Заратустра: Смеющийся пророк

Разве мало в самой жизни убийств и разбоя?

Люди воруют под прикрытием софистики. Люди убивают под прикрытием красивых слов. Адольф Гитлер убил шесть миллионов евреев и убедил одну из самых интеллигентных стран в мире... Историки не смогли бы поверить, что страна, родившая Эммануила Канта, Гегеля, Фейербаха, Карла Маркса, Зигмунда Фрейда и Альберта Эйнштейна, поверит какому-то чокнутому Адольфу Гитлеру, что "В нашем падении, в падении Германии и в нашем поражении в Первой мировой войне виноваты евреи". Здесь нет никакой связи. Было бы столь же логично, если бы он сказал: "В падении Германии, в поражении Германии виноваты велосипеды — давайте уничтожим все велосипеды!" Это было бы так же нелепо, как уничтожение евреев. А он убедил народ одной из самых интеллигентных стран.

Кажется, нашей разумности недостаточно, чтобы защитить нас от идиотов, фанатиков, от всяких сумасшедших. Достаточно любой мелочи, и мы готовы убивать друг друга — ради прекрасных слов, красивых названий. Сейчас Россия готовится уничтожить весь мир во имя коммунизма. Интересно, задумывались ли когда-нибудь эти люди или нет: если в мире не останется людей, на что нужен коммунизм? Кого вы осчастливите им? Мертвые тела?

Конечно, все мертвые равны; они все коммунисты. Мертвое тело могло принадлежать богатейшему человеку или нищему — это безразлично, труп есть труп. Смерть — великий уравнитель. Наверное, Россия старается сделать эту планету планетой коммунизма — большой могилой.

А Америка готовится... во имя демократии, во имя свободы слова — прекрасные слова, чтобы одурачивать людей, обманывать людей. Они нагромождают склады ядерного оружия, и никто не спросит их: "Все это оружие, накопленное вами, может, по меньшей мере, семь раз разрушить планету. Кого вы осчастливите демократией?"

Я не думаю, чтобы трупам понадобилась свобода слова. Во-первых, им нечего сказать. Но ни Америка, ни Россия не собираются слушать никаких доводов. А если вы попытаетесь, вы подвергнете себя опасности.

Меня арестовали в Америке совершенно без всяких причин — без всякого ордера на арест, потому что нельзя получить ордер на арест без всяких причин. Они не могли даже на словах объяснить мне, почему, по какой причине они арестовали меня. Все, что они смогли мне предъявить — это двенадцать заряженных револьверов. Это были их аргументы — очень примитивные и совершенно бесчеловечные. Я сказал им:

— Я хочу связаться с моим адвокатом, потому что это странно. Это противоречит конституции, вашей конституции. Вы не можете арестовать меня без ордера. Я хочу, чтобы мой адвокат приехал и разобрался в этом.

Они не разрешили мне сообщить адвокату. Наоборот, они сказали:

— Ваш адвокат найдется сам. Я спросил:

— Как он сможет найтись? Вы сообщили ему? Вы знаете, кто мой адвокат? Но они ответили:

— Мы ничего не знаем. Это приказ сверху, из Вашингтона.

И они заставили меня признать, что я совершил два преступления. Я никогда не думал, что правительство шантажирует невинных граждан.

Но они так шантажировали... они не могли сказать это мне, они сказали моим адвокатам. Адвокат правительства сказал:

— Если вы хотите сохранить Бхагвану жизнь, просто признайте любые два преступления. Вот список. Там было тридцать пять преступлений, которые я совершил.

Я не выходил из своей комнаты; три с половиной года я провел в безмолвии, но они умудрились написать список из тридцати пяти преступлений, которые я совершил. Они сказали моим адвокатам:

— И мы, и вы знаем, что он не совершил никакого преступления. Но это дело Соединенных Штатов Америки против Бхагвана Шри Раджниша. Мы не допустим, чтобы один человек выиграл дело против всей великой американской нации. Мы знаем, что он не совершал никаких преступлений.

Поэтому мы хотим предложить вам вот что: признайте их и уговорите Бхагвана. Он должен просто сказать "да" на два преступления — любые два, это не имеет значения. Мы не хотим доводить дело до суда, потому что на суде победите вы. У нас нет никаких свидетельств; у нас нет доказательств. Победа вам обеспечена, но до того, как вы победите, жизнь Бхагвана будет в опасности. Америке не хотелось бы проиграть одному человеку — вы должны хорошенько понять это.

Мои адвокаты были одними из лучших в Америке. Со слезами на глазах они пришли ко мне в тюрьму и сказали:

— Мы здесь для того, чтобы защищать вас — чтобы не было сделано ничего незаконного — но мы, по-видимому, беспомощны. Они хотят, чтобы вы убрались немедленно, без всякого суда, потому что им прекрасно известно, что на суде они не смогут ничего доказать.

С другой стороны, они не хотят проигрывать; так что для них единственным решением будет не позволить вам выйти под залог и убить вас в тюрьме. А в случае вашей смерти дело закроют — без всяких решений о том, кто победил.

Тем не менее, я настаивал на том, чтобы возбудить дело даже с риском для жизни, но они сказали:

— Это абсолютно бесполезно; это все равно, что биться головой о стену. Подумайте о своих людях во всем мире. Есть люди, которые уже двенадцать дней не ели — с тех пор, как вы в тюрьме. Мы слезно вас умоляем: просто согласитесь. Ваш самолет стоит с заведенным мотором. Мы хотим, чтобы вы уехали из Америки немедленно, в тот же миг, когда вас освободят; у нас есть подозрение, что ваша жизнь в опасности.

Полностью осознав положение, я согласился. Я даже не знаю, какие преступления я подтвердил. Я сказал адвокатам:

— Признавайте любые преступления. Я не совершал никаких, так что это неважно. Что бы вы ни выбрали, это фикция.

В тот момент, когда меня выпустили, я пошел в тюрьму забрать свою одежду; а они подложили под стул бомбу. Это было сделано на тот случай, если бы я настаивал на суде - тогда они тут же прикончили бы меня. Между прочим, ни один посторонний не мог поместить там бомбу, кроме самого правительства, и иначе, как по приказу из Белого Дома.