомнила то чувство унижения, которое испытала, когда Изабель пришла в квартиру Этьена.

— Я не хочу с тобой спорить. Сколько раз мне нужно извиняться за свое прошлое?

Он считал двери, начиная от статуи Минервы в начале коридора, его дверь была восьмая. Найти свою комнату в этом огромном доме было просто невозможно.

— Надин была весьма резвой, — сказала Дейзи с ревностью, — настолько резвой и тающей в твоих объятиях, что просто непонятно, почему ее муж не указал тебе на дверь.

— Расскажи мне о Рэдфорде, — сказал Этьен, — раз уж мы устраиваем разборки.

— Мне нечего сказать.

— А ему? — перебил герцог. — Впрочем, черт с ним. Мне плохо без тебя. Жизнь словно перевернулась, с тех пор как ты покинула меня.

— Ты меня в этом винишь?

— Возможно, — ответил он неуверенно. — Семь… Восемь. Пришли, — сказал он, открывая двери. — Надеюсь, тебе понравится фламандский стиль. Работа по дереву очень хороша…

— Этьен, пожалуйста, не надо, — Дейзи пыталась вырвать руку.

— Доверься мне, заходи. — Он втянул ее в комнату и закрыл двери. — Ты любишь гобелены?

Стены комнаты были украшены гобеленами, изображающими сцены охоты и отдыха аристократов.

— Тебето уж они наверняка нравятся. Твой стиль, — раздраженно сказала Дейзи. — Погоня за удовольствиями.

— Ты выглядишь значительно лучше, чем все эти красотки, моя дорогая.

Ключ от двери был у него в кармане.

— Я не знаю, как ты выкрутишься из всего этого. В доме полно гостей. И прежде чем моя семья начнет искать меня, Надин разыщет тебя. Так что не запирай двери и давай вернемся вниз. Все будут рады: моя семья, Надин и я.

— Но не я. — Он преградил ей путь к выходу и улыбнулся. — Я вижу, что кнопки находятся сзади. Повернись, и я их расстегну.

— Ты не слушаешь меня.

— Я слышу каждое твое слово. Ты, наверное, права… во всем. Повернись.

Она не двигалась, и он обнял ее.

— А если я буду сопротивляться? Она взглянула на него. Нет, он определенно сошел с ума. В доме сотня гостей.

— Зачем? Дорогая, будь реалисткой. — Он на голову возвышался над ней, большие руки лежали на ее плечах.